ВАМП - Дмитрий Парсиев

доктор, — Люта принимает образ пай-девочки: коленочки вместе, спинка прямая, глаза честные-честные…

— Все хорошо, Люта, ты здорова…

— Ой, доктор. Вы так забавно шепелявите, когда у вас эта трубка на зубе надета.

— Слушай ты, Гюльчатай! — раздражаюсь, — Попрошу не перебивать… значит так, ты здорова, могу поставить тебе инъекцию регенерации либо антимутагена.

— Меня зовут Люта, — егоза недовольно надувает губки, но надувает ровно на одну секунду, чтобы дуться на меня дольше, она имеет слишком подвижную психику, — Лучше антимута… как там… гену. Понимаешь? Реген у меня самой прокачан.

— Ох, Люта, готово. Иди уже с глаз моих, зови следующую.

— Док Вик, а можно лысину потрогать?

— Еще чего?.. черт, какой я тебе доквик?

— Сам-то обзывался, — вредина показывает мне язык и тут же без всякого перехода продолжает, — Ну я, когда была маленькая, жила с народом дроу. Понимаешь? Меня водили в храм, а там идол был. Понимаешь? Он тоже лысый и на тебя похож. Папка меня поднимал, чтоб я потрогала ему лысину. Понимаешь? Потому что на удачу…ну пожа-а-а…

— Черт с тобой, трогай лысину и вали, зови следующую.

— Ой, у тебя шершавится, — сообщает Люта, проводя ладошкой по моей голове.

— В каком смысле?

— Щетинка. У тебя волосы отрастают, а ты не сбрил.

— Вот и хорошо. Пусть отрастают. Чтоб всякие козявки не лезли.

— Сам козявка.

— А ну брысь отсюда. Зови следующую.

— Нету больше никого, — с победным видом заявляет Люта, будто бы этим ответом меня уела, — Я была последняя. А еще мне сказали отвести тебя к боссу.

— Ну пошли… раз сказали.

Мы спускаемся на первый этаж и Люта подводит меня к боссу, и тут… босс меня узнает.

— Виктор? Охренеть, точно ты?

— Котяра? Жив еще, пожиратель оливок?

Мы обнимаемся с Котярой, как старые добрые друзья после многолетней разлуки. Люта пронаблюдала сцену радостной встречи округлившими глазами и тут же куда-то усквозила, будто ветром сдуло. Котяра ведет меня к дальнему столику, на ходу подавая подвернувшемуся официанту затейливый пальцевый знак. Мы еще не успели усесться, а на столике появляются два бокала, бутылка коньяку и вазочка оливок.

— Витя, про тебя столько слухов ходило… — Котяра на правах хозяина разливает, — …за встречу.

Чокаемся, выпиваем. Заедаем оливками.

— Теперь меня зовут Вик.

— Да? Ладно. Пусть будет Вик, — Котяра разливает повторно и сразу поднимает бокал, — Вздрогнем… да, каких только слухов про тебя… то ты в зомби превратился, то в демона, потом вообще пропал… ни слуху, ни духу… сколько ж тебя не было? Лет десять?

— Семнадцать.

— М-да. И вот нарисовался. Как тебя в вампы занесло? Да еще и в высшие!

— Случайно вышло, — кривлюсь, — Главное жив.

— Это верно. Жив — это главное. Давай… за жизнь.

— Будь здоров… — чокаемся, выпиваем, закусываем. И понимая умом, что лезу не в свое дело, но видать, коньяк в голову ударил, задаю вопрос, — Слушай, Котяра, я все понимаю, дело торгашеское — беспринципное, но зачем ты малолетку на работу взял?

— Ма-ло-летку, — повторяет Котяра по слогам и смотрит на меня изучающим-вопрошающим взглядом.

— Да-да. Нефиг на меня так смотреть. Я же не слепой. Ей еще в куклы играть…

— В ку-клы… — снова повторяет за мной Котяра и усмехается, — Дай угадаю, Вик. К тебе на прием влезла мелкая, чернявая, верткая как мартышка и щебечет, не замолкая, как стая воробьев?

— Ну…

— А теперь еще раз угадаю, — Котяра уже не стесняясь растягивает лыбу от уха до уха, — Она развела тебя на инъекцию антимутагена.

— Э-э… мля-я…

— Да ладно не тушуйся, считай, моя недоработка. Нечего было эту шлындру к тебе отправлять.

— Так она того… не того… не занимается этим…?

— Ох, Вик, ты извини за прямоту, — Котяра качает головой, будто поверить не может, — Все-таки ты — не семи пядей во лбу. Но я-то, слава богу, еще мозги не растерял. Я это ходячее бедствие к клиенту на пушечный выстрел не подпущу… — тут Котяра поворачивается к залу и громко и даже довольно грозно кричит, — Мишка, Лютка! А ну быстро сюда, черти босоногие.

На Котяровы вопли прибегают двое: та самая Люта и еще один паренек, чуток ее постарше.

— Да, дядя Кот.

— Да, пап.

О как. А Котяра-то у нас отец семейства. А, впрочем, чему я удивляюсь, за семнадцать-то лет…

— Куда ночью собрались, лишенцы? — Котяра грозен, только что шерсть на загривке не топорщится.

— Пап, мы никуда… — начинает оправдываться парень, не замечая бегающих глазенок Люты, — …после того раза мы…

— Не врать мне! — бушует Котяра, — А кто доктора на антимут развел, я что ли?

— А, ну это… — парень не иначе картину произошедшего влет уяснил и тут же начал девчонку выгораживать, — …это мы так с Люткой на спор… исключительно пошутить.

— Я сказал не врать! — орет Котяра, — Значит так. Сегодня будете драить все здание. Чтоб блестело как младенческая попка после купания. Ясно?

— Пап, мы же это…

— Вам все ясно?! — перебивает Котяра парня, — Сейчас же тащите ведра. Начнете с ресторана.

Оба подростка обреченно кивают, разворачиваются и удаляются, поникнув головами, шмыгая носами. Котяра снова оборачивается ко мне, наливает по полной, отхлебывает неслабо.

— Такие вот дела, Вик, — вздыхает обреченно, — А ты говоришь, торгаш беспринципный. Устроил тут у себя детский пансионат…

— Вот оно как. Извини, Кот. Не знал, что ты ей дядя.

— Да какой я ей в жопу дядя? — моя очередная «догадка» вгоняет Котяру в досаду, — Пришла пару лет назад. «Возьмите меня клиентов обслуживать. Я уже большая. Понимаешь?» — Котяра бесподобно пародирует манеры Люты, — «Я наполовину темная эльфийка. Понимаешь?» … а сама еще нос подтирать не научилась… сопля зеленая. Пришлось приютить. Да и Мишке хоть какая-то компания. Он ведь тоже полукровка. Такой же выблядок…

— А Мишка, он тебе кто? — спрашиваю осторожно, а то достало меня выглядеть дураком.

— Сын, кто же еще, — и опять Котяра мною недоволен, — Кому бы я еще позволил себя папой называть?

— Да ну тебя, — тут и сам начинаю заводиться, — Пойди разберись с твоей Санта-Барбарой.

— Извини, Вик, не кипятись, — смягчается Котяра, — Давай еще по одной.

Мы выпиваем еще по одной… за детей…

— В первый год дело было, когда еще здесь гардеробные решетки стояли, — по ходу Котяре захотелось выговориться, — Ну и сошелся я с одной эльфийкой. Завертелось-закрутилось. Она забеременела. Вот так Мишка у нас и народился.

— Это сколько ему сейчас?

— Шестнадцать исполнилось.

— Рад за тебя. Жена… сын…

— Я тебе поражаюсь, Вик, — хмыкает Котяра, — У тебя что ни предположение, то обязательно мимо кассы… черт, ты только не заводись опять… нету у меня жены. Для эльфов смешение кровей — позор до седьмого колена. Так что