Рождественская сказка - Роузмери Гибсон

При тусклом освещении его глаза казались темно-голубыми, бездонными.

— Я принесу, — твердо сказала Бет.

Сам виноват. Она предупреждала, что почти ничего не знает о детях. Когда Джеймс забирал Тимми из ее рук, Бет ни о чем не могла думать. Она только видела, как сильно бьется жилка на его шее, она наслаждалась мятной свежестью его дыхания и чистой, пахнущей мылом кожей. Бет быстро повернулась к двери.

— И, черт возьми, надень хотя бы халат!

Пораженная, Бет бросила на него холодный взгляд через плечо. Как он смеет говорить так осуждающе? Ее длинная, до пола, без выреза ночная рубашка, которую прошлым Рождеством ей подарила тетя, была образцом пристойности и уж гораздо приличнее его распахнутого халата.

— О, ради Бога, Бет! — проворчал он. — Когда ты стоишь против света, эта вещь фактически прозрачна.

Что? Обиженная, она повернулась и, войдя в свою комнату, начала с пристрастием разглядывать себя в огромном зеркале, встав так, чтобы свет из дверного проема освещал ее сзади. Ну и что? Видны только ступни ее ног. Сквозь белый хлопок — и то при ближайшем рассмотрении — можно было разглядеть лишь неясный силуэт, только незначительный намек на стройные изгибы.

Едва ли это может служить для Джеймса поводом изображать из себя викторианского священника, оскорбленного распущенными нравами. Бет, черт возьми, совершенно уверена, что он видел женщин в гораздо более откровенном дамском белье.

Надев халат, она крепко завязала пояс и направилась на кухню. Проходя мимо открытой двери в спальню Джеймса, Бет напряглась от любопытства. Разве могла она пройти мимо, даже не заглянув внутрь? Конечно, не могла, и глаза метнулись направо.

Зелено-белое одеяло было брошено на пустой кровати королевских размеров. Бет вздохнула с глубоким облегчением и поспешила на кухню. По крайней мере ей не придется поддерживать вежливую беседу с Джулией за завтраком.

Бет нашла бутылку с сиропом в глубине шкафа за горой банок. Она взяла ее и вернулась в комнату Тимми.

Джеймс стоял к ней спиной. Белый махровый халат плотно облегал широкие сильные плечи. Чтобы не выдать своего интереса и волнения, Бет постаралась отвести взгляд, когда он повернулся.

Тимми, посапывая, спал у него на руках. Джеймс многозначительно посмотрел на нее и осторожно положил ребенка в кроватку. Глаза Тимми оставались крепко закрытыми.

— Спокойной ночи. — Не дожидаясь ответа, Бет направилась через холл в свою комнату. Подойдя к двери, она обернулась и увидела, что Джеймс идет не в спальню, а в кабинет. Неужели будет работать? Совсем ненормальный.

Пожалуй, надо поскорее закрыть дверь, пока он не попросил к нему присоединиться.

— Бет, прочитай еще раз последний абзац, — недовольно потребовал Джеймс, откидываясь в кресле.

Вздохнув про себя, она перелистала страницы блокнота и начала вслух переводить стенографическую запись.

— Проснись, Бет, — отрезал он, — последнее предложение — чушь, плод твоего воображения. Оно не имеет смысла и совершенно не связано с текстом.

Она заскрежетала зубами и вычеркнула раскритикованное предложение. Оно не имело смысла уже тогда, когда он в первый раз диктовал его, но и ее вариант был сразу же отклонен. Она сердито посмотрела на Джеймса из-под ресниц и тут же почувствовала угрызения совести, заметив на его лице следы усталости.

Он совсем не спал прошлой ночью? К тому времени, как она и Тимми появились к завтраку, Джеймс уже работал у себя в кабинете. Она не имела представления — продолжение ли это его ночной работы, или он вчера все-таки пошел спать, а сегодня встал пораньше? Неужели это было настолько важно, что не могло подождать несколько часов? Бет не собиралась жалеть Джеймса: этим утром он был похож на медведя с больной головой, а она стала жертвой, которая принимала главный удар из-за его дурного настроения.

Тимми сидел в манеже на коврике и, к счастью, никак не реагировал на напряжение, воцарившееся в комнате. Он что-то гулькал, тщетно пытаясь оторвать уши плюшевого зайца.

Пальцы Бет сжали карандаш, когда Джеймс возобновил диктовку. Его обычный плавный стиль сегодня прерывался длинными нехарактерными паузами. Бет бросила на него взгляд, когда он еще раз остановился. Этим утром Джеймс был весьма небрежно одет в черные джинсы и белую рубашку, что отражало его настроение. Судя по всему, он собирался работать дома весь день.

— Ты напечатала протоколы собрания совета? — требовательно спросил он, закончив диктовать.

Бет даже не затруднила себя ответом. Он отлично знал — работа не сделана. Или он ожидал, что она тоже будет вкалывать всю ночь напролет?

— И вчерашняя почта все еще не разобрана. — Он указал на кипу писем, лежащую на подносе. — Наверное, с них тебе и надо начать.

Решив, что разумнее кивнуть, а не вступать в полемику, Бет послушно начала вскрывать конверты, сортируя корреспонденцию, как обычно, на две части: письма, с которыми она могла справиться сама, и письма, которые требовали внимания Джеймса.

— Я бы хотел видеть черновик каждого ответа прежде, чем ты напечатаешь окончательный вариант.

Что?! Бет удивленно посмотрела на Джеймса. Это становится просто нелепым: он относится к ней как к начинающей машинистке. Ведь большая часть корреспонденции требовала стандартных ответов, а другие письма просто просили подтверждения встреч, гостиничных заказов, туристических маршрутов — все, что она же и организовывала первоначально.

Бет сжала губы и со злостью вскрыла следующий конверт. Джеймс и раньше строго спрашивал, но всегда оставался благоразумным и справедливым. И Бет предполагала, что он ценит ее инициативу, освобождающую его от постоянного контроля и мелочной опеки. Теперь он подвергал сомнению ее компетентность.

Бет взглянула на Тимми, лежащего на спине, — малыш с удовольствием наблюдал за игрой солнечных зайчиков на белом потолке. Он выглядел мирным и довольным. Бет даже позавидовала его спокойствию.

Она включила компьютер и, начав с писем, которые Джеймс продиктовал раньше, случайно переместила два предложения. Выругав себя, она постаралась сосредоточиться. И, вместо того чтобы исправить ошибку, удалила целый абзац. Джеймс бродил по комнате, как пантера в клетке. Как можно сконцентрироваться в такой обстановке? Она и так чувствовала раздражение, а тут еще постоянное напряжение из-за того, что в любую минуту босс может придраться.

Повернув голову, она стала украдкой наблюдать за ним. Джеймс остановился у окна. Он выглядел холодным и отчужденным, его губы сжались в твердую линию, глаза под нахмуренными бровями казались ледяными. Вид отталкивающий. Было невозможно поверить, что это черствое лицо могло смягчиться в улыбке, выразить изумление и нежность. Невозможно было поверить, что этот человек пару дней назад прогуливался с ней по парку, шутил и кормил уток.