Газета Завтра 271 (6 1999) - Газета Завтра

В то время, когда российская либеральная интеллигенция жаждала “поражения собственного правительства” в войне 1905 года, в Сербии формировались отряды помощи русской армии.

Мало кто знает, что война, начавшаяся в 1941 году , была отодвинута на месяц сербами, которые объявили Гитлеру войну раньше, чем тот вторгся в пределы СССР, приняли на себя часть удара. Не будь этого, возможно, немцы взяли бы Москву еще до морозов.

А сейчас, в отличие от 1993 года, мои сербские друзья с горечью говорят: “Э, русские издали (сдали) Сербию”. Но они понимают, конечно, что русские, собственно, здесь ни при чем, а “сдали” Сербию “россияне”, засевшие в Кремле.

Был художник и в Палестине, много работал там, видел своими глазами нисхождение Небесного огня на Пасху в русском приделе Храма Гроба Господня. От сполохов Святого огня православный священник зажигал свечи. Три свечи, опаленные этим огнем, художник бережно хранит у себя дома.

Если вы оторветесь от домашних забот, то еще успеете побывать на выставке художника-подвижника, прошедшего в жизни путь от язычества до ортодоксального православия, создавшего на пересечении этих миров коллекцию великолепных произведений, блещущих красотой индивидуального дара и глубиной традиции национального искусства.

Елена Антонова __ ...И ВСЕГДА ТАЙНА ( три вечера с музыкой Джузеппе Верди )

"В музыке есть нечто большее,

чем мелодия. Это — сама музыка."

Верди

Джузеппе Фортунино Франческо Верди. Гений оперной музыки. Суровый, сдержанный в проявлении чувств, даже как будто холодноватый внешне человек. И кипящий страстями, одаренный пониманием законов драматургии композитор, в своих операх переживший все сильнейшие человеческие эмоции и чувства. Сын бедного трактирщика из селения Ле Ронколе, что в Ломбардии, вблизи границы с Францией, с детства познавший нужду и потому с пиететом относящийся к собственности: земле, недвижимости, деньгам и, вместе с тем, немало средств отдающий конкретной благотворительности, причем так, чтобы об этом не узнали не только публика, но и те, кому эта помощь предназначена. Недоверчивый к светскому обществу крестьянин, не получивший из-за недостатка денег ни классического музыкального, ни хорошего гуманитарного образования, и тонко ощущающий красоту просвещенный человек, всю жизнь боготворивший Шекспира и Мандзони, читающий Цицерона, Плиния, Данте, Паскаля, Монтеня, Казанову, а еще Байрона, Шиллера, Гюго, не говоря о современных ему писателях. К годовщине смерти Алессандро Мандзони, одного из известных деятелей Рисорджименто, автора знаменитой тогда книги — "Обрученные", несговорчивый "великий старец" Верди не только по собственному почину, без вознаграждения взялся сочинять мессу Реквием для солистов, хора и оркестра, это огромное хоровое симфоническое полотно, более похожее на драму, чем на молитву, но и оплатил переписывание партий, сам дирижировал на репетициях и на первом исполнении. Только при работе над Реквиемом, музыкой, создаваемой не по заказу, чувство собственного достоинства Верди наконец-то полностью удовлетворено, и он перестает считать себя "клоуном", вынужденным угождать публике. В этой мессе нет места умиротворению, здесь шестидесятилетний Верди с присущей ему искренностью и страстью почти кричит, изливая свое потрясение смертью человека, которого любил, вместе с которым ушла заключенная в нем тайна.

Жизнь человека, заканчивающаяся смертью, которая необратимо уносит с собой все его чувства и мысли, все надежды и стремления, — это для Верди всегда трагедия и всегда тайна. Приближение к этой тайне, поиск силы человеческого духа перед лицом Рока, перед слепой мощью судьбы составляют квинтэссенцию его творчества. Отсюда — магическое воздействие опер Верди, сумевшего выразить в музыке всю силу и всю слабость человека у "бездны мрачной на краю", воспевшего его величие и его низость, его любовь, веру и его отчаяние, его борьбу и его покорность. С творениями Верди как-то глубинно перекликается бесстрашная в своей обнаженности мысль Пушкина: "Все, все, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья — Бессмертья, может быть, залог! И счастлив тот, кто средь волненья Их обретать и ведать мог."

Мне повезло в течение одной недели января послушать и посмотреть три оперных шедевра Верди, относящиеся к разным периодам его творчества, которые были исполнены тремя коллективами музыкальных театров Петербурга и Москвы. Это — "Аида", последняя премьера петербургского Мариинского театра, осуществленная под руководством Валерия Гергиева, которая была сочинена 57-летним композитором, находящимся на вершине славы, творческой мощи и эмоционального подъема, за неполных пять месяцев. Это — "Риголетто", представленный на сцене театра "Эрмитаж" коллективом камерного театра "Санктъ-Петербургъ опера" в постановке его художественного руководителя Юрия Александрова. Опера была создана 37-летним маэстро менее чем за сорок дней на сюжет, действительно имевший место при короле Франции Франциске I, события, рассказанного Виктором Гюго в драме "Король забавляется", которое гений Верди из частного случая превратил в общечеловеческую трагедию. Наконец, последняя из услышанных мною опер Верди — "Бал-маскарад" в постановке Большого театра 1979 года, была исполнена по случаю 25-летия деятельности в этом театре народного артиста СССР Зураба Соткилавы. Партитура этой оперы, написанная 44-летним автором также в удивительно короткий срок — меньше чем за два месяца, поражает тонкостью музыкального разрешения жизненных коллизий, певучестью, обилием ансамблей и какой-то неуловимой элегичностью, не свойственной обычно порывистому и страстному в творчестве Верди.

То, что Валерий Гергиев решил вновь обратиться к "Аиде", удивления не вызывает. Гергиев тяготеет к операм, где оркестр играет одну из первостепенных ролей, и "Аида" — это именно такая опера. Здесь впервые Верди так много внимания уделил инструментовке, а также гармонической и драматической точности оркестрового сопровождения. Это сближает "Аиду" с операми Вагнера, хотя только у Верди достигается такое безупречное слияние действия, слова и музыки. Редкое чувство театра, неистощимая музыкальная фантазия, умение так выстраивать сцены и использовать воздействие человеческого голоса, что арии, ансамбли и хоры "Аиды" передают малейшее движение человеческой души, привели к тому, что эта опера, написанная на ориентальный, далекий от реальной жизни сюжет, продолжает волновать любого неравнодушного слушателя. Новая постановка "Аиды" в Мариинском театре не умалила великого творения Верди. Это обусловлено и мастерством Гергиева — дирижера, и великолепной сценографией П.А. Шильдкнехта, которая сохранена еще со времени постановки 1922 года, и работой хормейстеров Леонида Теплякова, Сергея Инькова и балетмейстера Игоря Бельского и, конечно же, пением и игрой ведущих солистов: Ларисы Шевченко — Аида, Ларисы Дьяченко — Амнерис, Владимира Галузина — Радамес и Виктора Черноморцева — Амонасро. Роли эти, как всегда у Верди, предполагают наличие не только незаурядных вокальных данных и мастерского владения голосом, но и яркого актерского темперамента. Исходя из этого, хочется особо отметить работу Владимира Галузина, продемонстрировавшего изумительный по силе, красоте и мягкости звучания тенор и к тому же весьма неплохо смотрящегося в трудной для артиста роли слишком уж положительного Радамеса. Особенно сильное впечатление оставили сцена триумфа египетских войск на площади в Фивах с ее знаменитым маршем и хорами, а также финальная сцена оперы, заканчивающаяся светлым, лирическим дуэтом прощания с жизнью Аиды и Радамеса. Этот дуэт в исполнении Шевченко и Галузина прозвучал так тепло и задушевно, как это ощущал при сочинении музыки Верди, сам в это время целиком захваченный чувством к певице Терезе Штольц, ориентируясь на вокальные данные которой он и писал партию Аиды. А вот Ларисе Дьяченко, обладающей сильным меццо-сопрано, еще предстоит, на мой взгляд, поработать над ролью Амнерис, чтобы она стала более живой и женственной.

"Риголетто" в интерпретации театра "Санктъ-Петербургъ опера" в первую очередь привлекает своей постановкой и драматургическим решением. Во-первых, эта постановка — результат совместной работы Театра и Государственного Эрмитажа. И, вероятно, оттого, несмотря на несменяемые декорации, изобретательно решенные в виде длинного изогнутого перехода с многочисленными дверями в его стенах, конец которого теряется из вида, в каждой мизансцене ощущаешь подлинность жизни и эпохи галантного и распутного времени французского абсолютизма. Этому помогают и художественно выполненные костюмы, головные уборы, карнавальные маски, как будто сошедшие с полотен маньеристов, и пластика движения артистов, решенная в стиле XVII-XVIII в., и мастерски поставленные массовые сцены во дворце герцога Мантуанского. Во-вторых, интересна предложенная Юрием Александровым версия, по которой придворный шут Риголетто вовсе не старик-горбун, а язвительный, умный, злой человек лет около сорока пяти (как изменилась в наше время оценка возраста!), только при дворе герцога носящий костюм горбуна и вдоволь, искупая свое унижение, издевающийся над всем и всеми. В этом случае оказываются логически оправданными все чувства и действия Риголетто: и его мучительная, полная страха и тревоги любовь к дочери, и неуправляемое разумом желание мести, обуявшее его. Получает более веское обоснование и безусловно главенствующее положение Риголетто как в драматургии оперы, так и в ее музыке. Верди сразу же, начиная с первых тактов увертюры, вводит тему Рока, переходящую в скорбную мелодию, в которой слышится трагедия жизни неординарного человека, вынужденного все терпеливо сносить. Безысходность судьбы подчеркивается тем, что почти все события оперы совершаются ночью, под знаком которой и написана эта удивительно цельная, гениальная по простоте и экономии оркестровых средств музыка. И тем не менее, несмотря на трагический финал, опера эта пробуждает в человеке его лучшие качества, несет ему свет и надежду. Хорош в роли Риголетто Эдем Умеров. Трогательна молодая Людмила Шихова — Джильда, хотя хотелось бы пожелать ей большей свободы владения голосом. В то же время Игорь Лосеев в роли герцога Мантуанского разочаровал и своим пением, нередко срывающимся в крик, и маловыразительной игрой. А ведь история исполнения этой партии помнит таких артистов, как Энрико Карузо, Леонид Собинов, Иван Козловский, Сергей Лемешев.