Она мое безумие - Лекси Рид

сквозь гулкую музыку, где найти Владислава Кадогана. Его ошеломленное выражение и удивленный взгляд заставляют меня чувствовать себя сумасшедшей за этот вопрос.

— Да, я уверена, — скрестила руки на груди, чтобы он не отвлекался на мою грудь. — Где Владислав Дмитриевич Кадоган?

— На втором этаже, в VIP-зоне. Без приглашения вас туда не впустят. Доброго вечера, — ответил официант и ушел.

Я поднимаюсь на второй этаж, поправляя волосы. Музыка здесь становится тише, а воздух тяжелее, пропитан напряжением и ожиданием. У двери в VIP-зону стоит вышибала, словно охраняющий вход в ад.

Я достаю из сумочки помаду и зеркало, чтобы подправить макияж, стараясь успокоить дрожь в руках.

Подхожу к охраннику, невинно хлопая ресницами:

— Доброй ночи. Меня ждет Владислав Кадоган.

— Ваше имя?

— Изабелла.

Вышибала что-то говорит в рацию и стучит в дверь. Она открывается, и я вхожу в роскошный номер, который кажется не из этого мира. Здесь богатый бархат и полированное дерево, переплетение теней и света. Звуки музыки становятся тихими и далекими, как будто я перенеслась в иной реальности.

Мой взгляд сразу находит мужчину в центре, окруженного двумя женщинами. Его зловещие черные глаза проникают в душу.

Это Влад Кадоган.

— Маленькая овечка заблудилась, — произносит он с мягкой хрипотцой, его тембр звучит как шелест змеи, ползущей в темноте.

От его голоса по моему телу пробегают мурашки, словно электрический разряд. Он выглядит как греческий бог, одетый в безупречный черный костюм. Его обаяние и опасность переплетаются в идеальном сочетании. Взгляд его глаз притягивает меня, как магнит.

— Влад, не пугай девушку. Ты, наверное, Изабелла? — раздается другой голос слева, как будто из тумана.

Я вижу второго мужчину, играющего в шахматы с парнем моего возраста. Они, похоже, братья, и их фигуры на доске движутся, словно актеры на сцене, исполняющие трагедию.

— Да, я принесла оставшуюся часть долга Ивана Петровича Митлеева.

— Милая, добрая и храбрая Иза-бе-лла, — Влад протянул мое имя, словно пробуя его на вкус, как вино в бокале. — Ты рискнула, чтобы спасти своего парня, и нашла деньги, несмотря на то, что он сам не смог этого сделать. Не боишься, что я мог бы поступить с тобой так же, как с ним?

Его глаза сверкают, и я чувствую, как он ищет страх в моем взгляде, словно охотник, выслеживающий добычу.

— Нет, потому что вы роете себе могилу. Вы знаете, кто мой отец. Он вас убьет, если со мной что-то случится.

Влад пугает меня, но я не покажу этого. Его темные глаза притягивают меня, словно магнит, и я чувствую, как его тень начинает охватывать мою душу.

— Влад, эта девушка не промах! Она не испугалась угроз Кадогана, — смеется третий парень, играющий в шахматы, как будто вся эта сцена — лишь развлечение.

— Довольно, Тим, — холодно отвечает Влад.

Третий парень, которого зовут видимо Тимур, замолкает, как и девушки вокруг, которые вдруг оказываются только фигурами на этом странном театре.

— Пусть девушка оставит деньги и уйдет со своим молодым человеком, — говорит второй мужчина, наблюдая за мной, как за сюжетом недочитанной книги.

Я подхожу ближе к Владу, чувствуя его древесный, мужественный запах. Вдыхаю его, словно наркотик. Достаю деньги и кладу их на стол, отступая, словно в омут, откуда нет возврата.

— Здесь пятьдесят миллионов долларов, как вы и говорили. Можете проверить.

— Я верю тебе, Иза-бе-лла. Твой парень на Тверской. Он без сознания в полиэтиленовом пакете. Поторапливайся, если не хочешь, чтобы он умер, — усмехается Влад, как искуситель в своей обители.

Я сжимаю губы, чтобы не обозвать его. Илья умирает, а я стою и облизываюсь на незнакомца, будто впитывая его тьму. С трудом сохраняю самообладание, но сердце стучит не только из-за Ильи, но и от встречи с Владом Кадоганом.

— До свидания, Владислав Кадоган. Надеюсь, больше не увидимся, — произношу сквозь зубы, как последние слова перед прыжком в пропасть.

Разворачиваюсь и покидаю это дьявольское место. Такси мчится по улицам, и я чувствую, как кровь стучит в висках. Парк, который кажется самым безопасным местом на Земле, становится моим спасением от этого мира, полного теней и страха. Ночь окутана клубной тьмой и опасностями, как сплошной лабиринт, который наполняется тревожной тишиной.

Она становится заклинанием, которое может привести к самому глубокому кошмару, если я не найду способ спасти Илью и себя.

Каждый шаг, который я делаю, кажется эхом в пустоте, как последняя нота в симфонии, которая не может закончиться. Я чувствую, что это только начало, и в этом лабиринте нет четкого пути к выходу.

Глава 21. Знакомство

Изабелла.

У меня больше шрамов, чем друзей.

Спустя четыре часа, проведённых за рулём, я наконец прибываю в Хьюстон. Уставший от длительного пути, я аккуратно паркую машину на обширной парковке у заправочной станции. Вышедший из автомобиля, я растираю уставшие руки и ноги, чувствуя, как напряжение уходит после продолжительного сидения за рулём.

Подходя к автомату с напитками, я достаю свой мобильник из кармана джинсов, его холодный корпус приятно ощущается в моих руках. Я нахожу тихое место у колонок с топливом, где могу немного отдохнуть. Сижу на бордюре, включаю экран и проверяю все непрочитанные SMS-сообщения. Каждое сообщение выстраивается на экране одно за другим, и я внимательно просматриваю их, стараясь не упустить ничего важного.

Ян Гордеев: «Иззи, что с тобой? Илья сказал, что ты заболела. Это правда?»

Ян Гордеев: «Иззи, я переживаю за тебя. С тобой все хорошо, сестричка?»

Листаю вниз и вижу сто подобных смс. Брат и правду волнуется за меня. Чувствую себя ужасной сестрой.

Он до сих пор помнит тот случай, который произошёл четыре года назад. Когда папа сказал, что я должна выйти замуж за Илью, моё сознание словно застыло, и я не могла понять, как такие слова могли исходить от него. Они звучали как нечто совершенно невообразимое и чуждое.

Мои ноги словно сами пошли в сторону ванной комнаты, а мысли всё ещё находились в шоковом состоянии. Я не помню, как пересекла коридор и открыла дверь ванной, её знакомый белый свет и плитка не принесли облегчения. Все мои действия были механическими и бесцельными.

С трудом находя бритву в верхнем ящике шкафа, я не осознавала, как холодный металл в моих руках становится инструментом моего отчаяния. Мой разум был окутан густым туманом, и я помню лишь, как бессильно обмотала бритву вокруг своих запястьев. Резкое движение по коже было почти незаметно, так как я как будто смотрела на это со стороны, отстранённо и безучастно.

Только когда