Интерлюдия смерти - Нора Робертс

— Да, но мы здесь и живы.

— Вот именно. — Он почти стащил с нее жакет, впился губами в шею. — Черт возьми, именно так. И нам нужно это почувствовать!

Он резко сдернул жакет, разорвав блузку на плече.

— Я хочу коснуться тебя, хочу чувствовать прикосновение твоих рук.

А ее руки уже блуждали по его телу. Она стягивала с него перепачканную рубашку, приникала к нему губами.

Едва переступив порог номера, оба опустились на пол, не размыкая объятий. Ева извивалась на полу, срывая с Рорка одежду, изгибаясь навстречу его алчущему рту, пожиравшему ее соски.

Вожделение, первобытное и глубокое, пронзило все ее существо, пока она в забытьи не исторгла из себя со стоном его имя. Но это был только пронзительный звук. Только имя. А ей нужно было больше. Она жаждала отдать больше и больше получить. Ее пальцы обхватили его напрягшуюся влажную плоть. Его тело источало аромат дыма и запах смерти, рождая в ней лихорадочную, доводящую до изнеможения смесь плотской и душевной страсти.

Он был алчен и ненасытен. Казалось, он никогда не насладится ею. Чувство голода, искушение, жажда изысканного и утонченного и вожделение гурмана бледнели по сравнению с безграничной потребностью в ней, с тем, чем она была для него. Его покоряла и очаровывала ее власть, ее физическая и моральная сила завораживали его, бросали ему вызов.

Для него величайшим чудом в жизни было то, что эта загадочная сильная женщина сейчас безвольно трепетала под его телом, раскрывала ему свои тайны, безраздельно сливаясь с ним воедино.

Ева дышала прерывисто и шумно. Рорк ощутил, как она затаила дыхание и потом, когда достигла первого оргазма, издала слабый приглушенный стон. Его кровь кипела и бурлила подобно раскаленной лаве, когда его губы, как две хищные птицы, ринулись к ее лицу и впились в ее рот, а его плоть ворвалась в ее лоно.

Все смешалось — телесный жар, неуемное стремление к обладанию, отчаяние, трепетание тел, напряжение плоти, стоны, вздохи, учащенное дыхание.

Рорк что-то прошептал. На языке своей юности, на котором так редко теперь говорил. Что-то экзотическое, похожее на ее имя. Внутри ее все полыхало, предвещая невыразимое, изнуряющее наслаждение; торжествующий каскад бурлящего исступления захлестнул сознание, когда он продвигался внутрь резкими и мощными движениями.

Ева упивалась этим ощущением, не отпуская его. Рорк опалил ее диким взглядом синих глаз. Она словно растворилась в любви без остатка.

— Ну, давай вместе, — в его хриплом голосе слышались отзвуки его родины — Ирландии. — Давай вместе!

Она держалась из последних сил, не поддаваясь искушению предаться наслаждению сейчас, отдаляя его. Смотрела в обожаемые, уже ослепшие от страсти глаза. Она ощущала трепещущую плоть любимого внутри себя и лишь в конце уступила вожделению и целиком испытала радость соития.

Ева давно поняла, что идеальный секс освежает тело, ум и душу. Теперь ее уже не злила необходимость одеваться, чтобы пойти на чай к Белл Скиннер. Она вся была истома и умиротворение. И хотя наряд, который подал ей Рорк, совсем не соответствовал ее представлению об одежде, подобающей полицейскому, пистолет, который она сумела спрятать под длинной, сшитой из струящейся ткани туникой, в какой-то мере компенсировал этот недостаток.

— Ты что, собираешься пристрелить кого-нибудь из приглашенных дамочек прямо за сандвичами с салатом и тарталетками? — поинтересовался Рорк.

— Кто знает! — Она скептически взглянула на протянутые Рорком золотые серьги, пожала плечами, но потом все же надела их.

— Пока я буду пить чай и обмениваться любезностями с Белл Скиннер, ты мог бы для меня кое-что разузнать. Постарайся выяснить, не был ли Хэйз связан с кем-то из погибших полицейских, бывших в подчинении у Скиннера, когда проводили ту неудачную облаву. Кто-то, с кем он мог быть в достаточно близких отношениях, более близких, чем просто отношения начальника и подчиненного.

— Ладно. Вот, возьми туфли.

Ева с изумлением воззрилась на нечто состоящее из одной подошвы с почти невидимыми кожаными ремешками и тончайшими шпильками.

— Это теперь так называется? Интересно, а почему парни вроде тебя сами не носят такие испанские орудия пытки? — поинтересовалась она.

— Я вот тоже по утрам пытаюсь ответить на этот вопрос.

Когда Ева надела туфли, Рорк придирчиво ее оглядел.

— Лейтенант, вы просто сногсшибательны!

— Правда? А вот чувствую я себя полной идиоткой. Интересно, смогу ли я внушить кому-нибудь уважение в подобном наряде?

— Уверен, ты справишься!

— Чайный вечер! — презрительно пробормотала Ева, направляясь к двери. — Не понимаю, почему Анджело не вызовет эту даму к себе в офис и не допросит.

— Прихвати резиновую дубинку и минишокер! — бросил ей вслед Рорк.

Ева оглянулась через плечо, одарив его сардонической улыбкой.

— А может, ты меня еще и укусишь?

— Вообще-то я совсем недавно именно это и делал!

Когда Ева появилась, как раз подавали чай. Дамы в легких воздушных платьях и — подумать только! — некоторые даже в шляпках, разбрелись по саду; некоторые сидели в беседках, увитых розами, или высыпали на террасу, где музыкантша дергала струны арфы и при этом еще надрывно пела дребезжащим голосом.

На стеклянных блюдах были разложены миниатюрные сандвичи и розовые глазированные пирожные. Начищенные до ослепительного блеска серебряные чайники источали аромат чая, с точки зрения Евы, приторно благоухавшего розами.

В подобные моменты Ева всегда искренне недоумевала, неужели женщинам не противно быть женщинами.

Первым делом Ева высмотрела среди присутствующих Пибоди и была очень удивлена, узрев на своей бесцветной, обычно простецки-скромной помощнице пышное цветное платье и соломенную шляпку с широкими полями и длинными лентами.

— Ну ты даешь, Пибоди! Ты прямо как эта, ну как ее — молочница с фермы или что-то вроде того!

— Спасибо, Даллас. У вас очень стильные босоножки.

— Замолкни! И найди доктора Миру. Я хочу, чтобы она помогла нам с женой Скиннера. Вы обе будьте поблизости, пока мы с Анджело разговариваем с ней.

— Миссис Скиннер сейчас на террасе. А Анджело только что пришла. Да уж, природа для нее не поскупилась! — воскликнула Пибоди.

Ева обернулась, кивком приветствуя Анджело. Шеф полиции на этот раз надела белое, но не просторное и пышное платье, а такое, которое облегало и подчеркивало каждый изгиб ее роскошной фигуры.

— Белл на террасе, — сказала ей Ева. — Как собираетесь действовать?

— Деликатно и тонко, лейтенант. Деликатность и тонкий подход — мой конек.