Русская вера, или Религиозные войны от Святослава Храброго до Ярослава Мудрого - Сергей Шведов

«А в это время у гуннов после смерти Баламбера царем стал Ругила – мудрый и дальновидный политик, старавшийся решать все вопросы мирным путем. В начале V в., продвигаясь на запад, гунны без войны заняли Паннонию. Многие народы, жившие по Дунаю, – руги, сарматы-языги, славяне-карпы, кельты-бастарны, гепиды и остготы – стали их союзниками. Другие – аланы, вандалы, бургунды и свевы – предпочли уйти» (Шамбаров, «Когда оживают легенды»).

Однако у меня лично вызывают большие сомнения столь безоблачные отношения между гуннами и славянами. Вряд ли их интересы всегда и во всем совпадали. Хотя я и не исключаю, что волхвы пытались использовать гуннских каганов в своих целях. Данных о взаимоотношениях славянских жрецов с гуннскими вождями в летописях, разумеется, нет. Зато они сохранились в былинах и сагах. Вот что об этом пишет Лев Прозоров: «Ученые достаточно давно обратили внимание на параллели между русским былинным эпосом и некоторыми эпическими памятниками Средней Европы XI–XIII вв.: «Тидрек сагой» и южнонемецкими поэмами об Ортните, или Гертните. Предельно кратко содержание этих памятников можно изложить так: в саге идет речь о войне коалиции русов (во главе с «конунгом Вальдемаром» и его сподвижником Ильей Русским), вильтинов (велетов-лютичей) и пулинов (поляков) против гуннов Аттилы и готов Тидрека (Теодориха). В немецких поэмах идет речь о том, как Илья помогает своему юному племяннику Ортниту (Гертниту, Эрно) завоевать невесту, дочь языческого царя. Царь в отместку подсылает к Гертниту дракона. Гертнит, вопреки увещеваниям супруги и Ильи, выходит на бой с чудовищем и гибнет.

В ряде вариантов предыстория (свадьба, злокозненный тесть) опускается. Гертнит вступает в бой с драконом вопреки увещеваниям близких и гибнет. Его земля достается Дитриху – то есть тому же Тидреку-Теодориху»(«Время русских богатырей»).

Другой исследователь, С. Н. Азбелев, обращаясь к материалам «Тидрек-саги» и Иоакимовской летописи, приходит к следующему выводу: «Явную соотносимость некоторых существенных эпизодов и одновременно героев в… былинах в фольклорных источниках Иоакимовской летописи и в средневековых обработках германского эпоса нельзя объяснить игрой случая». Более того, Азбелев датирует время героев былинного эпоса и саги V веком, проводя параллель между «Вальдемаром» «Тидрек-саги» и Владимиром, предком Буривоя и Гостомысла, Иоакимовской летописи.

Прозоров далее пишет: «Вопрос о связи былин с западным эпосом поставил еще германский исследователь К. Мюлленгофф в середине XIX века. «Конунг русов Вальдемар» и его воин «Илиас фон Рюссен», то есть Илья Русский, поразительно напоминали центральные фигуры русского былинного эпоса: Владимира Красно Солнышко и Илью Муромца. К чести немецкого исследователя, он предположил именно русское происхождение данных фигур скандогерманских эпосов. Из русских ученых параллелями между западным эпосом и былинами впервые занялся А. Н. Веселовский, общепризнанный корифей компаративистской школы. С одной стороны, он очень внимательно изучил проблему и установил, что не только отдельные герои, но и связь между ними, целые генеалогии в былинах и западных эпосах совпадают. С другой стороны, все дальнейшие исследования упоминаний в западном эпосе героев русских былин происходили именно в ключе школы заимствований. Считалось само собой разумеющимся, что появление русских героев в западном эпосе отражает не историческую действительность, а взаимовлияние фольклора разных народов. Б. И. Ярхо окончательно доказал, что речь идет не о случайном созвучии имен, а о тождестве героев. Он обнаружил следующие сходства между былинным богатырем и «русским» героем западного эпоса:

а) сходство в имени,

б) в географическом и циклическом приурочении,

в) во внешнем облике,

г) в сюжете боя отца с сыном.

Исследователь отмечал: «нужны сильные аргументы, чтобы при таких сходствах отрицать исконность тождества.

Географический пролог саги прямо локализует Русь между Швабией, Венгрией (Гуналанд) и землями полабских славян, в т. ч. лютичей – Виндландом: «Сага эта начинается с Апулии и идет к северу по Лангобардии и Венеции в Швабию, Венгрию, Россию, Виндланд, Данию и Швецию». Могли ли немцы или скандинавы, постоянно общавшиеся с новгородцами, так ошибиться в географическом расположении Руси? Очевидно, нет. Что самое поразительное, такое расположение Руси имеет отражение и в былинах» (Прозоров, «Время русских богатырей»).

С точки зрения исторической правды ничего удивительного в появлении богатырей с Дона на Севере Европы нет. Русколаны, потерпевшие поражение от гуннов и союзных им готов, вынуждены были отступить с родных земель. Скорее всего, полулегендарный Фарамон, родоначальник Меровингов, был одним из тех, кого поражение и судьба занесли на берег Северного моря. Напомню, что франки во главе с его внуком Меровоем сражались на Каталаунских полях на стороне префекта претория Римской империи Аэция. Кстати, Аттила после прихода к власти далеко не сразу развязал войну с империей, довольно долгое время он воевал на Севере Европы, скорее всего с венедами, ибо никакого другого противника там просто не было. Видимо, это противостояние венедов и гуннов и нашло свое отражение в былинах и «Тидрек-саге». Я разделяю мнение Азбелева, Прозорова и других исследователей, что реалии многих былин соответствуют скорее IV–V веку, чем Х веку, куда их безосновательно относят. Трудно говорить о тождестве былинного князя Владимира с летописным Владимиром Старым, родоначальником династии, оборвавшейся на Гостомысле, о котором мы мало что знаем, но еще менее этот образ похож на Владимира Крестителя, которого бог весть за какие заслуги современные историки стали величать «Красным Солнышком», посчитав эти слова эпитетом. На самом деле мы с вами вновь столкнулись с одним из обожествляемых сыновей Ярилы и Лады, уже известных нам под именем Ладонов и Ярманов. Не могу сказать точно, чем закончилась война между венедами и гуннами – скорее всего мирным договором. В противном случае мы увидели бы Аттилу на южных берегах Балтики, чего, однако, не произошло. Зато Аттила двинулся в Галлию, уверенный, видимо, что с севера ничего его империи не угрожает. О дальнейшем ходе событий я уже писал выше. Битва на Каталаунских полях не принесла Аттиле успеха, что, однако, не помешало ему через год обрушиться на север Италии и сжечь множество городов, включая Медиолан (Милан). Взять Рим ему помешали с одной стороны эпидемия, разразившаяся в окрестностях Вечного города, с другой – надежда породниться с римским императором Валентинианом, женившись на его сестре Гонории. После смерти Аттилы его империя развалилась, чтобы уже никогда не возродиться. Гунны рассеялись по Центральной и Восточной Европе, став, между прочим, участниками этногенеза многих народов, включая не в последнюю очередь немецкий. Очень может быть, что именно гунны дали начало той тюркской компоненте, которую Чудинов обнаружил в немецком языке и физическом облике дойче. Что же касается былинного эпоса, то, скорее всего, в своих основных чертах он сложился на Дунае, в промежутке между распадом Гуннской империи и образованием Аварского каганата.

Вот что пишет об этом периоде истории Шамбаров: «Отметим, что далеко не все события общеевропейской войны, вызванной Великим переселением, нашли отражение в исторических хрониках. В поле их зрения попало лишь то, что прямо или косвенно затонуло территории Рима и Византии или касалось их интересов, поскольку происходило вблизи границ. Но в глубинах европейских земель в этот период шли свои переселения и своя борьба за жизненное пространство. Осколки побежденных племен искали новые места для поселения. Места народов, ушедших в римские пределы и влившихся в потоки основных противоборствующих коалиций, занимали соседи, сталкиваясь за их раздел. И в результате изменилась вся карта Европы – одно из самых значительных мест в ней заняли славянские народы, существенно расширившие территорию своего расселения и на большом протяжении вышедшие вплотную к границам Византии и западных королевств» («Когда оживают легенды»).

Шамбаров, на мой взгляд, допускает существенную ошибку, он путает племена и касты. И готы, и аланы, и свевы, и вандалы были в основе своей кшатриями, воинской варной, а общинники племен, их породивших, как правило, со своих мест не уходили, а, переждав бурю, вновь возвращались к своим прежним занятиям. Именно поэтому и в позднейшие времена мы обнаруживаем готов и скифов в местах, откуда они вроде бы давно ушли. То же самое можно сказать и о славянах: отступив под натиском гуннских орд в леса, они возвращаются в родные места. А большей своей частью простые общинники свои места и не покидали, просто, входя в готскую державу, они именовались готами, в гуннскую – гуннами. Точнее, их так именовали имперские летописцы. Собственно, за исключением отдельных племен, они и славянами себя не называли. Именно поэтому Прокопий Кесарийский разделяет славян и антов, хотя особых различий между ними не видит. По данным археологии, очевидно, что в VI–VII веках славяне не только занимали всю лесостепную зону Восточной Европы, но и глубоко проникали в глубь Причерноморских и Приазовских степей до самого Дона.