Этот прекрасный свободный мир... - Юлия Белова

   Каждый раз, слыша слова "Пять часов занятий на тренажере", Роберт по примеру Джека пытался принудить себя встать на колени, но каждый раз так и не вставал. Дело было не в гордости и даже не в воспоминаниях о прошлом -- ради избавления от изматывающей боли и омерзительного чувства беспомощности можно было пойти на многое -- но в инстинктивном ощущении, что стоит ему склониться перед "наставниками" еще и в этом, как он уже не сможет остановиться. Многолетний опыт лжи пока спасал Роберта, но он же подсказывал, что рано или поздно ложь становится правдой. Еще немного, и он мог бы уподобиться Джеку, локхидовцу и Джен, начал бы просительно заглядывать в глаза похитителям, благодарил бы их за заботу и от души молил бы Господа даровать ему хорошего опекуна.

   Роберт не просил о нисхождении, но толку от этого не было никакого -- чтобы подвергнуть его наказанию, крепкие парни в ошейниках все равно швыряли его на колени, да и вообще стоять на коленях приходилось часто и подолгу. Во время обязательных молитв о даровании опекуна: сразу после подъема, перед завтраком, обедом и ужином, а также перед отбоем и... -- "Три часа занятий на тренажере за недостаточно прочувственную молитву!". В ходе многочисленных практических занятий... На экзаменах...

   Для молодого человека было шоком узнать, какое именно занятие признано для него оптимальным, наиболее полно раскрывающим его склонности и таланты. Не меньшим шоком было понять, что все его представления об обязанностях лакеев страдали редкой неполнотой. По сравнению с тем, что должен был освоить он, прислуга в доме деда вообще ничем не занималась. Окончательно же сразило Роберта открытие, что экзамены становятся для него почти непреодолимой преградой, заслужив ему репутацию тупицы и лентяя.

   Уже со второго дня обучения в группе появилась звезда, и этой звездой стал Джек. Он с легкостью сдавал экзамены, реже всех получал взыскания и, конечно, раньше всех заслужил право на одежду. Правда, назвать это одеждой можно было лишь с очень большой натяжкой, но как заявил свободный Райт, до одеяния уборщиков им надо было еще учиться и учиться и очень много работать. Эти уборщики, с точно такими же пластиковыми ошейниками, носили тонкие оранжевые шорты на резинке и оранжевые же распашонки без застежек и напоминали то ли больничных санитаров, то ли заключенных. Вот только принимать их за заключенных было большой ошибкой, потому что уборщики всегда с охотой доносили на промахи пленников и относились к ним примерно так же, как старшие курсанты военной школы к младшим.

   Таким образом, Роберт оказался в самом низу здешней иерархии. Джек сдавал экзамены с первого раза. Джен и бывший топ-менеджер, как правило, со второго, а Роберт ни разу не смог сдать экзамен раньше третьего. "Наставники" хмурились, а свободный Райт холодно сообщил, что если бездельник посмеет завалить выпускной экзамен, то будет отправлен на утилизацию.

   Роберт молчал, упражнялся на муляжак, а сам мучительно пытался понять, что все это значит. Зачем их похитили и что от них хотят? Ни в какой другой мир под звездно-полосатым флагом Роберт не верил.

   Доктор Рассел Брук, уже месяц как нумер, довольно откинулся на спинку кресла и не без самодовольства поинтересовался:

   -- Ну как?

   -- Великолепно, -- совершенно искренне ответил свободный Милфорд, MD. -- Вы лучший кардиохирург, которого я видел, а я видел немало.

   -- В таких операционных работать одно удовольствие, -- вернул комплимент Брук.

   -- Дело не только в операционной, -- не согласился Милфорд. -- Какая точность, какое вдохновение... Бог мой, да я давно не получал такого удовольствия, просто от того, что вам ассистировал. Нашему миру фантастически повезло...

   -- Пожалуй, мне тоже, -- согласился Брук. Сейчас он ничем не напоминал того растерянного человека, что страдал из-за вечной разлуки с женой какой-то месяц назад. "Все, что ни делается, делается к лучшему", -- размышлял он. -- Вы знаете, я счастлив! В моем распоряжении операционная, о которой только можно мечтать, прекрасная бригада, расторопные медсестры... Вы не поверите, но даже санитары здесь лучше всяких похвал!

   -- Ну, почему же не поверю... -- заметил Милфорд.

   -- А наука?! Да мне никогда не было так легко ею заниматься...

   -- Да?! -- MD счел необходимым понимающе кивнуть. -- Вы говорили о какой-то бюрократии...

   -- Бюрократия... -- проворчал Брук. -- Это не бюрократия, а тупые идиоты, которые шагу не дают ступить и, собственно, ради чего?! Ради абстракций! Там бы я месяцами давал показания перед всевозможными комиссиями и так называемыми этическими комитетами, а здесь мы провели блестящий эксперимент, и я не удивлюсь, если этот парень даже выживет. Ради одного этого стоило попасть в шторм, а затем и сюда. Но дело не только в этом, -- продолжал нумер. -- Представляете, вчера на прогулке я заблудился. Вечерело, мне стало не по себе и что же? -- Брук торжествующе посмотрел на собеседника. -- Благодаря моему удостоверению личности мне удалось связаться с оператором и меня легко вывели к дому. И что самое удивительное, -- добавил он, -- за все время моей прогулки мне ни разу не встретилось ни одного угрожающего лица! Я не видел ни брошенных банок из под пива, ни разбитых бутылок или выброшенных шприцов -- ничего... Никаких обкуренных подростков и размалеванных девиц... Удивительно -- но ваш мир просто великолепен!

   -- Наш мир, Рассел, наш, -- поправил Милфорд. -- И кстати, -- вернулся к деловому тону врач, -- вы тоже немало сделали для нашего общего мира, и консулы просили передать вам благодарность. Помните операцию неделю назад?

   Доктор Брук пожал плечами:

   -- Господь с вами, Дэн... А что там было неделю назад? По-моему, какое-то банальное АКШ[1]... ничего серьезного...

   -- Конечно, но вы оперировали сенатора Данкана, а сенатор Данкан весьма уважаемый человек.

   -- Бросьте, -- рассмеялся Брук, -- вот сегодняшняя операция действительно заслуживает внимания и, запомните мое предсказание -- за ней будущее, даже если этот парень к вечеру умрет. Но все равно -- я рад, что вернул обществу столь полезного человека, как сенатор, ведь теперь он представляет и меня, не правда ли? И теперь это и мой дом...

   -- Конечно, и должен признать, вы проходите адаптацию на удивление быстро и легко.

   -- Кстати, все время хотел спросить, -- Рассел Брук с любопытством наклонился вперед. -- У трех моих операционных сестер такие же удостоверения личности, как и у меня. Они тоже попаданки? Но откуда? Не могу определить по произношению.

   Дэн Милфорд предпочел устроиться в кресле поудобнее.