Сталинизм. Народная монархия - Владлен Дорофеев

Когда все формальности были завершены Жуков тем же безапелляционным тоном то ли сказал, то ли приказал:

— Немецкая делегация может быть свободна.

Затем, когда представители Германии покинули зал, продолжил, обращаясь к союзникам: «На этом, господа, позвольте заседание объявить закрытым».

Жуков поздравил союзников с победой и доложил Сталину о проделанной работе. Никаких речей он не стал произносить. Доклад, который подготовил для него Вышинский, он «забыл» в сейфе своего кабинета, что, естественно, не понравилось Вышинскому, и он не преминул доложить об этом Сталину. Но Иосиф Виссарионович не придал этому особого значения. Он и сам не любил длинных речей. Его обращение к народу по случаю подписания акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии отпечатано всего на двух страницах. Он подготовил его еще 7 мая, а после звонка Жукова из Берлина ре: шил еще раз просмотреть текст выступления и что-то изменить или подправить.

Однако никаких поправок или изменений он не стал вносить. Текст обращения отвечал его настроению и духу времени.

«Товарищи! Соотечественники и соотечественницы! — так начал он свое выступление. — Наступил великий день Победы над Германией. Фашистская Германия, поставленная на колени Красной Армией и войсками наших союзников, признала себя побежденной и объявила безоговорочную капитуляцию…

Великие жертвы, принесенные нами во имя свободы и независимости нашей Родины, неисчислимые лишения и страдания, пережитые нашим народом в ходе войны, напряженный труд в тылу и на фронте, отданные на алтарь отечества, не прошли даром и увенчались полной победой над врагом…

Три года назад Гитлер всенародно заявил, что в его задачи входит расчленение Советского Союза и отрыв от него Кавказа, Украины, Белоруссии, Прибалтики и других областей. Он прямо заявил: «Мы уничтожим Россию, чтобы она больше никогда не смогла подняться». Это было три года назад. Но сумасбродным идеям Гитлера не суждено сбыться — ход войны развеял их в прах. На деле получилось нечто прямо противоположное тому, о чем бредили гитлеровцы. Германия разбита наголову. Германские войска капитулируют. Советский Союз торжествует Победу, хотя он и не собирался ни расчленять, ни уничтожать Германию.

Товарищи! Великая Отечественная война завершилась нашей полной победой. Период войны в Европе кончился. Начался период мирного развития.

С победой вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы!

Слава нашей героической Красной Армии, отстоявшей независимость нашей Родины и завоевавшей победу над врагом!

Слава нашему великому народу, народу-победителю!

Вечная слава героям, павшим в боях с врагом и отдавшим свою жизнь за свободу и счастье нашего народа!»

Война закончилась, а забот и хлопот у Сталина не убавилось. Страна была разрушена и разграблена фашистами. Требовалось восстанавливать народное хозяйство и перестраивать его на мирный лад. Такая работа уже велась по всем направлениям. Здесь нельзя было терять ни одной минуты. Сталиным были определены первоначальные задачи руководителям республик, областей и наркоматов. Определены задачи и сроки восстановления целого ряда базовых промышленных предприятий и отраслей, которые должны были начать выпуск продукции мирного назначения.

Но это долгосрочные планы. А в ближайшее время предстояло организовать достойное празднование Победы. Здесь также не должно быть никаких мелочей. Советский народ и Красная Армия выстрадали, выстояли и победили опаснейшего врага, и нужно было достойно отметить такое великое историческое событие.

В один из июльских дней Сталин пригласил к себе Жукова и после короткого приветствия спросил:

— Не разучился ездить на коне, товарищ маршал?

— Нет, не разучился, товарищ Сталин, — ответил Жуков.

— Хорошо, вам придется принимать Парад Победы. Командовать парадом будет Рокоссовский.

Жуков знал о предстоящем параде. Это была идея Сталина, и ее уже однажды обсуждали на одном из совещаний, где решался вопрос о переброске войск и военной техники с Запада на Дальний Восток для оказания помощи США в войне с Японией. С докладом на том совещании выступал начальник Генерального штаба Антонов. Когда все вопросы, связанные с этой проблемой были решены, Сталин неожиданно спросил:

— А не следует ли нам в ознаменование нашей победы над фашистской Германией провести в Москве Парад Победы?

Идею поддержали все присутствующие. И тут же принялись обсуждать некоторые детали предстоящего события. Само собой разумелось, что Парад Победы должен принимать Верховный главнокомандующий, это казалось очевидным и не обсуждалось. Антонову дали задание подготовить все необходимые расчеты и документы.

Все было сделано оперативно, в считаные дни. Согласно разработанному сценарию, в Параде Победы должны были принять участие по одному сводному полку от Карельского, Ленинградского, 1-го Прибалтийского, 1,2 и 3-го Белорусских и 1,2,3 и 4-го Украинских фронтов, сводные полки Военно-морского флота и Военно-воздушных сил.

В состав полков включались Герои Советского Союза, Кавалеры орденов Славы, прославленные снайперы и наиболее отличившиеся орденоносцы — солдаты, сержанты, старшины, офицеры…

Сводные полки должны возглавлять командующие фронтами.

Решено было привезти из Берлина Красное Знамя, которое водружено над рейхстагом, а также боевые знамена немецко-фашистских войск, захваченных в сражениях советскими войсками.

Словом, Парад Победы должен стать историческим событием, которое подведет черту под Великой Отечественной и Второй мировой войнами и остаться в памяти поколений. Возглавить парад, по мнению Жукова и всех командующих фронтами, должен был человек, который являлся душой этой победы, который внес наибольший вклад в разгром страшного и жестокого врага.

— Спасибо за такую честь, — сказал Жуков, — но лучше Парад Победы принимать вам, вы — Верховный главнокомандующий.

Сталин, по своему обыкновению, какое-то время молча прохаживался по кабинету. Потом подошел к Жукову и сказал:

— Я уже стар принимать парады, принимайте вы, вы помоложе.

Когда Жуков вышел, Сталин вызвал Поскребышева и продиктовал приказ:

«В ознаменование Победы над Германией в Великой Отечественной войне назначаю 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади парад войск действующей армии, Военно-морского флота и Московского гарнизона — Парад Победы…

Парад Победы принимать моему заместителю Маршалу Советского Союза Г.К. Жукову, командовать парадом Маршалу Советского Союза К. К Рокоссовскому.

В 1945 году Сталину было 66 лет. Это еще не тот возраст, на который следовало бы жаловаться. Сказывались не годы, а усталость и тот объем работы, который он выполнял на протяжении долгих лет жизни. Он взял на себя всю ответственность за судьбу социалистического отечества и советских людей. Кроме Верховного главнокомандующего, он оставался на постах Генерального секретаря ЦК ВКП(б), Председателя Совета Народных Комиссаров СССР и Председателя Государственного Комитета Обороны. Это была нечеловеческая нагрузка. Работать приходилось по 15–16 часов в сутки. Под его руководством и прямом участии разрабатывались, планировались и им же утверждались практически все крупные военные операции. Он контролировал работу предприятий, институтов и конструкторских бюро, занятых производством и созданием новых типов военной техники. Он смог мобилизовать все ресурсы партии и народа на разгром сильнейшего в мире, злобного и коварнейшего врага.

Дорогой ценой далась эта победа, но дешевых войн и побед не бывает. Они всегда уносят тысячи и тысячи человеческих жизней. А в последней войне счет шел на миллионы, на десятки миллионов. И сегодня, когда враг разбит, радость победы омрачается горечью потерь. Матери, получившие известия о погибших сыновьях, все равно ждут их возвращения, дети — отцов, невесты оплакивают потерянных любимых и потерянное счастье быть любимыми.

Сталин вместе со всем народом глубоко переживал и радость победы, и горечь утрат. В этой войне он потерял сына. То было его личное горе, с которым он никогда и ни с кем не делился. Он молча переживал свою боль, а окружающие думали, что он совершенно равнодушен к судьбе старшего сына. Вот если бы он распахнул свою душу и поплакался, тогда бы его оценили как отца. Но он не мог этого сделать. Он давно научился скрывать свои чувства под маской спокойствия и невозмутимости. Даже в самые критические моменты он не терял присутствия духа. Но такое спокойствие, такая невозмутимость не проходили бесследно. Они томили и сдавливали сердце. Оставаясь наедине с собой, он иногда позволял себе расслабиться, подумать и вспомнить то, о чем он никогда и ни с кем не делился.