Золотая Венеция - Терри Грант

– Да, ты права – нужно ехать, – медленно проговорил он. – И сегодня, действительно, последний вечер в Венеции… Для меня, – добавил он.

Мария посмотрела на него с недоумением.

– Почему для тебя?

– Потому что в Бостон поеду я, – решительно заявил Гарри. – Я встречусь с твоим, теперь уже почти бывшим мужем, и на правах мужа будущего обговорю с ним все детали вашего развода, в том числе и периодичность твоих встреч с Дэвидом.

Мария отрицательно покачала головой.

– Нет, Гарри, я не должна впутывать тебя в это дело…

Гарри пожал плечами.

– А ты этого и не делаешь. Я впутываюсь в него сам. Я давно уже взрослый человек и всегда отвечаю за свои поступки. К тому же у нас будет возможность проверить свои чувства на прочность… и искренность, – тихо добавил он.

– Ты хочешь устроить мне испытание? – растерянно спросила Мария.

– Я хочу предоставить тебе свободу выбора, – объяснил Гарри.

– Я его уже сделала.

– Нет, – убежденно проговорил Гарри. – Я это чувствую. Пока я рядом, тебе будет трудно разобраться в своем отношении ко мне… и к нему.

– Но ведь ты сам только что назвал себя моим будущим мужем…

– Так я представлюсь Артуру. Пусть не думает, что ему удалось сломить тебя, что ты одинока и тебя некому защитить.

– Значит, на самом деле ты не хочешь, чтобы я…

– На самом деле я хочу только одного – чтобы нам не мешали твои сомнения… – перебил ее Гарри. – И если еще до моего возвращения ты поймешь, что навсегда избавилась от них, – сообщи мне немедленно… каким бы ни было твое решение.

Побывав в этот вечер в нескольких шумных молодежных барах и перепробовав немыслимое количество самых разнообразных алкогольных напитков, названия которых смешались в их сознании в бесконечный калейдоскоп букв и звуков итальянского языка, Мария и Гарри добрались наконец до «Вечеринки дожа». Там, как и накануне, гремело задорное латино, и на танцевальной площадке энергично двигалась разгоряченная хмелем и музыкой толпа. Расположившись снова возле стойки, они заказали, как выразилась Мария, «что-нибудь, сбивающее с ног», и бармен, узнав в них вчерашних посетителей, которые оставили ему на хранение бутылку дорогого вина, незамедлительно им ее вернул.

– Смотри-ка, наша бутылочка, – изумленно протянула Мария. – Я думала, у этого парня осталось от нее только похмелье…

Она знала, что завтрашний отъезд Гарри оставит ее наедине со всеми ее сомнениями, надеждами и ожиданиями, которые с каждым днем, часом и мгновением будут опутывать ее все сильнее, словно липкая коварная паутина, из которой ей не поможет выбраться никто, кроме нее самой. Что ее мысли вновь, как и в тот день, когда она встретила в мастерской масок смазливую туристку, катавшуюся в лодке Лоренцо, будут бесконечно метаться по этому роковому треугольнику, сторонами которого были она, Гарри и Лоренцо. Все это она знала заранее и потому старалась взять от этого последнего их с Гарри вечера все, что только было возможно, все до последней капли, до последней минуты…

Гарри это понимал и этому не препятствовал. Он поддерживал заданный ею бесшабашный настрой, лишь иногда внося в него разумные коррективы, чтобы уберечь разгулявшуюся Марию от нее же самой. Ему очень не хотелось оставлять ее, зная, что в его отсутствие у нее будет масса возможностей и предлогов увидеться с Лоренцо, и не только увидеться… Но он не хотел ее неволить. Мария на протяжении долгих лет была его любимой, единственно любимой женщиной. Любимой до самозабвения, до безрассудства.

Он так мучительно долго ждал ее ответа на знаки его любви и страсти, что теперь, после проведенной с нею ночи, после ее сводящих с ума ласк и поцелуев, после блаженства быть частичкой ее плоти, он ежесекундно желал только одного – испытать все это еще раз, а потом еще, еще и еще… до бесконечности. Но, несмотря на это жгуче-исступленное желание, несмотря на чувство бескрайней любви, испытываемое им к этой женщине, он все же решился разлучиться с нею, не зная наверняка, захочет ли она увидеться с ним вновь. Потому что хотел быть ее единственным навсегда, безоговорочно, навечно… Хотел услышать это от нее, знать, что она приняла это решение сама.

Гарри смотрел, как Мария задумчиво отпивает очередной глоток коктейля и на ее лице отражается молчаливая борьба с чем-то или кем-то внутри себя. Он любовался ее изящным профилем, ее красиво очерченными чувственными губами, легкими взмахами ее длинных ресниц, и думал о том, что в этот момент она напоминает ему красивую бабочку, которая случайно залетела в благоухающую оранжерею, оказавшуюся экзотической ловушкой из стекла, о которое она бьется своими тонкими крыльями, бьется долго и отчаянно, пытаясь найти выход. И он есть, совсем рядом, но бабочка его не видит. Ей нужно помочь. Но как? Одно неосторожное прикосновение – и она не сможет летать. А не летать для бабочки – значит, не жить.

– Пойдем, потанцуем, – тихо прошептал он ей на ухо, и, обняв за талию, увлек за собой в переплетение воздушных нитей мелодии саксофона.

Они медленно шли по темным переулкам, подставляя разгоряченные от танцев, объятий и бесчисленных коктейлей лица прохладному ветру. Мария, окончательно захмелев, не умолкая, рассказывала Гарри какие-то смешные истории из ее школьных лет, завершая каждую из них веселым смехом. А Гарри внимательно слушал, поддерживая ее за талию.

– Я хочу петь, – вдруг решительно заявила она, и в ту же секунду над маленькой венецианской площадью взмыл ввысь ее звонкий голос.

– Проснись и пой, проснись и пой, – протяжно исполняла она свою любимую песню.

– Тише, Мэри, прошу тебя, – попытался утихомирить ее Гарри. – Ты разбудишь весь город.

Но она продолжала, не обращая внимания на его уговоры.

И тут перед ними, словно из-под земли, выросла фигура полицейского.

– Лейтенант Мартелли, – представился он, лихо козырнув, и окинул Марию строгим взглядом. – Почему вы нарушаете общественный порядок, синьора? – поинтересовался он сдержанным тоном.

Мария в ответ вновь весело рассмеялась и, обняв Гарри за плечи, процитировала заплетающимся языком пришедшие ей вдруг на ум слова Лоренцо:

– Потому что у моего мужа рога гораздо больше, чем у всего оленьего стада, вместе взятого…

Лейтенант медленно перевел взгляд на Гарри.

– Очень рад за вас, – сухо заметил он.

– За меня? – удивился Гарри. – Нет, вы не так поняли. Я не он, вернее, я не муж.

– Тогда рад вдвойне, – тем же тоном уточнил Мартелли.

– Я будущий муж, – внес полную ясность Гарри.

Лейтенант, не зная, что на этот раз добавить к сказанному, вновь повернулся к Марии.

– Вы кричите так, что, наверное, слышно даже в Падуе.