Люди в белом - А Крабов

"Вот жопа, знала бы ты, чего мне это стоило", — пронеслось у меня в голове, — "я совершенно выдохся". Но вслух только что-то промычал, глотнул пива и лег на дно лодки.

— Тебе надо освежиться, давай искупаемся, — она встала, изящно изогнулась и нырнула, потревожив зеркальную гладь озера.

"Мило", — пронеслось у меня в голове, и я прыгнул следом за ней.

Холодная вода, вопреки моим ожиданиям, ничуть не отрезвляла, а как-то даже совсем наоборот. Так как пловец из меня не очень, то я не стал отплывать далеко и, сделав пару-тройку гребков, вернулся в лодку, где с наслаждением растянулся на прогретом солнцем деревянном настиле дна лодки.

Небесный свод надо мной разрезали жирные тушки облаков, они кружили вокруг солнца на определенном расстоянии, боясь подойти к нему, так как светило окружал какой-то опасно бордовый ореол. Птицы, попадая в поле моего зрения, жили на фоне этой фантастической картины секунды, а потом исчезали навсегда. Где-то там, за границей моего восприятия, они складывали крылья и камнем падали вниз, поверхность озера расступалась перед ними, образовывая воронкообразное углубление. Птицы падали в эти черные дыры, и вода смыкалась над ними.

Когда я уже начал беспокоиться из-за длительного отсутствия Анжелы и подумывать о том, что неплохо бы встать и осмотреться, как над бортом лодки появилась ее голова.

— Тебе идут мокрые волосы, — отпустил я комплиментик.

На что Анжела подтянулась, заставив меня убедиться в том, что лестной оценки заслуживают и остальные части ее тела. Мокрая футболка плотно облегала грудь, не оставляя места для фантазии, и когда остальное ее тело оказалось во чреве лодки, я понял, что отступать некуда. То, что иногда происходит между мужчиной и женщиной, само собой случилось…

Я лежал на корме и пытался не думать о том, что произошло, но мысли шли своим чередом, не слушая меня.

Однако, секс под ЛСД вещь экзотическая, ранее ничего подобного я не вытворял.

Ветра не было, и лодка без видимого движения лежала на поверхности озера. Какой-то, видимо, еще прошлогодний сухой лист, только что освободившийся от плена снега, едва касаясь поверхности воды, плыл мимо. Мир, в котором он существовал, был настолько же прост, насколько мой загадочен и сложен, хотя кто знает? Может в его высохших клетках и устьицах еще были живы воспоминания о веселом шорохе миллионов его собратьев, колышущихся в ответ на порывы ветра. Вряд ли он понимает сейчас, где находится, его одиночество фатально. Скоро он окончательно сгинет в холодной, темной воде. Я способен был его понять, особенно сейчас.

Анжела, перегнувшись через борт лодки, разглядывала что-то в воде.

— Что ты увидела? — нарушил я тишину.

— Да так, разное, — тихо, и как-то смутившись, ответила Анжела.

— Да, там много разного, в том числе и мы с тобой, — проговорил я.

Мои розовые романтические мысли были прерваны самым вероломным, варварским способом. В ухо мне ударила большая, склизкая жаба и одновременное гиканье и улюлюканье чутких, тактичных товарищей. Я едва успевал прикрывать себя и визжащую Анжелу ковшиком от живых снарядов.

Как выяснилось, Краснощеков с Леночкой тоже зря времени не теряли, и пока мы предавались любовным утехам, сплавали в ближайшее прибрежное болотце и набрали изрядное количество жаб, совокупляющихся в это время года повсеместно.

Как символично закончить романтический вечер с барышней прикосновением к лицу холодной жабьей кожи, это как в сказке про царевну лягушку. Тут появилось какое-то навязчивое желание, что нужно взять и сжечь эту кожу, а заодно и лодку вместе с девушкой, назвавшей себя Анжелой.

— Леонардо, плыви сам! — заорал Краснощеков, и наконец-то зацепив меня веслом, заставил потерять равновесие и упасть в "аш два о".

Холодная пучина приняла меня неласково, я не успел закрыть рта и схватил "огурца". Мимо проплывали глупые рыбы. На секунду мне открылась подноготная зеленоватой мглы, по поверхности которой нам было дозволено плавать.

Рядом с собой я увидел пышнотелую русалку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся Краснощековым, который, видимо поскользнувшись на многочисленных земноводных, рухнул следом за мной.

Когда же моя голова показалась над водой, я увидел удаляющиеся от нас лодки, в которых, предательски хихикая, сидели Леночка с Анжелой и гребли что было сил.

— Что, доигрался, палтус пресноводный? — обратился я к краснощековской голове, которая фыркала и отплевывалась в двух метрах от меня.

— Да, — сказала голова, — придется добираться до берега вплавь.

На берегу ждал Кирилл, уже успевший разжечь костер и переодевшийся во все сухое.

— Эй вы, лягвы пупырчатые, выпейте "текилы" и переоденьтесь, а то заболеете, — обратился к нам Кирилл.

Огненная вода обожгла верхние отделы желудочно-кишечного тракта и обернулась теплом и умиротворением. Приятное спокойствие накатило на меня, и я, бахнув еще пятьдесят, углубился в причудливую игру языков пламени, пытаясь подогнать свое сознание под образ мыслей индейцев. Горячее пламя костра выбрасывало вверх сотни огненных сперматозоидов, которые на лету превращались в саламандр, строивших мне страшные рожи, они шевелили лапками и, подчиняясь дуновению ветра, улетали куда-то в чащу леса, где их наверняка ждали эльфы, лешие и обосновавшиеся на земле гуманоиды.

Мое созерцание прервал громко чавкающий Краснощеков, который занимался приготовлением шашлыков. Видимо, он не мог ждать пока мясо дойдет до кондиции, и ел его сырым, как голодный тапир, запивая из горла "текилой".

— Алексей, вы же будете пьян и глуп, — обратился к нему Кирилл.

— Нет, я буду сыт и умен, — ответил Краснощеков и уплел очередной кусок мяса, сдобренный луком и целой помидориной.

— По-моему, настоящие тапиры так себя не ведут, — вставил я возмущенно, — я тоже хочу есть, да и барышни, они ведь голодны и дюже красивы.

Фраза не получилась и Кирилл, покачав головой, налил мне очередную порцию "текилы".

— Буэнос диас, мучачас, — ласково прошептала над моим ухом внезапно появившаяся Анжела. Я, осмелев, притянул ее к себе, и она уселась мне на колени, отчего в штанах сделалось дискомфортно.

— Я одинок, они жрут и обманывают меня, что мясо не готово, только огненные саламандры понимают меня, да ты! — пожаловался я ей. Мы чокнулись и выпили еще.

— Леша, у тебя глисты заведутся, — сказала Леночка, усаживаясь рядом со своим ненасытным избранником.

— Я сам глист, а подобный подобного не жрет! — изрек Краснощеков и опять приложился к бутылке.

— Вы слышите меня, бандерлоги? — из-за кустов выскочил Андрей, желая своим внезапным визитом напугать присутствующих, и принялся, кривляясь, прыгать вокруг костра, отчего сам больше всех стал походить на этих самых бандерлогов. Никто не испугался и даже мало кто обратил на него внимание.

— А теперь танец тапирьего молочка! — объявил я, внезапно схватил Анжелу на руки, два раза по-жабьи прыгнул и, видимо, не рассчитав сил, свалился вместе с ней в костер, чуть не перевернув импровизированный, сделанный из кирпичей, мангал. Во время падения Анжела, вместо того чтобы заорать, обхватила мою шею руками и сомкнула наши уста в продолжительном поцелуе. Когда же мы поднялись, на наших телах и одежде не было никаких повреждений, хотя упали мы в самое пекло. Все расценили случившееся как чудо и решили по этому поводу выпить.

Рядом со мной в траву упал Андрей, жуя лимон, и завел с места в карьер серьезную беседу. Меня инстинктивно передернуло от такого откровенного процесса поедания цитрусового, и я напряженно посмотрел ему в глаза, готовясь парировать какую-нибудь очередную глупость.

— Вот, ты говоришь, медицина — гуманная профессия. Вы спасаете бомжей, ханыг, наркоманов, — при слове "наркоманы", он окинул всю компанию недружелюбным взглядом, — а все для чего?

— Для чего? — эхом откликнулся я.

— Для того, что бы эти спасенные продолжали плодить на теле нашего общества смердящие, гнойные язвы порока! — Андрей уставился на меня, ожидая ответного выпада.

Желая реабилитировать в глазах Андрея профессиональную область, представителями которой являлись мы с Краснощековым, я тут же, выдумывая на ходу, рассказал страшную историю, благо сознание подкидывало мне самые извращенные сюжеты:

— Вот приехала моя подруга, коллега по работе, на вызов в подвал к бомжу. Сердобольные жители вызвали с первого этажа. Так вот, на бомже толщиной в пять сантиметров шуба из вшей.

— Фу, какая гадость! — с отвращением проговорил Андрей.

— Ну, она сбегала к водителю, взяла у него канистрочку с бензином и полила вшей, в надежде, что те разбегутся, — рассказывая это, я методично снимал жирными губами кусочки мяса с шампура.

— А дальше что? — потряс меня за плечо собеседник, видя что я чересчур увлекся чревоугодничеством.