Любовь ювелирной огранки (СИ) - "Julia Candore"

Тишину каюты нарушил шум отъезжающей дверцы. Из проёма высунулась вихрастая голова в медицинской маске.

— Доктор Га! Доктор Га, у нас беда! — возбужденно сообщила голова. — Опять проклятые барсы.

— Что-о-о? — грозно вопросила Джета. — На вас напали?

— Нам еле удалось бежать. Доктору Варкрофту прокусили ногу, доктора Зелинскую ранили в плечо. Оба сейчас в медпункте.

— Глупцы, — процедила Джета. — Почему вы их не застрелили?

— Кого? — испуганно заморгала "Маска".

— Барсов, кого же еще?! Нам позарез нужны новые подопытные, с одной собачницы много не соберешь. Требуется больше фей. Понимаешь, гораздо больше! Люди не подойдут, они слабы и долго не протянут. Обязательно проверяйте, чтобы были феи.

Голова закивала, поклялась, что разберется, и расторопно исчезла из виду.

— Слышал? — шепотом спросил Пирог в шкафу Джеты Га.

— Слышал, — тоже шепотом отозвался Кекс. — Надо срочно спасать хозяйку. Помнишь, она как-то заявила, что она фея? Наверное, ее уже тогда под прицел взяли.

— Болтовня до добра не доводит, — деловито подытожил Пирог.

— Апчхи! Апчхи! — громогласно расчихалась Джета. — Да что ж такое-то! У меня, вроде, была аллергия только на собак…

***

Эсфирь лежала, вытянувшись в струнку, привязанная ремнями к койке. И не ощущала ни тепла, ни прохлады. Ни жажды, ни голода. Ни злости, ни страха. Ее глаза, широко раскрытые и как будто удивленные, смотрели в потолок, где ярко горели лампы. Нормальный человек уже давно бы зажмурился, а ей хоть бы что.

Она чувствовала себя совершенно прекрасно — то есть никак. И роль живого мертвеца нравилась ей всё больше. После того как эмоции атрофировались, свыкнуться с новым статусом оказалось куда проще.

— Ну что, ты всё-таки не удержалась и перешла на ту сторону. А я говорил. Я предупреждал.

Мастер? А нет. Над Эсфирью в образе коварного соблазнителя с хитрой ухмылкой склонялся Вершитель. Можно было бы догадаться, кого куклы мастером величают.

— И что теперь со мной будет? — надтреснуто спросила она. — Вы пересадите мне кристалл?

— Хм, надо подумать, — загадочно блеснул глазами тот и потер подбородок. — Если я тебя отпущу, ты не разболтаешь мой секрет?

— Секрет о куклах? Или о кристаллах? По правде, я не из тех, кто треплет языком. Если скажете молчать, буду молчать.

— С тобой приятно иметь дело. Надеюсь, ты мудро распорядишься информацией, которую узнала, — ответил Вершитель и ослабил ремни. После чего провел ладонью у Эсфири над лицом. — А теперь спи.

***

Пелагея подкрепилась мясом средней степени прожарки и познакомилась с Поваром-из-Шатра, который оказался сверхчувствительным "творцом" и мог запросто измельчить тебя на приправу, если тебе вдруг не понравится его стряпня.

Пелагея на свой страх и риск заявила, что мясо недосолено. Повар побагровел и обратил свирепый взгляд на свою именную коллекцию разделочных ножей. А когда обернулся, Пелагеи и след простыл.

Она вернулась в метадом и выяснила, что под снежным куполом скрывается далеко не обычное жилище. Шкаф спальни оказался потайной дверью. Грех ею не воспользоваться.

Пелагее не терпелось узнать, что же там дальше. Она прихватила светлячков на случай кромешного мрака, двинулась по извилистому проходу и очень скоро вышла в соседнее помещение. При ее появлении загорелись голубые гирлянды, развешанные по стенам и потолку.

А в центре комнаты, в полу, зажглись бледно-розовые светодиоды, подсветив перину — нетронутую, пышную, фантастически белую. Пелагея, недолго думая, на нее забралась, положила под боком банку со светлячками и забылась сном младенца.

Среди ночи (или дня, хотя какая теперь разница?) что-то произошло. Сквозь сон до нее доносился страшный рык и звуки ожесточенной борьбы. Впрочем, борьба продлилась недолго. Где-то клацнули чьи-то зубы, обидчик испустил инфернальный вопль. А следующий миг кто-то мягкий, пушистый и ужасно большой улёгся возле Пелагеи и дохнул горячим воздухом ей в затылок.

С пасти у зверя стекала кровь. Но это не помешало Пелагее повернуться к нему, в полудрёме обнять за шею и зарыться лицом в густую шерсть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Котик… Как хорошо, что ты тут… живешь? Ты, конечно, побольше, чем Граф Ужастик. Но тоже сойдешь.

"Котик" от такого обращения несколько оторопел. Потом разомлел, плюнул на всё и прикрыл отяжелевшие веки. Сегодня у снежного барса выдался непростой день.

Видимо, во сне он нечаянно сменил ипостась. Он разлепил глаза и поначалу не понял, где находится. Рядом в грудь ему трогательно сопела Пелагея, не менее трогательно обвив его руками. Такая красивая и беззащитная… Да чтоб ее клопы покусали!

Ли Тэ Ри аккуратно, почти не дыша расцепил ее руки и вылез из объятий, скатившись с перины на пол. Поднялся, оправил полы парчового шлафрока (ой, ну конечно, мантии). Пригладил смоляные волосы и огляделся.

Да, так и есть. Он в том самом потайном убежище, которое по его распоряжению вырыли в метадоме специально для неугомонной феи. Чтобы она могла спрятаться в случае опасности и переждать условную бурю в компании веселеньких гирлянд.

Но что-то пошло не по плану. Безголовому удалось проникнуть даже сюда. Безликая марионетка, убийца, лишенный собственного мотива. На кого он работает? Кто его нанял? Вот в чем вопрос. И с ним надо разобраться как можно скорее.

Но сперва следует выбраться отсюда, и желательно незамеченным.

На свою беду Ли Тэ Ри зачаровал перстень Пелагеи не только на веру в себя. И кроме функции обогрева встроил во внутренний механизм еще одну примечательную функцию: отслеживание с передачей данных плюс телепорт. Как только Пелагее угрожала смерть, эльфа выдёргивало откуда угодно, и он вынужденно перемещался к подопечной, чтобы ее спасти.

Вот сидит он, скажем, за столом, пережевывает обед. Или и того хуже — в ванной отмокает. И тут сигнал тревоги, за которым неизбежно следует телепортация к месту назначения. Брр… Честное слово, однажды Пелагея сведет его в могилу!

Интересно, догадалась она или еще нет? Да нет, вряд ли. Слишком сложная схема. Глупенькой фее такая головоломка не по зубам.

Небо, а во что она одета! Ли Тэ Ри переключил внимание на ее обноски — и пришел в ужас. Если раньше рваные мятые юбки еще как-то на ней смотрелись, то теперь выйти в таком к людям было решительно невозможно. Пелагея умудрилась испачкаться в его крови. Вернее, в крови его врагов. И с этим следовало что-то делать…

Она проснулась в одиночестве, согретая, приласканная необъяснимым отголоском любви. Розовое и голубое сияние таинственно смешивалось с тьмой. Перина была настолько мягкой и уютной, что с нее не хотелось слезать. Но есть слово "надо".

К тому же, Пелагея обнаружила на одежде кровь. Откуда? Уж не пытался ли ее зарезать чокнутый Повар-из-Шатра — в отместку за "недосоленное"? Но нет, нигде не болит, руки-ноги целы, ножевые ранения отсутствуют. Уже хорошо. Только вот во что бы переодеться?

Сверток с платьем ждал ее на комоде, сразу возле выхода из шкафа. Надо же, зеленое! В коричневых прожилках, под цвет леса, под цвет ее души. Интересно, от кого сюрприз? Кого благодарить? Может, девицу с ушками? Увидела, в каком плачевном состоянии ее юбки, прониклась сочувствием…

Хотя что-то подсказывало Пелагее, что ушастая тут ни при чем. Потому что во сне к ней приходил снежный барс, ложился рядом, позволял себя гладить и обнимать за широкую тёплую шею. И вроде бы даже от кого-то спас.

Любопытно, насколько этот сон мог оказаться явью? Ведь говорили же ей: шеф — метаморф. Да она и сама видела. Неужели он взаправду навещал ее в метадоме? Неужели и обновка — от него?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Длина чуть ниже колена. Качественная ткань. Строгий покрой без кружев и оборок. Платье, сшитое назло. Платье как предмет для воспитания вкуса.

Пелагея с содроганием сняла свои кружевные юбки, стянула бесформенный свитер. И переоделась, холодея всем телом при одной только мысли, что подарок действительно от шефа. Выходит, она у него на особом счету? И у него к ней есть какие-то чувства?