Мальтийская история: воспоминание о надежде - Андрей Николаевич Григорьев

бомбы в отсеки «горбунов», кто-то изготавливает их, кто-то рисует планы налётов на наши города, кто-то кормит и поит наших убийц — получается весь народ маньяки, одержимые идеей нашего убийства?» — генератор в моей голове с ледяной логичностью вырабатывал мысли. Возможно, они были продуктом стресса. Мои размышления прервал рывок за шиворот, и я свалился на дно бруствера.

— Прижмись, парень, — Папаша Гийом лежал рядом.

Тут же раздался взрыв. Мне показалось, что бомба разорвалась буквально в паре метров от нас, но это мне только показалось. Звук взрыва на мгновение даже заглушил грохот зенитной батареи над нами. Мы лежали, ни живы, ни мертвы, ожидая новых взрывов. В моей голове проносились только молитвы Богородице, вбитые в мою память ещё моей матушкой. Но больше взрывов в бухте не раздавалось, и мы выглянули из-за мешков: очевидно, бомба попала в акваторию Великой Гавани — наша «Бретань» всё ещё продолжала раскачиваться на волнах, поднятых взрывом.

В центре города появился столб — очередная бомба. У меня пробежал внутри холодок: под бомбёжку могли попасть мои единственные знакомые в Ла-Валетте — Надэж или Найдин. «Только бы они успели скрыться в убежищах!» — я стиснул кулаки, вспоминая родителей, но мне оставалось только молиться за девушек.

Огонь зенитных орудий всё-таки делал своё дело: бомбардировщики беспорядочно отступали в море, спешно сбрасывая боекомплекты вниз. Море превратилось в бурлящую грибницу, только вместо грибов — высокие столбы воды. «Горбуны» с глухим рокотом возвращались на север.

Папаша Гийом встал и начал отряхивать пыль со своей замасленной робы, я последовал его примеру.

— Ты это видел, Малыш? — на его лице было написано искреннее возмущение. — Последний раз такое испытывал в восемнадцатом под Верденом. Чёрт знает, что здесь творится!

Я оглянулся на наше судно — всё в порядке. Моро спустился из командной рубки. Увидев нас, громко проорал:

— Вы там целы, дьяволы?!

Ответом были наши поднятые вверх руки.

Мы выбрались из укрытия, намереваясь вернуться на «Бретань», как услышали стоны и всхлипывания на фоне громких криков зенитчиков с затихшей батареи. Папаша Гийом остановился и прислушался.

— Что это, парень? Слышишь?

Звуки повторились откуда-то сверху. Я поднял глаза в поисках источника шума. Ничего не увидев, предположил:

— Может быть, что-то случилось у артиллеристов?

— Может быть, — пожал плечами старший механик и хотел уже двинуться дальше, но скатывающиеся камни со склона заставили нас повернуться к расщелине в стенах форта над нами.

— Надо посмотреть, что там, — Папаша Гийом решительно начал карабкаться по склону. Но его решительности хватило на пару метров: альпинизм, явно, не входил в круг его любимых интересов. — Давай, Малыш, ты чуть помоложе, посмотри, что за там чертовщина, — он мгновенно скатился вниз.

Цепляясь за валуны, я начал взбираться вверх. Склон, покрытый травой и камнями, для молодого моряка не представлял особенных трудностей, и вскоре, повернув за угол выступа крепостной кладки, я уже мог наблюдать небольшую площадку под стенами — там кто-то лежал и стонал, иногда всхлипывая. Раздался металлический звон, я покосился в сторону: на краю площадки стояла, иногда тряся головой, коза. Обыкновенная коза, грязно-серого цвета. Звенел колокольчик, висевший у неё на шее. Но долго рассматривать животное мне было некогда, я бросился к лежащему человеку. В два прыжка я был уже рядом с ним. «Что с ним?» Это оказалась пожилая женщина — одним словом, старушка. Она лежала и стонала. Увидев склонившееся над ней лицо, что-то пробормотала по-мальтийски.

— Что с Вами? — спросил по-английски и сел на колени рядом с ней.

Она медленно приподняла правую руку ко мне.

— Сынок, мне нехорошо. Что-то упало на меня, — женщина перешла на английский и уронила руку.

Я посмотрел вокруг. Рядом с её левой рукой валялся большой строительный камень, возможно, упавший со стены крепостной кладки.

— Мне тяжело дышать, — с трудом выдохнула женщина.

Я задрал левый рукав её платья: рука оказалась перебитой, кровь сочилась из ран на предплечье и плече.

— Трудно дышать, — повторила лежащая женщина. Я перевёл взгляд на её тело. Платье на животе было порвано и покрыто пылью и кровью. Возможно, у неё сломаны рёбра от обрушившегося сверху камня.

Женщина закрыла глаза. У меня закружилась голова: «Она собирается умереть? Что делать?». Я приподнялся и беспомощно огляделся, крик Папаши Гийома снизу немного привёл меня в чувство.

— Что там, парень?

Я посмотрел вниз. Старший механик, сложив рупором руки, кричал мне:

— Ты что-то нашёл?

Я не мог сразу ответить: меня покачивало. Наконец, собравшись с силами, прокричал:

— Здесь раненная женщина!

Несколько секунд Папаша Гийом осмысливал мой ответ, потом снова заорал:

— Дьявол! Тащи её вниз!

«Легко ему говорить: тащи. А если она уже труп?» — меня передёрнуло, и начало подташнивать от одной только этой мысли. Я даже не мог заставить себя повернуться к лежащей женщине. Папаша Гийом снова прокричал мне снизу:

— Давай, Викто́р, тащи её вниз, а я вызову подмогу! — и он тут же побежал к «Бретани».

Оцепенев, я смотрел ему вслед, потом беззвучно произнёс:

— Да, сейчас.

Сколько я так мог стоять? Наверно, никто бы не ответил, как вдруг ощутил сильный удар в задницу: с моих губ слетел вскрик, я схватился за ягодицы. Оцепенение мгновенно слетело. Быстро повернувшись назад, обнаружил козу. Она с любопытством смотрела на меня, затем раздалось её блеяние. «Это её рук … тьфу, рогов дело!» — чертыхнулся про себя. Но, по-моему, она и не собиралась этого скрывать, ожидая моей реакции. И она последовала. Обойдя животное, двинулся к раненной. Наконец, пересилил себя: просунув руки под спину и ноги, приподнял женщину и аккуратно начал спускаться. Она лежала на моих руках, не шевелясь и не издавая больше звуков. Я смотрел только под ноги, боясь споткнуться и уронить свою ношу. Но, судя по цокающим звукам, нетрудно было догадаться, что за мной следует коза этой женщины. Лишь однажды скосил взгляд в сторону: всему виной была пряжка на сандалии женщины: она расстегнулась, и сандалия упала, мягко приземлившись на траву. Я продолжил свой путь вниз.

Наконец, когда до брусчатки дороги осталось пара метров, услышал