Любовь вне Времени (СИ) - Безумова Эля

Тёплым июльским вечером, цирковые артисты расположились на ночлег в поле, развели костёр и стали готовить ужин. Тут — то к ним и присоединился цыганский табор. Тодор сразу заприметил молодую цыганочку, невысокого роста и с ооочень наглым взглядом! Между, парнем и девушкой, пробежала искра страсти. В ту же ночь и был зачат Янко, но дальше их дороги разбежались. А через девять месяцев, цыганский барон нашёл кочевой цирк, и вручил младенца, завёрнутого в грязную цветастую тряпку, прямо в руки Тодору.

— Мать его, умерла на второй день после родов. Умирая, велела назвать Янко. У меня в таборе и так много лишних ртов, своих кормить нечем. Забирай, расти сам! — и ускакал.

Растерянный Тодор, с плачущим ребёнком на руках, предстал перед Димитро. Клоун взял малыша на руки и ласково улыбнулся:

— Ну что ж, в нашей семье прибыло, добро пожаловать, новый Человек! Будешь, как и твой отец — акробатом.

Янко в труппе был любимцем. Лея, у которой при виде младенца, проснулся материнский инстинкт, не спускала его с рук — кормила, поила и пеленала. А когда он сделал свои первые шаги и пошёл ножками, Димитро расчувствовался и пустил скупую, мужскую слезу. Он подхватил малыша на руки, поднял на вверх, к солнышку и закричал, что есть мочи:

— Светилооо, у меня есть внук! Слышишь, есть внук! Я не зря живу на этой грешной Земле!

Тодор был абсолютно равнодушен к сыну, сказать больше — пацан его бесил и сильно раздражал. Когда Янко исполнилось два года, отец начал обучать его азам акробатики… обучать жёстко и цинично. Ребёнку было очень больно, и часто в слезах, он убегал к Димитро. Прятал свою голову в его больших ладонях:

— Деда, Тодор злой!

— Называй его отец! Он совсем не злой…просто хочет, чтобы в Будущем, ты сам, смог заработать кусок хлеба. Поверь, сынок, Тодор любит тебя! — пытался успокоить мальчугана, старый клоун.

Но детское сердце обмануть трудно, и Янко стал избегать отца.

На холме Джамб — Тепе, что в переводе с османского «самый высокий», часто устраивались представления акробатов и канатоходцев. На одном из таких представлений, погиб Тодор — сорвался с каната и полетел вниз, тело его унесла река Марица. Сказать, что Янко обрадовался — ничего не сказать! К своим трём годам ребёнок так настрадался, что трагическая смерть отца, стала для него радостью и избавлением…избавлением от тирана. В тот же день, вечером, мальчишка забрался на колени к Димитро, заглянул в глаза и произнёс с мольбой в голосе:

— Дедааа, стань моим отцом! Я буду тебя любить и слушаться!

Старый клоун прижал пацанёнка к себе, по его щекам текли слёзы:

— Господи, спасибо тебе! Услышал ты мои молитвы!

Когда — то он был крестьянином, сажал рожь и разводил скотину. Жена его — турчанка. Она родила Димитро двух прекрасных дочерей, с такими же крупными и карими глазами, как у себя самой. Но русско — турецкая война, которая шла два года, унесла жизни жены и двух его девочек, в которых отец души не чаял. Турков просто вырезали…вырезали целыми семьями. Мужчины не было дома, он уехал по делам в город, когда солдаты напали на их селение. Вернувшись, Димитро обнаружил дом, перевёрнутый вверх дном, а в сарае тела его любимых женщин. Жена и старшая дочь, по всей видимости, перед смертью были изнасилованы. Похоронив жену и дочек, и обустроив с любовью их могилки, он сжёг дом. С котомкой за плечами, побрёл куда глаза глядят. Через несколько недель, мужчина прибился к Бачковскому монастырю, который находился у стен города — крепости Асеновграда. Монахи обогрели, накормили странника, и как могли, успокоили его Душу молитвами.

Там — то и произошла встреча с Леей, женщиной — обезьяной. С рождения её тело, включая лицо, покрывали густые и чёрные волосы. Девочка подрастала, стала сторониться и очень бояться людей. На то была причина — над ней издевались, закидывали камнями, и обзывали. Кто — то из сельчан, надоумил её родителей, продать дочь бродячему цирку: «При деле будет и всегда с плошкой каши! А для вас, лишний рот из семьи уйдёт». И вот, в возрасте семи лет, Лея была продана цирковой труппе турков. В то время, люди собирались на площадях, чтобы посмотреть на уродцев, и охотно платили, пусть не большие, но всё — таки деньги. Девчонка быстро прижилась в цирке, где к ней как ни странно, относились очень уважительно. И не удивительно, ведь выступления человека — обезьяны всегда проходили на «Ура!», и составляли половину денежного дохода всей труппы. Девушка всегда была сыта и хороша одета. Душа стала успокаиваться, и она почти смирилась со своим уродством. Но война, будь она проклята, разрушила всё! Артисты цирка были убиты, Лее же удалось спастись просто чудом. Месяц, как она жила в монастыре — монахи из жалости к внешнему виду, предоставили молодой женщине, кров и еду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Женщина — обезьяна предложила Димитро гастролировать. И вот уже пять лет, как они вместе.

Дела пошли неплохо, ведь на Лею действительно шёл народ. Мужчина участвовал в представлениях в роли клоуна. За два года им удалось скопить денег на кибитку, и даже купить новые костюмы. Для Леи — шикарное платье в пол, из лёгкой ткани небесного цвета, с открытой грудью и без рукавов, чтобы, как можно больше, было видно её волосатое тело. Для Димитро — клоунский наряд, со смешным рыжим париком, и ярко — красным носом из папье — маше.

Старый клоун очень тепло относился к женщине, никогда не обижал и не кричал. Он даже настоял на том, чтобы часть заработка Лея оставляла себе. На эти деньги, впоследствии они и приобрели лошадь.

На третьем году гастролей к ним прибился Живко. Огромный, с широким торсом и крепкими ногами — столбиками, он был невероятно силён — мог один поднять кибитку. Но был у Живко один изъян — шестипалые руки. На его обеих кистях, было по шесть пальцев, три из которых — сросшиеся, а потому напоминали клешни рака. Толпа визжала от восторга, когда мужчина шестипалыми руками, крутил Лею как пёрышко. Женщина — обезьяна была тайно влюблена в силача.

На одном из своих выступлений, труппа Димитро столкнулась с итальянским бродячим цирком. Оттуда они и переманили к себе акробата по имени Тодор, он был гениален в своём мастерстве! Его отточенное, красивое, молодое тело, было словно из пластилина и сводило с ума всю женскую половину публику. Но вот по характеру парень оказался капризный, завистливый и злой. Артисты труппы старались не связываться с ним. Влияние на акробата имел только Димитро. Старого клоуна Тодор побаивался и лишь к нему одному относился с уважением.

*****

Нинка пекла оладьи. Пышные, высокие, они радостно шкворчали на сковородке. Она открыла банку сгущёнки, и смачно полила стопку оладушек — Ромка любил сладкое.

Вот уже три месяца они жили в новой квартире. Любимый каждый день уходил на работу. Он устроился водителем «Газели», развозил продукты по точкам. Хозяин — азербайджанец Нурик, платил исправно, раз в неделю. Ромка практически перестал пить, только чуть — чуть по выходным. Но выходные Нурик давал редко, и Ромка целыми днями пропадал на работе. Нинка чувствовала себя очень одиноко. Любимый уходил рано, она ещё спала, а возвращался не раньше десяти вечера. Шёл в душ, споласкивался и ложился спать. От секса отказывался, говорил, что очень устал. Сердце женщины чувствовало беду, но она, как могла, старалась отогнать тёмные мысли.

— Лапуля, деньги просто так не даются! — тяжело вздыхал работничек.

Только денег, Нинка совсем не видела. Ромка на что — то копил, сказал: «Сюрприз!» Так что, жили пока на остатки от продажи трёшки. Но остатки таяли, и с каждым днём, рубликов становилось всё меньше и меньше…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сегодня Роман обещал прийти пораньше, вот она и решила побаловать вкусненьким.

В замочную скважину вставили ключ, провернули два раза, открылась дверь и что — то тяжёлое упало на пол. Нинка рванула в прихожую. Любимый распростёрся на полу, под глазом светился синяк, он был в стельку пьяным.

— Ром, ты чего напился так, что земля не держит? — она пыталась помочь мужчине подняться с пола.