Маленков. Третий вождь Страны Советов - Рудольф Баландин

В самом общем виде можно задать некрасовский вопрос: «Кому на Руси жить хорошо?» Ответ: только не народным массам. А кому? Тем, кто приобрел неограниченную власть в стране и получил доступ к ее материальным богатствам, используя их главным образом в своих целях.

Но разве у Сталина не было неограниченной власти? Можно сказать, была, но использовалась не в личных корыстных целях, а в интересах народа. При его единоличной власти, которую не зря приветствовал народ, ограничивались притязания «третьего эксплуататорского класса», которым упомянутый выше М. Джилас не вполне справедливо назвал партийную номенклатуру.

(Необходимо сделать существенную оговорку. Сами по себе крупные чиновники, номенклатурные работники, имеющие определенные льготы, в любом государстве необходимы. Вопрос лишь в том, насколько успешна их деятельность и не склонны ли они к коррупции, хищениям. Иначе говоря, что для них главное: личные интересы или общественные.)

Наследнику Сталина досталась не только могучая сверхдержава, находившаяся на подъеме, но и серьезнейшая социально-политическая проблема. Она заключалась в том, что требовалось сдерживать непомерно растущие материальные потребности этого самого «третьего класса». Как справлялся с этой непростой задачей Сталин?

По моему мнению, ему удалось создать своеобразную многопартийную систему. В буржуазных демократиях декоративно и демонстративно конкурируют политические партии. В СССР существовали, можно сказать, государственные партии «по интересам». Власть делили ВКП(б), органы госбезопасности, армия, хозяйственники, местные советы. Сталину приходилось так регулировать эти рычаги власти, чтобы ни один из них не стал главенствующим. В этом случае руководители такого ведомства обрели абсолютное господство. А это создает наилучшие условия для всепроникающей коррупции.

Когда непомерно усиливалась партийная номенклатура, происходили «чистки», осуществляемые органами безопасности. Если чрезмерно усиливались последние, претендуя на абсолютную власть, начинались репрессии в их среде. После Великой Отечественной войны необычайный авторитет приобрели высшие военачальники. Пришлось ограничивать их властные притязания. Только местные советы нигде, пожалуй, не главенствовали. В этом смысле понятие «советская власть» весьма условно отражало действительность.

Была ли абсолютная власть у Сталина? Если была, и он управлял страной только по своему разумению, своей волей, то его следовало бы считать гением из гениев, поистине сверхчеловеком, наделенным какой-то божественной или демонической силой. К такому выводу приходишь, читая публикации тех, кто делает его ответственным то за все победы страны, то за все ее беды.

Сам он не был лишен самоиронии. Нередко говорил о себе в третьем лице, как бы отделяя свою личность от того образа, который сформировался в народе отчасти под воздействием официальной пропаганды, но главным образом как признание его заслуг в управлении страной. Любил называть себя всего лишь учеником Ленина.

Главной его задачей, как мне представляется, было следить за тем, чтобы общество не попало под власть какой-либо из «государственных партий» (будем их так называть). В этом ему в последние годы помогал Маленков. Трудно сказать, насколько ясно сознавал он принцип руководства, осуществленный Сталиным. Но в любом случае он не обладал ни таким авторитетом, ни таким опытом (не говоря уж об уме и знаниях), как Сталин.

Маленкову как наследнику вождя оставалось только одно: разделить власть с Берией (Министерство внутренних дел), Булганиным (Министерство обороны) и Секретариатом ЦК КПСС, наиболее бойким представителем которого был Хрущев. Оставалась еще ленинско-сталинская «старая гвардия»: Ворошилов, Молотов, Каганович, Микоян, Шверник. Но они уже не претендовали на место «рулевого», понимая, что пришла пора смены кадров. Это дал понять и Сталин, отдалив от себя даже Молотова, который долгие годы считался вторым лицом в государственной иерархии.

Казалось бы, Сталин должен был ясно понимать, что должно произойти после его ухода. И он, судя по всему, отдавал себе отчет в том, что осуществится коллегиальное руководство. Почему же он оставался чрезвычайно озабоченным? Почему не раз повторял в последние свои годы: «Пропадете вы тут без меня, как слепые котята»? И почему, в сущности, так и произошло?

Чтобы разобраться в этом, обратимся к последнему при жизни Сталина XIX съезду ВКП(б).

О голубях и ястребах

Речь пойдет, как вы понимаете, не об орнитологии. Принято называть политиков, стремящихся к мирному сотрудничеству государств «голубями», а сторонников военных действий — «ястребами». Какому из этих двух направлений внешней политике отдавало предпочтение руководство страны после Великой Отечественной войны?

На этот вопрос дал ответ Маленков в своем докладе на XIX съезде партии. Он говорил: «Позиция СССР в отношении США, Англии, Франции и других буржуазных государств ясна и об этой позиции было неоднократно заявлено с нашей стороны. СССР и сейчас готов к сотрудничеству с этими государствами, имея в виду соблюдение мирных международных норм и обеспечение длительного и прочного мира… Советская политика мира и безопасности народов исходит из того, что мирное сосуществование капитализма и коммунизма и сотрудничество вполне возможны».

У кого-то может возникнуть сомнение: а не похоже ли это на громкие слова, демагогию? Ведь существовал железный занавес, опущенный… якобы СССР, а конкретнее — Сталиным. Хотя в действительности все было не так.

Вот что сказал Уинстон Черчилль в марте 1946 года, обращаясь к слушателям Вестминстерского колледжа (США), так, чтобы слышал весь мир: «От Штеттина на Балтийском море до Триеста на Адриатике, через всю Европу опустился железный занавес». (Впервые это понятие использовала бельгийская королева Елизавета в 1914 г., затем в феврале 1945 г. — Геббельс.)

Как видим, Маленков предлагал западным политикам отказаться от железного занавеса. Но в то же время преемник Сталина понимал, что объединение Западной и Восточной Европы чрезвычайно беспокоит правительство США, взявшее курс на мировое господство под извечным лозунгом агрессоров «Разделяй и властвуй!».

«Уже сейчас, — говорил Маленков, — более трезвые и прогрессивные политики в европейских и других странах, не ослепленные антисоветской враждой, отчетливо видят, в какую бездну тащат их зарвавшиеся американские авантюристы, и начинают выступать против войны. И надо полагать, что в странах, обрекаемых на роль послушных пешек американских диктаторов, найдутся подлинно миролюбивые демократические силы, которые будут проводить свою самостоятельную, мирную политику… Встав на этот новый путь, европейские и другие страны встретят полное понимание со стороны всех миролюбивых стран».