Парижские могикане. Том 1 - Александр Дюма

— О, господин Сальватор! — обрадовался он. — Клянусь Богом, я рад вас видеть.

— Тем лучше, дорогой мой Бартелеми! — отозвался молодой человек. — Я тоже рад вас видеть. А ведь я едва не лишился навсегда этого удовольствия.

— А-а! — понемногу пришел в себя Бартелеми. — Так это вы пустили мне кровь?

— Ну да, — ответил Сальватор, тщательно вытирая ланцет и убирая его в сумку.

— Так вы, стало быть, не хотели моей смерти?

— Я? А почему я должен ее хотеть?

— Вы же спустили меня с лестницы, я и подумал, что такое делают, когда хотят кого-то убить.

— Да вы с ума сошли!

— Нет, я так понимаю: мы убиваем того, кто нас разозлит; я вас разозлил, когда отказался отворить окно. Но, после того как я собирался его закрыть, черт побери, вы же понимаете, не мог я, даже по вашему приказанию, отворить его! Ведь я упал бы в собственных глазах! А этот щеголь посмеялся бы надо мной!

— Этот щеголь только что мне помог спасти вам жизнь, Бартелеми. Как видите, он, как и я, не желал вам зла.

Бартелеми повернул голову и увидел, что Жан Робер улыбается ему.

— Ей-ей, это правда! — обронил плотник. Жан Робер протянул ему руку.

— Забудем прошлое, друг мой, — произнес он.

— О, я не злопамятен, и раз вы предлагаете мне руку… — отозвался Бартелеми.

— Я бы с удовольствием начал наше знакомство с рукопожатия, — сказал поэт. — Признайтесь: вы сами этого не пожелали.

— Это правда, — нахмурившись, подтвердил Бартелеми. — Только дурак может так потерять голову из-за какой-то юбки! Понимаете, господин Сальватор, она опять вернулась с этим прохвостом из «Бобино». А я не могу разделаться с этим оборванцем, и он на это рассчитывает… А она отлично знает, что делает, если возится с этим мозгляком!

— Ну-ну, успокойся, Бартелеми.

— Хорошо вам говорить — у вас рядом ангел Божий, господин Сальватор. Да вы этого и заслуживаете, ведь вы живете ради того, чтобы творить добро, и надо совсем потерять голову, чтобы вас обидеть… Ну, все равно! Хоть я и стар, я хороший отец и не заслуживаю, чтобы у меня отнимали дочь! Вот уже три дня я как безумный везде ищу девочку; должно быть, она ее где-то спрятала, может, у своей матери-прощелыги; но я к ней пойти не могу: как только она меня увидит, тут же во все горло орет: «На помощь!»; я и так по ее милости уже провел две ночи в полицейском участке Сен-Мартен… О! Я провел бы там и четыре, и еще шесть, и еще восемь ночей ради встречи с моей девочкой, моей Фифиночкой… Бедненький мой ангелочек! На святого Жана летнего ей два года будет.

И великан разрыдался как женщина.

— Ну, что я вам говорил? — спросил Сальватор у Жана Робера, с любопытством наблюдавшего за этим необычным зрелищем.

— Вы правы, — согласился поэт.

— Ладно, ты получишь свою дочь, — пообещал Сальватор.

— Вы это сделаете, господин Сальватор?

— Ну, раз я обещаю…

— Да, вы правы, а я дурак: раз вы обещаете, ясно, что вы сдержите слово… Ох, сделайте это, господин Сальватор, сделайте, и вам, знаете ли, не придется больше спускать меня с лестницы. Вам довольно будет сказать: «Жан Бык, прыгай вниз!» — и я брошусь сам.

— Господин Сальватор, — обратился человек, вызвавшийся сходить в больницу, — больница открыта.

— Не для меня, надеюсь? — пролепетал Бартелеми.

— А для кого же еще? — удивился Сальватор.

— Нет, я туда не пойду.

— Как это не пойдешь?

— Не люблю я больницу: больница хороша для нищего сброда, а я, слава Богу, еще достаточно богат, чтобы лечиться дома.

— Да, только вот дома лечение неважное; дома человек ест и пьет не по часам; стоит человеку раза два-три полечиться дома, как делаешь это ты, и в одно прекрасное утро он оказывается в больнице, чтобы выйти оттуда уже в вечный мрак… Идем, Бартелеми, идем!

— Не хочу я в больницу, я же вам говорю!..

— Будь по-твоему! Возвращайся домой и сам ищи свою дочь, ты мне, в конце концов, начинаешь надоедать!

— Господин Сальватор, я пойду куда вы захотите… Господин Сальватор, где больница? Да я боготворю больницу! Вот он я!

— В добрый час!

— Вы заберете у нее мою Фифиночку, правда?

— Обещаю, что не позднее чем через три дня ты о ней услышишь.

— Что я должен делать все это время?

— Терпеливо ждать.

— А можно поскорее, господин Сальватор?

— Обещаю тебе сделать все возможное. Ступай!

— Да, да, ухожу, господин Сальватор. Ой, как странно! Я не чувствую своих ног: не могу больше идти!

Сальватор подал знак — два человека подошли к Бартелеми, он оперся на них и вышел со словами:

— Вы обещали через три дня — самое позднее — узнать, что с моей дочерью, господин Сальватор, так не забудьте!

Уже с другой стороны улицы, с порога больницы, за которым он должен был вот-вот скрыться, плотник еще раз крикнул:

— Не забудьте о моей бедной Фифиночке, господин Сальватор!

— Вы были правы, — заметил Жан Робер, — не в кабаке нужно изучать людей!

XII. ЧТО БЫЛО СЛЫШНО В ПРЕДМЕСТЬЕ СЕН-ЖАК В НОЧЬ ПЕРЕД ПОСТОМ ВО ДВОРЕ ЛАВКИ АПТЕКАРЯ

Операция была закончена, больной отправлен в больницу; молодые люди готовы были снова пуститься в путь, радуясь мысли, что, не взбреди им в голову прогуляться по парижским улицам в три часа ночи, умер бы человек, у которого впереди было еще лет, наверное, тридцать-сорок.

Но прежде чем опять отправиться в дорогу, Сальватор спросил у хозяина лавки воды и ванночку, чтобы отмыть руки от крови.

Воды у достойного аптекаря было сколько угодно, а вот ванночка — одна-единственная, та самая, в которой оставалась кровь Бартелеми; Сальватор приказал бережно сохранить ее, чтобы показать доктору, посещавшему по утрам больницу Кошен.

Итак, просьба молодого человека вначале могла показаться неисполнимой.

Однако аптекарь огляделся и наконец сказал Сальватору:

— Если вы хотите как следует вымыть руки, пройдите во двор, к насосу.

Сальватор согласился. Несколько капель крови попали на руки и Жану Роберу, поэтому он пошел следом за новым другом.

Но на пороге они остановились и в удивлении переглянулись.

Как только наружная дверь кухни аптекаря отворилась, в тишине ясной ночи — словно по волшебству — зазвучала мелодичная музыка.

Откуда доносились эти нежные звуки? Что это был за божественный инструмент? Рядом, за высокой стеной, находился монастырь. Может быть, оттуда восточный ветер приносил эти восхитительные аккорды церковного органа, ласкавшие слух редких прохожих на улице Сен-Жак?

Уж не сама ли святая Цецилия спустилась с небес в эту благочестивую обитель в честь начала поста?

В самом деле, то, что слышали двое молодых людей, не было похоже ни на оперную арию, ни на веселое соло музыканта, возвращающегося с бала-маскарада.