День лисицы - Норман Льюис

Автобус остановился у какого-то парка на громадной площади, со всех сторон окруженной похожими на скалы домами, и одуревший от усталости Коста увидел желтые потоки такси, струившиеся по беломраморным ущельям, каскады голубых искр, которыми осыпали безропотных пешеходов трамваи, а в небе — тучи голубей и трепещущие флаги. Ему хотелось найти среди кустов укромное местечко и уйти подальше от этих торопящихся, равнодушных людей, местечко, где можно было бы перевести дух, но к нему подошел какой-то лощеный изящный молодой человек, рядом с которым Коста почувствовал себя грязным и нескладным, и сунул ему в руку авторучку, а другой юноша попытался надеть ему на руку часы. С большим трудом и пространными извинениями Косте удалось от них отделаться. Тут он вспомнил про бумажку с адресом Элены, вернулся к автобусу и показал листок шоферу. Тот махнул в сторону одной из выходивших на площадь улиц.

— Минут десять пройдешь по ней и сворачивай направо, а потом через три-четыре улицы, точно не помню, свернешь налево. Да если собираешься возвращаться домой, будь тут не позже девяти.

После того как Коста избавился от молодых людей с авторучками и часами, ни один человек из спешащей мимо толпы им больше не заинтересовался. Он вдруг почувствовал себя одиноким, забытым, потерявшимся в этом откровенно равнодушном городе и потому испытал чуть ли не облегчение, услыхав окрик полицейского, когда вслед за хорошо одетыми горожанами ступил на переходную дорожку, не обратив внимания на загоревшийся сигнал «стой!».

Он почему-то воображал, что Элена работает в особняке вроде тех вилл, что строили себе в Торре-дель-Мар спекулянты. Вокруг сад, а сбоку незаметная калитка, через которую можно пройти и постучать в окно кухни, так что господа и не заметят.

Но когда он наконец разыскал нужный адрес, все оказалось иначе. Дом стоял на тихой тенистой улице, где, еле слышно шурша по горячему асфальту шинами, плавно проносились дорогие машины и повсюду висели таблички, запрещавшие нарушать тишину. А вот и номер, записанный у него на листке, он повторялся дважды — в начале и в конце фамилии владельца, неразборчиво выведенной светящимися неоновыми трубками. Построен был дом из светонепроницаемых стеклянных блоков. Прозрачной была лишь дверь с огромной ручкой, похожей на металлический гриб. Минут десять Коста прохаживался около дома и уже собрался позвонить в ночной звонок — другого отыскать он не мог, — когда к дому подъехала машина и из нее вышла молодая дама. Быстро семеня ножками, она пересекла тротуар. Губы у нее были ярко накрашены, а шея удивительно длинная. На светлых взбитых волосах прилепился крошечный платочек с завязанным уголком. Из глубины похожего на аквариум помещения вынырнул человек в форме, как у морского офицера, и распахнул стеклянную дверь.

Коста постучал пальцем по стеклу, но так и не смог привлечь к себе внимание морского офицера. Подождав несколько минут, он очень осторожно, чтобы ничего не сломать, толкнул дверь и с опаской вошел в дом. В первое мгновение он почувствовал себя как человек, впервые ступивший на коньках на лед — ноги на натертом полу разъезжались, и, стараясь удержать равновесие, Коста растопырил руки. Затем, продвигаясь чрезвычайно осторожно и ступая сразу на всю ступню, он добрался по блестящей поверхности до человека в темно-синей форме.

— Простите, сеньор. Извините за беспокойство, но не могли бы вы сказать мне, не проживает ли тут дама по фамилии Нобль? — Коста ужаснулся, услыхав, как громко звучит его голос в тишине полированного помещения.

Но важный господин и виду не подал, что услышал его. Ни один мускул не дрогнул на его красивом лице, а глаза были словно прикованы к какой-то точке над правым плечом посетителя. Коста собрался было повторить свой вопрос в еще более вежливой форме, но господин бросился мимо него и опять распахнул дверь перед дамой, как две капли воды похожей на ту, что вошла незадолго до нее.

Человек вернулся на свое место и, казалось, только теперь заметил Косту.

— Служанка?

— Что вы сказали, сеньор?

— Поденщица, прислуга?

Коста покачал головой.

— Молодая девушка из Торре-дель-Мар, служит в семействе по фамилии Порта.

— Третий этаж, направо. Поднимитесь на служебном лифте.

Он подозвал мальчика-лифтера. Тот, с любопытством и сочувствием поглядывая на Косту, поднял его на третий этаж, показал нужную дверь и нажал кнопку звонка. Где-то в глубине мелодично прозвонили звонки; последовала пауза, потом кто-то издалека сказал: «Иду, иду», дверь приоткрылась, из квартиры пахнуло духами, и на пороге показалась горничная в фартуке и наколке и, увидев Косту, досадливо спросила:

— Чего вам?

— Скажите, пожалуйста… не здесь ли живет сеньорита Нобль?

— Подождите, — бросила девушка и захлопнула дверь.

Ждать пришлось долго, а потом дверь снова бесшумно распахнулась, и на пороге появилась она. Коста был потрясен. Образ, который жил в его душе, был так прекрасен, что сейчас он едва узнал Элену. Какую-то долю секунды смотрел он на болезненно осунувшееся лицо, бледный бесформенный рот, тусклые, непричесанные волосы, огромные испуганные глаза. И не мог сдержать волнения. Он почувствовал, что на глаза ему навернулись слезы, а губы беззвучно приоткрылись и дрогнули. В душном, пропахшем заграничными духами помещении она выглядела сильно похудевшей и гораздо старше своих лет. Элена изумилась и смешалась, а вот обрадовалась она ему или нет, Коста не мог бы сказать.

Она как-то смущенно поздоровалась и протянула руку, поспешно вытерев ее о грязный передник.

— Понимаешь, хозяева не разрешают, чтобы к нам приходили знакомые, — тихо сказала она.

Послышался мягкий шорох — это открывались створки лифта. Элена испугалась и заставила Косту войти в переднюю. На стене за ее спиной он увидел повергшую его в изумление картину: голая розовотелая женщина выглядывала из окна. Его ужаснуло, что Элене приходится смотреть на такие вещи.

— Слушай, после обеда, когда у них будет сиеста, я постараюсь на часок вырваться, — сказала Элена и подтолкнула Косту к лестнице. — Жди меня на улице в три часа. Я обязательно спущусь хоть на минутку.

Коста бродил по соседним улицам, стараясь далеко не уходить — он решил быть на месте раньше назначенного времени: как знать, может, Элене удастся освободиться пораньше. Он ждал в тени то одного, то другого дерева, не в силах оторвать глаз от непрозрачного стеклянного фасада, а улица дремала в послеполуденной тиши. Коста считал минуты, но их не становилось меньше. Солнце село на острие высокого шпиля, а потом соскользнуло вниз, разделенное им надвое. Появилось первое свободное такси. Прежде чем проедет еще одно такси, сказал он себе… Ну ладно, прежде чем следующее… Наконец она появилась: за стеклянной дверью порхнуло что-то белое и легкое, как мотылек, мгновение — и она уже бежала к нему по тротуару, весело помахивая рукой, снова молодая и уверенная в себе.