Приключения Вехтора - Анатоль Нат

— Неправильно понявшая его женщина, тоже не возражает, — пресёк он попытку Мани что-то сказать.

Больше Сидор не стал ничего пояснять, сказав, что со всеми вопросами пусть обращаются к главной виновнице бардака и, кивнув в сторону медведицы, удобно устроившейся возле воза с рыбой, отправился закапывать ямы от вывороченных пней, закинув на плечо лопату. Димону он посоветовал заняться обучением молодняка, а от него, чтобы все отстали, надоели. Возмущённая до глубины души Маня бросилась выяснять отношения теперь уже с Катькой, издалека начав обвинять её в непоследовательности и попустительстве своим слабостям. Димон остался один, наедине с огромным мишкой, с любопытством, таращившимся на него.

Растерявшийся, поначалу, Димон, быстро взял себя в руки, и приступил к исполнению своих прямых обязанностей — обучению новобранцев.

— Та-ак, — задумчиво протянул он, обходя далеко по кругу, огромную тушу медведя, отдалённо напоминающую карьерный самосвал. — И что мы имеем? — протянул он, старательно стараясь близко не приближаться. — Ну, силушка у нас, пожалуй, есть, — прикинул он на глаз размеры бицепса медведя, превышающий его в талии, вдвое то уж точно. Тогда проверим мозги, — заключил он, и решительно направился к ближайшему пню.

— Эй, ты, — крикнул он медведю, так и сидящему на прежнем месте, — как там тебя, мишка. Иди сюда.

— Тащи, — ткнул он пальцем в огромаднейший полуобгоревший пень, едва, едва возвышающийся над землёй. Медведь остался сидеть.

Димон стал медленно звереть. Наломавшись на рыбной тоне, он думал немного отдохнуть на вырубке, попить чайку, а заодно и попробовать вчера запечённой рыбки. За весь сегодняшний день, он не имел не то, что минуты свободной, у него не было времени даже присесть. А не то, что перекусить. Он был голодный, усталый и злой. А, тут такое неповиновение! Мало ему одной медведицы, которую вчера полдня пришлось обучать, что и как делать, так ещё один свалился на его голову. И Димон, не выдержав сосущего чувства голода и бурчащих кишок, рявкнул на медведя.

Тот рявкнул в ответ. Его рявк оказался намного внушительнее и громче. Когда Сидор подошёл разобраться, в чём дело, и чего это они опять шумят, на земле сидел Димон и очумело, уже не менее пяти минут, тряс головой. Рядом с ним, согнувшись в пополам, заливалась от хохота Маня, а рядом с Маней сидели два огромных мишки с откровенно довольными рожами.

Обругав хохочущую Машу, за то, что она сразу не оказала, контуженному звуковой волной Димону, первой помощи, Сидор отвёл последнего к кухонному костру и уложил несчастного на охапку лапника, специально им заготовленного для того, чтобы можно было полежать после обеда.

Вернувшись к довольной компании, до сих пор никак не угомонившейся, Сидор, рассерженный дурацким весельем незамедлительно выложил весёлой публике своё мнение, на сей счёт. Не вникая в детали, он посоветовал Мане поменьше веселиться, а медведю думать, хотя бы немного, когда пасть разевает, и соизмерять свои голосовые связки и человеческие уши.

Самое любопытное здесь оказалось то, что этот инцидент сразу помирил обоих медведей и дальше они уже вместе, что называется бок о бок, корчевали всё, на что им только указывали. Димон, правда, к мишкам больше не подходил. Обиделся.

Следующая неделя прошла спокойно, в размеренном ритме между работой на заготовке икры и корчёвкой пней. Маша, довольная жизнью, сияла. Её подопечная тоже ходила довольная. Бока её, до того какие-то облезлые, со свалявшейся после голодной зимы шерстью, теперь округлились, а шерсть лоснилась, как начищенная ваксой, отблёскивая на солнце.

Установившаяся идиллия кончилась опять по вине неугомонной медведицы. К ней заявилась конкурентка. И началось. Сначала, они ходили кругами друг против друга, просто переругивались. Потом, видимо, Катеньке нашей это надоело, и она перешла к активной фазе. И начала она, не много не мало, с корчёвки пней. Что ей в голову стукнуло, один Бог ведает, но, видимо, устав просто ходить по кругу и орать, она решила использовать приобретённый опыт корчёвки и утвердить своё физическое превосходство перед соперницей. И в один прекрасный момент, взяла и разом выворотила из земли здоровенный пенёк, победно рявкнув на соперницу. Однако та, на удивление, не осталась в долгу, и, правда, поднатужившись, тоже выворотила немаленький пень. Обиженная таким оборотом Катенька, не придумала ничего лучше, как взяла и выворотила второй пень. И пошло. Одна тащит один пень, а вторая следом за ней, тащит другой. Вытащат и сидят, орут друг на друга. Два дня так они орали, и пни тягали, пока, наконец-то, виновник конфликта не вмешался. Видать его заело, что бабы пни тягают, а он как бы в стороне и ни причём. И этот ловелас в медвежьей шкуре не придумал ничего лучше, как тоже показать свою силушку, и включился в соревнование по корчёвке пней. Что тут началось. Медведицы орут, и пни из земли прут. Мишка орёт, и пни из земли прёт. Шум, гам, ор. Не выдержав накала страстей, Сидор с Димоном смотались на рыбную ловлю, в тишину и покой, и готовы были работать задаром, лишь бы не видеть любовных мук сбрендившей троицы медведей, изо дня в день устраивающих соревнования по корчёвке пней. Но не тут то было. Активная работа на свежем воздухе разбудила Катенькин аппетит, и ей теперь, томимой любовной мукой и активной физической работой, уже не хватало одной подводы рыбы в день на пропитание. Тем более что соперница её, не спрашивая ничьего разрешения, тоже пристроилась к халявной кормушке и активно поедала Катенькин провиант, сидя по другую сторону привезённой телеги с рыбой. Наша Катенька, борющаяся за звание Ударницы Корчёвного Производства, всем на удивление, не обращала на это безобразие совершенно никакого внимания, допустив к столу свою соперницу. Мужикам пришлось поднапрячься и вытребовать у бригадира разрешения ещё на одну ездку с телегой рыбы, мотивируя это тем, что большой отход в производстве копчёностей. Мол не хватает умения коптить, много пропадает. Посмеявшись над умельцами, бригадир дал своё согласие, и теперь у ребят ещё больше сократилось время для сна. Им приходилось постоянно мотаться между берегом реки и участком вырубки, постоянно подгоняя лошадь, стараясь побыстрее доставить рыбу к изголодавшимся медведицам, пожирающим это добро в неимоверных количествах. О всяком копчении пришлось забыть. Не было ни времени, ни сил. Они теперь только тупо кидали рыбу с земли, на воз, и с воза на землю, стараясь поскорее освободить транспорт для следующей ездки.

Казалось бы, что хуже уже быть не может. Но это только им казалось.

Привлечённые развернувшимся соревнованием и углядев в этом какой-то свой интерес, к трём медведям подтянулись ещё желающие.

Теперь каждый новый день начинался с коллективной распевки мужских особей медведей, устраивающих ежедневный массовый утренний ор посреди ещё не раскорчёванной поляны. Завывая и одновременно красуясь перед своими подругами, поорав, не менее получаса, медведи степенно, не торопясь, начинали драть пеньки из земли. Насытившись с утра на рыбных тонях потрошёной рыбкой и подгнившей рыбьей требухой, теперь медведи уже не ложились спать, как до этого, а отправлялись всей толпой к ребятам на вырубку.

И работа кипела. Ни о каком уже складывании в кучи, разделке на части, для удобства перетаскивания, и сжигании, речи не шло. Времени хватало едва только на то, чтобы подрубать особо упрямые корешки, да выскакивать из-под выдираемых из земли пней.

Женская половина медведей, как, кстати, и Маня, работу бросила и только посматривала на упирающихся медведей, надрывающихся на корчёвке. Теперь к привозимой дважды в день рыбе выходили на питание все медведицы, что привели своих мужиков на вырубку. Рыбы катастрофически не хватало. Пришлось вытребовать у бригадира ещё одну лошадь на вывоз рыбы, и сосредоточиться только на вывозе. На свалку, как они объяснили недоумевающему бригадиру. Подивившись на такое радение об окружающей среде, бригадир тем не менее, с радостью согласился, так как с появлением новых уборщиков, как они продолжали себя называть, вонь гниющей рыбы, до того постоянно преследовавшая места разделки, резко пропала, так как гнить было просто нечему. Всю потрошёную рыбу, ребята увозили куда-то в другое место. Куда, никого совершенно не интересовало, только ребятам за ударный труд, повысили зарплату, аж до целых трёх серебрушек. Сами же раздельщики, видимо ободрённые чистым воздухом, и отсутствием необходимости отвлекаться на уборку рыбьей требухи, смогли сосредоточиться только на лове и увеличить выход икорного деликатеса чуть ли не вдвое.

Видя такой рост производительности труда, Сидор, не выдержав, всё же поинтересовался, а не хотят ли господа добытчики поделиться с ними, хотя бы малой толикой своих доходов, так как именно благодаря им, они смогли так увеличить выход готовой икры. На что тут же получили ответ, что на чужой каравай, рот не разевай. Вам мало платят, но вы работаете, значит, довольны, и, следовательно, платят достаточно.