Три господина ночи - Жюльетта Бенцони

— Положитесь на меня, я сделаю все, что в моих силах.

27 февраля состоялся последний бал в «Опера».

Казанова и Джустиниана отправились туда в масках, это позволило им незамеченными выскользнуть из театра и потихоньку отправиться к некоей Роз Кастес, повивальной бабке.

Осмотрев Джустиниану, Кастес произнесла свой вердикт.

— Эта дама на седьмом месяце беременности, — высокомерно проронила повивальная бабка. — Вытравить плод сейчас — дело опасное и для нее, и для меня: вы заплатите мне сорок луидоров!

Неизвестно, что остановило Казанову, — подобная сумма или опасения, что Кастес своими манипуляциями убьет его возлюбленную; во всяком случае, он выдал ей два луидора, заявил, что ему надо еще подумать над этим вопросом, и увел Джустиниану, которая была настолько благоразумна и предусмотрительна, что так и не сняла маску.

Молодая женщина была сильно разочарована тем, что ей пришлось уйти в том же положении, в каком пришла.

— Не все ли равно, даже если это опасно, у меня нет другого выхода…

— А я на это не согласен! Должно найтись другое решение. Дайте мне несколько дней на то, чтобы поразмыслить, и спите спокойно.

К несчастью, вышло так, что два дня спустя Казанова, спокойно прогуливаясь по Кур — ла — Рен, встретил госпожу Кастес, которая также прогуливалась там в обществе знакомого Казанове человека — некоего маркиза де Кастельбажака, пользовавшегося весьма скверной репутацией. Женщина бросила на него такой взгляд, что Казанова понял: она его узнала. И это внушило ему некоторое беспокойство.

Впрочем, беспокойство более чем оправданное. Соединив усилия своих блестящих умов, подпольная акушерка и маркиз сумели проникнуть в тайну и раскрыть инкогнито Джустинианы. Затем они разузнали о ее помолвке с Ла Попелиньером, отправились к наследникам богача и попросту известили их о том, как обстоят дела. Наследники, что совершенно естественно, пришли в ярость: курочка, несущая золотые яйца, намеревалась упорхнуть от них, вступив в законный брак с молодой и красивой особой, вполне способной родить ему детей… даже если он для этого был уже слишком стар! И именно в том случае, если он для этого слишком стар…

Посетив наследников Ла Попелиньера и устроив свои дела там, честная парочка, получившая щедрое вознаграждение, отправилась к начальнику полиции, чтобы на этот раз донести на «господина Казанову, проживающего на улице Пти-Льон-Сен-Совер, на третьем этаже»и делавшего госпоже Кастес предложения преступного характера.

Казанова, вызванный к полицейскому комиссару, разговаривал с ним презрительно и высокомерно, потребовал расследования деятельности доносчиков, пустил в ход свои связи в высших кругах. Он отделался сравнительно легко, но парочка негодяев, которые никак не могли угомониться, навестила также и Ла Попелиньера. В результате тот, несколько удивленный, обратился к своей невесте с нижайшей просьбой позволить осмотреть себя его личному врачу, который, впрочем, должен ограничиться тем, что в высшей степени деликатно «положит ей руку на живот».

— Это нам подходит как нельзя лучше, — сказал Казанова, который даром времени не терял. — Позвольте этому человеку вас осмотреть. Я обещаю вам, что его выводы будут именно такими, какие устраивают нас. А затем притворитесь, будто смертельно оскорблены, и приготовьтесь через непродолжительное время последовать за мной.

— Куда я должна последовать за вами?

— Вы это непременно узнаете. Я все беру на себя.

В самом деле, врач, пощупав обручи юбки Джустинианы, клятвенно заверил своего хозяина в том, что все обвинения, возведенные на его невесту, были гнусными клеветническими измышлениями и она так же невинна, как новорожденный агнец. Ла Попелиньер, тотчас устыдившись своего поведения, стал торопить свадьбу, а его родственники тем временем забрасывали несчастную невесту анонимными письмами, угрожая ей смертью. Уже и в самом деле полумертвая от страха, она молила Казанову действовать побыстрее.

— Все готово! — сообщил он ей апрельским вечером. — Завтра я вас похищаю. Вы оставите письмо, в котором скажете, что намерены скрыться, чтобы избежать брака с человеком, который так тяжко оскорбил вас, и что вы запрещаете вас разыскивать. Напишите еще и другое письмо, к вашей матери. В этом письме вы скажете ей, что смертельно боитесь, как бы наследники вас не отравили, и что вы умоляете ее отказаться от столь опасного для вас брака.

Джустиниана была так счастлива, что тотчас, начисто позабыв о своем положении, бросилась в объятия своего спасителя и предложила ему ту единственную награду, какая действительно могла доставить ему удовольствие.

Назавтра, в половине седьмого утра, молодая женщина вышла из дому и отправилась в церковь, но сразу же вышла оттуда через боковую дверь, села в карету и приказала ехать в другую церковь, через которую прошла таким же образом. Затем снова села в карету и направилась к воротам Сент-Антуан. Там ее ждала третья карета, в которой сидел Джакомо. И они немедленно помчались к монастырю бенедиктинок поблизости от Конфлана, где Джустиниану уже ждали.

Это маленькое чудо Джакомо смог совершить благодаря двум своим превосходным подругам — маркизе д'Юрфе и графине де Румен. Госпожа де Румен снеслась с настоятельницей монастыря, принадлежавшей, между прочим, к благородному семейству де Меренвилль, и та согласилась дать у себя приют заблудшей овечке. Одна из послушниц поможет при родах, монастырь возьмет на себя заботу о ребенке, а его мать, получив безупречное свидетельство, сможет гордо взглянуть в лицо Ла Попелиньеру и всей его родне.

Прощаясь с Джакомо, Джустиниана плакала от радости и клялась, что будет вечно ему благодарна. Затем она безмятежно отправилась дожидаться появления на свет ребенка в мирном монастырском уединении.

Но для Казановы еще далеко не все уладилось: когда он с самым невинным видом явился, как делал каждый день, в Бретонский отель, госпожа Винн осыпала его такими жестокими упреками, что он счел недопустимым для своей гордости выслушивать их.

— Насколько мне известно, сударыня, мне не поручали сторожить вашу дочь. Если она и сбежала от вас, то я здесь ни при чем, и я не желаю, чтобы на меня возлагали за это ответственность.

— Вот это мы еще посмотрим! А я вам говорю, что это вы ее похитили и где-то сейчас прячете, с тем чтобы помешать слишком уж удачному браку. Или, по-вашему, я могла не заметить, какими влюбленными глазами вы на нее смотрели?

Слово за слово, и оскорбленный Казанова удалился, а не менее оскорбленная госпожа Винн отправилась жаловаться, во-первых, венецианскому послу, а во-вторых, начальнику полиции Сартину.