Остаться сильным - Олеся Шеллина

так, как было раньше, — я кивнул, ничего не понятно, но потом у самого Егора узнаю.

— Он дома? — я перебил девчонку, иначе вообще никуда не смогу отсюда уйти.

— Нет, куда-то уехал, — ну, хвала богам об одном выяснили.

— А моя мать? — я старался быть терпеливым. Девчонка итак еле держится, сомневаюсь, что, если прикрикну, то толку больше будет.

— Мария Витальевна в желтой гостиной. Она сильно пострадала, и Мария Витальевна думает, как лучше всё исправить.

— Очень хорошо, спасибо, милая, дальше я сам, — и, отпустив девчонку, которую держал за плечи, я буквально взлетел на второй этаж.

Мать стояла посреди комнаты из которой вынесли всю мебель и осматривалась по сторонам. На звук открывшейся двери она обернулась, несколько секунд просто смотрела на меня, а потом быстро подошла и порывисто обняла.

— Костя, ты дома, — она уткнулась мне в шею, и я почувствовал на обнаженной коже теплую слезу.

— Дома, не плачь, всё будет хорошо, — я осторожно её обнял и поцеловал в макушку. — Меня там Ушаков с Вольфом ждут, чтобы отмечать удачное завершение этого дела поехать.

— Да-да, поезжай. Только постарайся снова в газеты не попасть, ладно? И переоденься.

— Угу, — я ещё раз её обнял, а когда отстранился, то увидел, что она улыбается сквозь слёзы. Махнув мне рукой, мать промокнула глаза платком и повернулась ко мне спиной, вновь погрузившись в созерцание комнаты, наверное, представляя, как и что здесь будет располагаться.

Моя комната не пострадала. Сюда просто не успели добраться. Так что всё здесь оставалось таким же, каким было, когда я выбегал отсюда.

— А вот прибраться могли бы, — я покачал головой. — Паразит тоже пострадал и вряд ли ему было дело в первые дни до горничных.

Быстро переодевшись, я нашел в столе свою банковскую карту, и пошел к машине. На обратной дороге я никого не встретил. Дом как будто вымер. Но ничего, Назар Борисович вернётся, сразу же всю тоску выбьет, будут как тараканы шуршать по углам, несуществующую пыль с картин вытирать, а то так и помереть можно, не дозвавшись на помощь.

— Мы уже грешным делом подумали, что тебя надо вытаскивать, — проворчал Вольф, когда я забрался в машину.

— И что со мной могло такого случится в собственном доме, что меня надо было оттуда вытаскивать? — лениво поинтересовался я.

— Утонул в женских слезах, и это я не про твою мать сейчас говорю, если что, — вместо Вольфа мне ответил Егор. — Признайся, Керн, ведь есть же несколько молоденьких горничных, которые та-а-а-к сильно о тебе беспокоились…

— Не надо так откровенно завидовать, — парировал я, не открывая глаза. А может, ну его, это празднование? Останусь лучше дома, отосплюсь в родной постели нормально.

— Было бы чему, — фыркнул Егор. В машине воцарилась тишина, но не напряженная, а вполне уютная. Я даже не заметил, как задремал, пока мы ехали до Центральной клиники.

— Керн, ты к деду идёшь? Или постоим, посмотрим на клинику, да и поедем отсюда? — голос Вольфа заставил меня встрепенуться.

— А что, мы уже приехали? — я протёр глаза, выглянул в окно и вышел из машины.

Как это всегда бывает, стоит задремать, а потом выйти на мороз, и сразу же озноб охватывает тело, заставляя ежиться и пытаться натянуть воротник пальто повыше. И вроде бы не слишком холодно, но трясёт так, словно голым на улицу выскочил.

Чтобы не усугублять эти волшебные ощущения, я бегом добежал до центрального входа, вошел в холл и в растерянности остановился. И куда мне теперь идти? Я же ни у кого не удосужился узнать, в какой палате лежат дед, в каком отделении, которых, судя по вывеске здесь больше десятка. Сам-то я дальше реанимации в этом заведении не прошёл, да и то постоянно в каком-то зыбком состоянии пребывал, поэтому понятия не имею, ни как меня туда завезли, и плохо помню, как вывозили. Ладно, не может такого быть, чтобы я оказался единственным посетителем, который не знает, где находится его родственник. Нужно просто найти того, кто даст мне ответы на мои вопросы.

Взгляд упёрся в вывеску «Справочная», наверное, мне нужно сюда.

За прозрачным окном скучала дородная женщина с ярко накрашенными губами и белом халате, так сильно обтягивающим пышные формы, что простора для воображения не оставалось. На весьма впечатляющей груди висел бейдж, ещё больше привлекая внимание к этой части тела. Я только с третий попытки сумел прочитать написанное на бумаге имя, потому что глаза постоянно скашивались в сторону, туда, где бейджа не было.

— Добрый день, хм, Калерия Викторовна, — поздоровался я, а дама подняла на меня глаза с застывшем там вопросом: «Чего тебе? Говори быстрее и проваливай».

— Я бы хотел навестить своего деда Керна Виталия Павловича, вы не могли бы подсказать…

— Керн… — перебила она меня и потыкала пальчиками где-то в районе стола. — Первая хирургия. Вип-клиент. Кем вы ему приходитесь? — а разве я не говорил только что, что он мой дед? Ну, возможно я сам упустил, поэтому, чтобы не тратить время, коротко ответил.

— Внуком.

— Вы родственник? — уточнила Калерия Викторовна, я же пару раз моргнул.

— Ну, как вам сказать, — протянув эту фразу, наткнулся на суровый взгляд поверх очков в тонкой оправе. Как-то сразу ерничать расхотелось. — Родственник.

— Третий этаж, первая хирургия, палата триста восемь, — отчеканила она. Блямс! Я вздрогнул, когда передо мной впечатали какую-то бумажку. — Пропуск на посещение, одежду оставить в гардеробе.

— Это всё? — я осторожно забрал пропуск.

— Всё, — отчеканила Калерия Викторовна и снова уставилась в какую-то книгу, потеряв ко мне интерес.

Ладно, не очень-то и хотелось. Я нашел гардероб, прочитал табличку, что лучше для душевного состояния все вещи из карманов забрать с собой, получил номерок — металлическую блямбу с нацарапанном номером. Сунув всё это в карман, направился искать первую хирургию и триста восьмую палату.

Нужная хирургия располагалась на третьем этаже. Что было логично, если исходить из номера палаты. Пропуск у меня так никто и не потребовал, хотя я блуждал по коридорам довольно долго. И зачем, спрашивается, вообще выдали?

Войдя в просторный коридор я огляделся по сторонам. А ничего так. Вполне даже нормальное отделение. Мало чем от нашей клановой клиники отличается. Тут из какого-то кабинета мне навстречу стремительно вышел целитель, а когда он немного приблизился, я мгновенно его узнал — это был Вихров, заведующий этим отделением.

— О, Константин Витальевич, а я всё гадал, когда вы придёте. Даже странно было, что вы не поспешили навестить деда. — Без всяких предисловий начал он.

— Я не мог этого сделать по уважительным причинам,