Вечерние новости - Артур Хейли

Как ни странно, вопрос об этом месте недавно снова вдруг возник. Две недели назад у него был разговор с Чаком Инсеном, который, предупредив, что “разговор будет деликатный и личный”, сообщил, что в “Вечерних новостях на всю страну” предстоят серьезные перемены. “Если это произойдет, — сказал тогда Инсен, — не хотел ли бы ты вернуться с холода и стать ведущим? У тебя это чертовски хорошо получается”.

Партридж настолько удивился, что не знал, как реагировать. Тогда Инсен сказал: “Можешь сейчас не давать мне ответа. Я просто хотел, чтобы ты подумал — на случай, если потом я к тебе с этим вопросом обращусь”.

Впоследствии по своим каналам Партридж узнал, что между Чаком Инсеном и Кроуфордом Слоуном идет борьба за власть. Но даже если Инсен победит, что представлялось нереальным, Партридж сомневался, захочет ли и сможет ли он стать ведущим. “Особенно, — с усмешкой сказал он себе, — когда в стольких точках планеты еще гремят пушки”.

И всякий раз, когда он думал о Кроуфорде Слоуне, в памяти неизбежно возникала Джессика — хотя это было уже лишь воспоминанием, так как между ними ничего теперь не было, даже случайных разговоров, да и в обществе они сталкивались редко, может быть, раз-другой в году. Нет, Партридж никогда не винил Слоуна за то, что тот увел у него Джессику, понимая, что сам сглупил. Он ведь мог жениться на ней, но решил этого не делать, и Слоун просто занял освободившееся место, показав, что он мудрее и лучше разбирается в ценностях…

В спальне снова появилась Вивиен и начала постепенно приносить, как и обещала, “здоровую пищу”: свежевыжатый апельсиновый сок, густую овсяную кашу с бурым сахаром и молоком, затем — яичницу на белом хлебе, крепкий черный кофе, который она смолола перед самой заваркой, и, наконец, тосты с медом.

Особенно тронул Партриджа мед. Это напоминало ему — как, собственно, и было задумано — о его родной провинции, где он начинал работать в журналистике на местном радио. Он вспомнил, как рассказывал Вивиен про свою работу на радиостанции, называвшейся тогда “20/20”; это означало, что каждые двадцать минут рок-н-ролл прерывался заголовками новостей, полученных по телеграфу от агентства АП. Выкрикивал эти заголовки юный Гарри Партридж. Он улыбнулся, вспомнив сейчас об этом: казалось, то было так давно.

После завтрака, прогуливаясь в пижаме по квартире, он заметил:

— Грязновато тут у нас стало. Надо заново все покрасить и купить новую мебель.

— Я знаю, — согласилась Вивиен. — Я уже говорила с хозяевами дома, что стены требуют покраски. Но мне ответили, что на эту квартиру не стоит тратиться.

— Ну и плевать на них! Обойдемся без хозяев. Найди маляра и вели ему сделать что надо. Я оставлю тебе достаточно денег перед отъездом.

— Ты всегда очень щедр, — сказала она. И добавила:

— А у тебя по-прежнему есть это право не платить подоходный налог?

Он ухмыльнулся:

— Конечно.

— Никому и нигде?

— Никому, и это вполне законно и честно. Я не заполняю никаких налоговых деклараций — мне это не надо. Зато сохраняю уйму времени и денег.

— Я так и не понимаю, как это тебе удается.

— Тебе я могу рассказать, — сказал он, — хотя обычно я об этом не говорю. Люди, которые платят подоходный налог, начинают завидовать, потому что не любят, когда плохо тебе одному, А объясняется все очень просто, — сказал он, — надо быть канадским гражданином, иметь канадский паспорт и работать за границей.

Многие не знают того, что Соединенные Штаты — единственная крупная держава в мире, которая взимает налог со своих граждан независимо от того, где они живут. Дядя Сэм взимает налог даже с американцев, постоянно живущих за пределами США. А Канада этого не делает. Канадцы, выехавшие из страны, не подлежат налогообложению в Канаде, и как только налоговое управление удостоверится, что ты уехал, они тобой уже не интересуются. Так же поступают и британцы… Со мной дело обстоит следующим образом, — продолжал он, — Отдел новостей Си-би-эй каждый месяц переводит жалованье на мой счет в нью-йоркское отделение банка Чейз-Манхэттен. А я перевожу оттуда деньги на счета в другие страны — на Багамы, в Сингапур, на Нормандские острова, где мне начисляют проценты и не взимают никакого налога.

— А как насчет налогообложения в тех странах, куда ты ездишь и выполняешь какую-то работу?

— Я же телекорреспондент и потому никогда подолгу нигде не задерживаюсь, так что меня не могут прищучить налогом. В том числе и в ОНА — при условии, что я пробуду там не больше ста двадцати дней в году, а уж можешь быть уверена, что я никогда так долго там не торчу. Что же до Канады, то у меня здесь нет постоянного места жительства, даже эта квартира — не моя. Это гнездышко, как мы оба с тобой знаем, Вив, принадлежит исключительно тебе… — И, помолчав, добавил:

— Важно только не плутовать — уклоняться от уплаты налога не только противозаконно, но и глупо, да и не стоит рисковать. Потому что, когда человек увиливает, это уже другое дело… — Он запнулся. — Постой! У меня тут кое-что есть.

Партридж достал бумажник и извлек из него сложенную замусоленную вырезку из газеты.

— Это выдержка из решения, принятого судьей Лернедом Хэндом, одним из величайших американских знатоков юриспруденции, в тридцать четвертом году. Многие судьи с тех пор опирались на это решение. — И он прочел:

— “Любой человек может так устроить свои дела, чтобы как можно меньше платить налог, — вовсе не обязательно стремиться обогатить казну; даже из соображений патриотического долга нет нужды увеличивать сумму своего налога”.

— Я понимаю, почему тебе завидуют, — сказала Вивиен. — А есть еще на телевидении люди, которые поступают так же?

— Ты бы удивилась, если б узнала, сколько таких. Возможность не платить налоги является одной из причин, объясняющих, почему канадцы любят работать за границей для американских радио— и телестанций.

Он, правда, не упомянул о других причинах — в том числе об американской шкале оплаты, которая значительно выше канадской. А главное — то, что работа на американской станции престижна, ибо ты находишься в самом центре мировых событий.

Американские же станции, со своей стороны, рады иметь канадских корреспондентов, ибо они поступают к ним, уже хорошо натасканные работой на Си-би-си и Си-ти-ви. А кроме того, на радио— и телестанциях уже поняли, что американским слушателям и зрителям нравится канадский акцент, — этим объяснялась популярность многих журналистов, работавших с новостями: Питера Дженнингса, Роберта Макнила, Морли Сэйфера, Аллена Пицци, Барри Дансмора, Питера Кента, Джона Блэкстоуна, Хилари Баукера, Гарри Партриджа и других…

Продолжая разгуливать по квартире, Партридж обнаружил на серванте билеты на завтрашний концерт моцартовской музыки. Он знал, что получит удовольствие от концерта, и снова мысленно поблагодарил Вивиен за то, что она помнит его вкусы.

Он был также благодарен судьбе за то, что ему предстоят три недели отпуска — бездумного ничегонеделания, как он считал.

Глава 11

Каждый четверг Джессика утром отправлялась за покупками. Узнав об этом, Энгус решил поехать с ней. И Никки, у которого не было занятий в школе, попросил, чтобы его тоже взяли вместе с дедушкой.

— А разве тебе не надо упражняться на рояле? — спросила Джессика.

— Да, мам. Но я могу ведь поиграть и позже. У меня еще будет время.

Джессика, зная, что Никки очень добросовестный мальчик — он просиживал иногда за роялем по шесть часов в день, — не стала возражать.

Они втроем выехали из дома на “вольво-универсале” Джессики незадолго до 11 часов, то есть через час с четвертью после отъезда Кроуфорда. Утро было чудесное, деревья стояли в золотом убранстве осени, и на водах залива блестело солнце.

Флоренс, служанка, приходившая на день к Слоунам, видела из окна, как троица отъехала. Видела она и то, как из боковой улочки выехала машина и последовала за “вольво”. В тот момент она не придала этому значения.

Джессика по обыкновению остановилась у супермаркета на Чэтсуорс-авеню. Она поставила свою “вольво” на стоянку и вместе с Энгусом и Никки вошла в магазин.

Колумбийцы Хулио и Карлос, следовавшие на почтительном расстоянии за “универсалом” на своем “шевроле”, наблюдали за ними. Карлос, уже сообщивший об отъезде Джессики из дома по радиотелефону, передал теперь, что “три пакета находятся в контейнере номер один”.

На этот раз за рулем сидел Хулио, и он не стал сворачивать на площадку для стоянки машин, а вел наблюдение с улицы. Карлос же, следуя указаниям Мигеля, пошел в супермаркет. В противоположность предшествовавшим дням, когда он был одет весьма небрежно, сегодня на нем был аккуратный темный костюм и галстук.

Увидев, что Карлос на месте, Хулио погнал “шевроле” — на случай, если их приметили, — в Хакенсак.

Первые два телефонных сообщения Мигель принял в пикапе “ниссан”, стоявшем неподалеку от ларчмонтского вокзала. Здесь пикап был окружен машинами, которые оставляли те, кто ездил в Нью-Йорк на службу, и никому не мог броситься в глаза. С Мигелем находились Луис, Рафаэль и Баудельо — правда, ни одного из четверых не было видно, так как боковые и задние стекла машины были прикрыты тонкими затемненными пластмассовыми шторками. За рулем пикапа сидел Луис, славившийся своей шоферской лихостью.