Эмигрантское чтиво - Асия Караева

не пыталась. Я говорю по-датски в совершенстве, но никогда не избавлюсь от акцента. И не могу отвергнуть мое прошлое, воспитание, саму себя… Кем тогда стану?

В первый и во второй год жизни в Дании я верила в то, что смогу полностью интегрироваться, даже ассимилироваться. А сейчас понимаю, что это невозможно. На самом деле, всё возможно, но просто тогда потеряю саму себя. Хочу ли я этого? Нет. Я почти потеряла саму себя с Матиасом. Я так безумно была в него влюблена, что растворялась в нем, частицей за частицей. И это привело меня к самоуничтожению. Если бы продолжала слепо следовать любви, потеряла бы саму себя физически и морально. Я счастлива, что смогла найти в себе силы устоять.

Что касается Николая, мне он очень нравится. Когда мы вместе, чувствую себя хорошо и в безопасности… Но он кажется уж очень идеальным, конвенциональным, типичным датчанином. И еще он ничего не знает о моем прошлом, о том, что я была беженкой, и я боюсь об этом рассказать. Я не готова быть вместе с ним, начать отношения. Пока еще нет. Возможно позднее. Посмотрим…

Ты встречаешься одновременно с двумя мужчинами. Почему бы и нет? В твоей ситуации лучше всего оставаться с холодной головой и ни к кому не привязываться. Мир такой жестокий, никто тебя не пожалеет, если окажешься на самом дне. Единственное, что важно в жизни, это свобода. Я говорю из собственного опыта. Я так была привязана к Матиасу и так от него зависела. Свобода, это всё, что у нас осталось, моя дорогая. Без семьи, без Родины и, возможно, даже без будущего, мы гораздо свободнее, чем западные люди, которые привязаны к своим семьям, домам, долгам, карьере… Мне их жалко, и я не хочу поменяться с ними местами, потому что свободна в чистейшем трансцедентальном смысле этого слова. И поэтому могу летать.

До скорого,

Анара

Наше желание обладать может подвести нас к пропасти

Знаешь, о чем я сейчас думаю, мой дорогой друг, Мия. Я пытаюсь проанализировать собственную жизнь и жизнь вообще. Какие-то основные вещи и основные инстинкты. Я была только с одним мужчиной до Матиаса. Это был самый мрачный период в моей жизни. У меня не было друзей, только знакомые. Я никого не могла попросить о помощи… Или хотя бы о какой-то моральной поддержке.

В то время у меня был только один человек, с которым я могла поговорить. Он был иностранцем, как и я. И в такой же ситуации — тоже беженец. Он мне нравился, потому что я могла с ним говорить. Но не больше. Я ему нравилась. Мы с ним много говорили. Ну, да, и поцеловались. А потом я встречала его еще несколько раз. Однажды мне негде было переночевать, и я переночевала в его квартире. И он принудил меня к сексу. Я отдавала себе отчет в том, что это может произойти, но у меня не было выбора. Я тогда сдалась в жизни. Что касается его, когда он понял, что он был моим первым мужчиной, он стал, как одержимый. Он хотел со мной отношений. Но я ушла от него на следующее утро и никогда больше не видела. Он продолжал мне звонить. Я его игнорировала. Не то чтобы я его возненавидела, было его жалко.

Я увидела его много лет спустя в автобусе в Копенгагене. Он меня не заметил. Я спрятала лицо под капюшоном толстовки. Он выглядел, как героиновый наркоман. Не думаю, что он так низко пал из-за меня. Уверена, что причиной его падения были долгие годы, проведенные в лагере для беженцев, отчуждение, которое он испытал в датском обществе, разочарование в западном мире, в западных женщинах и в женщинах, которые пытаются быть западными, включая и меня. Могу только гадать, внесла ли я тоже свою маленькую лепту в его судьбу. Но он был сам виноват, ему не надо было проявлять по отношению ко мне силу. Я долгое время подавляла в себе воспоминания о нашей связи. И до сих пор вспоминаю об этом с горечью, хотя ничего не помню, как будто у меня был нокаут. Не думаю, что мое подсознание стерло травмирующее воспоминание. Я сама не понимаю, но той ночью меня не было в моем теле, клянусь тебе.

Всего лишь короткое письмо и чувства, которыми хотела с тобой поделиться. С нетерпением жду твое письмо.

Твоя навсегда,

Анара

Жизнь в цирке

Моя дорогая, Анара,

Твое письмо отправило меня в темные места, которые не хотела посещать. Я рада, что ты поделилась со мной своим болезненным воспоминанием. К сожалению, и мне знакомо неприятное послевкусие, с которым нас оставляют некоторые мужчины. Даже если мы не становимся жертвами (на самом деле, мужчины ими становятся), это всё равно влияет на наше восприятие мира.

Ты говоришь о мужчине, который силой забрал твою девственность, а потом стал настолько одержим, что хотел еще обладать тобой. Какое же на нем проклятье, моя дорогая! Неужели кто-то может кем-то или чем-то обладать? Ведь вещи, которыми мы хотим обладать в конце концов обладают нами. Всё — иллюзия. Возьмем, к примеру, стремление обладать девственницами. В моей стране некоторые мужчины верили в то, что если они умрут, защищая самое святое из всего святого, я говорю о… Здесь мы называем его Богом — образцом абсолютной мудрости, знания и сострадания…

Некоторые мужчины в моей стране верили в то, что если они совершат героический поступок во славу Бога, он дарует им сто девственниц. И это произойдет, когда они прибудут на небеса, и, полагаю, хотя бы примут душ, побреются и поедят до того, как встретиться с бедными девушками, ожидающими их наверху… Ведь мужчины прибудут сразу после поля битвы. Грязные, плохо пахнущие, голодные и уставшие…

В детстве в силу моей наивности и любознательности я постоянно задавала вопросы и однажды спросила: «А даст ли Бог такой же подарок женщине в подобной ситуации?» Представь себе сто мужчин-девственников на небесах, ожидающих женщину…

Конечно же, никто не ответил на мой вопрос. Но я хотела узнать больше и задала следующий вопрос: 'Почему мы называем женщину девственницей? Почему кто-то с определенной биологической характеристикой, при этом ничего особого в жизни не сделав для чистоты своей души, заслужил называться девственницей?

Ведь не могут же все девственницы быть одинаковыми. Как узнать, что получишь лучшую и чистейшую? Только потому, что ее никто еще не попробовал? Для женщины настоящее проникновение происходит в ее сознании. Мужчина может получить твое тело, но ты останешься чистой в своем сознании. Тем не менее, мужчины, которые хотят выполнить этот долг, готовы умереть, потому что верят в то, что они будут там первыми.

Как глупо… И как грустно… Я хочу им сказать: гимен. И всё. Гимен. Не умирайте из-за какой-то сказки, в которой вы даже не участвуете. Умрите, когда придет ваше время. Не раньше. Потому что вы получите только то, чего сами заслужили. Аминь.

Так что, моя дорогая Анара, такова история о гимене. Знаю, что найдутся люди, которые не простят меня за то, что я сказала. Беспокоит ли меня это? Нет. Я видела столько глупости за свою жизнь, что пора бы уже с этим покончить. Возможно, меня назовут Мией Боснийской. Ибо в один прекрасный день после ее смерти ей могут присвоить статус Непорочной. И это после всего ее разврата! Какая это будет вселенская шутка! А ведь никогда не знаешь, что решит Человек Сверху.

Мой отец ушел от нас, когда мне было три года. Моя мать выросла в очень патриархальной семье и боялась любого мужчину, который проходил мимо. Я очень отличалась от нее и от ее семьи, которая посчитала, что моя одаренность и природная любознательность были ничем иным, как проклятием.

Моя тетя Муния, имя которой я чуть не получила, частенько говорила обо мне полушутя, полусерьезно: «Шайтан найдет свой нечистый путь через тебя».

Очень быстро я стала черной овцой в семье. На самом деле, они просто боялись, что им придется отвечать на некоторые из неудобных для них вопросов, и никто не хотел этим заниматься. Так что они перестали серьезно со мной говорить. Моя одаренность вскоре переросла в мятеж. Я стала встречаться со всеми «плохими» парнями, жившими по соседству, причем, пыталась быть еще хуже них. Наверное,