Целуй и молчи - Меган Куин

– А может, я просто не хочу обсуждать случившееся. Или даже думать об этом? – Он опускает очки на глаза и ложится на шезлонг.

– Ага, вот только я тоже не хотел говорить о своей травме, но ты все равно заставил.

– Потому что у тебя должна быть ясная голова, твое настроение влияет на игру. Нельзя, чтобы мой вратарь боялся чертовой шайбы.

– Не боюсь я никакой шайбы, – кричу я в ответ, а потом, осознав, насколько завелся, делаю глубокий вдох и продолжаю уже спокойнее: – Я не боюсь шайбы, и глупо отрицать, что ты считаешь, будто расставание с Сарой не повлияло на команду.

– Да пошел ты. Сам знаешь, все лишнее дерьмо я оставляю за пределами поля. Когда выхожу на лед, у меня в голове только хоккей.

– В этом плэй-офф ты допускал ошибки, которые раньше никогда не совершал. Позволял игрокам обойти тебя, пропускал удары по воротам. И все это от тех, у кого раньше на это не было никаких шансов.

Тейтерс приподнимается и спрашивает:

– Значит, в проигрыше виноват я? Это ты пытаешься сказать?

– Нет, – раздраженно парирую я. – Мы все виноваты. Я говорю о том, что ты игнорируешь случившееся, а если так и продолжишь делать вид, что все в порядке, проблема никуда не уйдет.

– Единственный приемлемый для меня вариант разобраться с этим, найти кого-то нового.

– Сам ведь знаешь, что тебе не подходит такое решение проблемы, – замечаю я. Тейтерс может сколько угодно притворяться, но он очень честный и верный. Он любил Сару, фактически помешался на этой девушке. Они вместе росли, менялись как личности и всегда поддерживали друг друга. Благодаря Саре Тейтерс стал таким, каким я его знаю. И он не из тех парней, кто с легкостью поменяет одну девушку на другую. Он на такое не способен. Наверное, как и все мы. Хотя, возможно, такой вариант поведения приемлем для Хорнсби, но это потому, что ему чужды эмоции. Он прекрасный человек, однако, когда дело доходит до проявления своих чувств, не уверен, что он хорошо с этим справляется.

– Я изменился, – заявляет Тейтерс. – Стал новым человеком и могу делать все, что захочу.

– Ага, только готов поспорить, на самом деле ты не хочешь тусоваться здесь с нами, а мечтаешь вернуться в Ванкувер и попытаться помириться с Сарой.

Тейтерс качает головой.

– Она дала понять, что больше не хочет меня видеть. Так что я буду уважать ее желание. Зачем надоедать тому, кому я не нужен?

– И почему она так сказала?

– Я не стану это обсуждать, – говорит он. – И пришел сюда не за этим.

– Ладно, тогда зачем ты здесь?

– Твоя подруга…

– Винни. У нее есть имя.

– Ладно, Винни так и не поблагодарила меня.

Господи.

– Наверное, потому что она тебя боится. Такая мысль не приходила тебе в голову? И еще, полагаю, она весь день сидит в своей комнате, потому что не хочет надоедать. Она боится, что будет нам мешать.

– А вот меня беспокоит понимание того, что она здесь, но ее как бы нет.

– Ты понимаешь, что невыносим? – Я встаю с шезлонга, потому что отдохнуть не удается. – Не знаешь, ужин готов?

– Я что, похож на колокольчик, который возвещает о готовности еды? Понятия не имею, что делает Стефан.

У меня нет настроения ругаться с Тейтерсом, так что я беру бутылку воды и иду в дом. Открываю раздвижную стеклянную дверь, и в нос тут же ударяет аппетитный запах.

На тарелке лежат слегка посыпанные приправой стейки. Рядом – запеченный картофель, который явно только что вытащили из духовки, потому что я все еще вижу исходящий от него пар, а в большой миске на островке – овощной салат.

Иногда Тейтерс ведет себя как придурок, но он внимательный хозяин, и одно из доказательств – он всегда следит за тем, чтобы мы вкусно и правильно питались. Но я переживаю за него. Понятия не имею, каково это – расстаться с любимым человеком, который много лет присутствовал в твоей жизни. С таким нелегко справиться, однако все же ему нужно найти способ двигаться дальше и… взять себя в руки. Я не понимаю, как помочь ему с этим.

– Привет, тебя-то я и искал. Знаешь, стейк какой прожарки предпочитает Винни? – спрашивает Стефан.

– Э-э-э, нет.

– А ты не знаешь, она вообще ест стейки?

– Понятия не имею.

– Сможешь выяснить? – смеется Стефан.

Я чешу затылок.

– Конечно.

Ставлю бутылку с водой на столешницу и направляюсь к комнате Винни, пытаясь понять, когда это я успел стать ее ассистентом. Это ведь Хорнсби первый принялся настаивать на том, чтобы она осталась. А я просто подыграл ему.

Дойдя до двери Винни, легонько стучусь к ней. Не получив ответа, пробую еще раз.

Тишина.

Она что… ушла?

Поворачиваюсь в сторону прихожей и вижу ее ботинки. Вряд ли она покинула бы дом без них, поэтому стучу еще раз. И на этот раз не получив никакой реакции, решаю, что она, возможно, спит.

А значит, есть лишь один способ узнать, прав ли я.

Осторожно нажимаю на ручку двери, и она поддается, тогда я медленно – в смысле очень медленно – открываю дверь.

– Винни? – зову я.

Нет ответа.

Приоткрываю дверь шире и заглядываю внутрь, чтобы посмотреть на кровать. Пусто.

Хм.

Толкаю дверь, осматриваюсь и тут замечаю движение справа.

– А-а-а, боже, – визжит Винни. Я поворачиваюсь как раз в тот момент, когда она начинает оборачивать полотенце вокруг тела, пытаясь прикрыться.

– Вот дерьмо… черт, прости. – Резко отворачиваюсь и закрываю глаза рукой.

– Что ты делаешь? – пищит она.

– Прости, – повторяю я, чувствуя, как краснею. – Ты не подумай, я не вуайерист, я ничего не видел. И говорю так не для того, чтобы тебя успокоить. Честное слово, я заметил лишь полотенце. Клянусь, я не разглядывал тебя.

Вранье, сегодня утром ты пялился на ее грудь. Но не стоит упоминать об этом.

– Хорошо, – немного успокоившись, отвечает Винни. – Я тебе верю, и все же, что ты тут делаешь?

Продолжая стоять к ней спиной, объясняю:

– Я стучал, но ты не ответила. Поэтому подумал: возможно, ты ушла.

– Я была в ванной и ничего не слышала. Наверное, тебе стоит научиться стучать громче.

– В следующий раз буду бить кулаками в дверь и громко выкрикивать твое имя.

Она смеется.

– Я прикрылась, можешь повернуться.

Выпрямляюсь, а затем поворачиваюсь так, будто ничего не случилось. Но черт, еще как случилось, я ведь вижу Винни в полотенце.

Волосы убраны в высокий пучок на макушке, а