Исповедь гипнотезера - Владимир Леви

ОК, правильный образ жизни. Найди, выбери образ жизни.

Легко сказать.

А если выбора нет? А если — ночные дежурства, день в шахте, в горячем цеху, в шумной душной конторе, а потом автобус битком, больной ребенок, неуклонная супруга, уклоняющийся супруг, умопомрачительная теща, ни сна, ни отдыха…

ЭТО все, разумеется, тоже выбрано. Но что-то и навязано, а что-то обрушивается. Сам, собственными руками завязал узел судьбы, но уже не развяжешь. А разрубить — значит разрубить жизнь, и не только свою.

Насколько переводим опыт одной жизни в другую, даже опыт миллионов — в одну-единственную, но другую?

Правильно питаться, правильно воздерживаться, правильно восстанавливаться?.. Магазинный рацион ограничен. Зима, мало фруктов и овощей. Не хватает денег, нет времени, нет никакой возможности. Прогулки, ходьба, бег трусцой?! А если у человека нет ног? Что же ему?

Нет ног? Тем более — двигаться! Обязательнейшие упражнения, деятельность всяческая. Трудом всех оставшихся мышц будут жить сосуды, сердце и мозг.

При наличии духа нехватка ног, равно как и любых других частей тела, — не катастрофа, примеров тому немало.

Но наличие духа… Где взять его, дух, где найти?.. С таблетками не заглатывается, с инъекциями не впрыскивается. Не позаимствуешь, не возьмешь напрокат.

Сидим, тупо уставившись в телевизор.

Пьем пивко, если доступно, осваиваем технологию самогоноварения. В парках находим все больше пустых бутылочек из-под самых лучших одеколонов.

Бережем энергию: ездим в лифте на четвертый, третий этаж. А что бы пешком, да на своих двоих? Потренировать лишний раз сердце?..

Идем в кино на необязательный фильм. Не идем ни в парк, ни в лес, а валяемся взакупорку на тахте в грустных помыслах о самоусовершенствовании. В рабочий перерыв сидим, дымим, маразмируем под видом общения. Приглашаем гостей не ахти каких, отправляемся сами куда-то — не то чтобы охота, но надо…

Болтать не обязательно. Что, поймал?.. Никуда не денешься. Болтовня, болтовня. Огромная выхлопная труба. Утечка энергии, отравление атмосферы. А ведь мы болтать не обязаны. Мы можем быть заняты, у нас может болеть горло. И доктор может нам дать медицинскую справку с личной печатью о катастрофической противопоказанности болтовни.

Не будем болтать. Серьезно. Всмотримся в свои позабытые, в свои пренебрегнутые силы, время, свободу. Внутри образа жизни, диктуемого обстоятельствами, всегда прячется масса других — неизведанных. Кто ищет — найдет.

Пешком, еще раз пешком. Простая щелка в самооздоровление, доступная, наверное, более чем половине читателей этой книги: на работу и с работы — пешком ходить, топать, на все тех же своих двоих. Быстрым шагом, как можно более быстрым. В большом городе — стараться по возможности не по самым загазованным магистралям… Очень далеко?.. Ну а полпути, четверть хотя бы? Десятую?.. А на велосипеде попробовали?

Полчаса — это здоровье. Не получается?.. Ну а если вставать каждый день на полчаса раньше? Только на полчаса, всего-то на полчаса. Да, брать эти полчаса у драгоценного сна, у сладчайшего утреннего сна — отбирать. Но — отдавать занятию, обеспечивающему за эти самые полчаса бодрость и уравновешенность целого дня: хатха-йоге. Или просто пробежка, гимнастика, а затем душ и самомассаж. Эти полчаса, отнятые у сна, возместятся, окупятся втрое, впятеро. Лечь на полчаса раньше… Как просто и как трудно!

Не однажды я с ужасом и отчаянием убеждался, что самосовершенствование подобно ходьбе по кругу: начинаешь с того же места, опять и опять, продвижения нет. Но если не двигаться, если не начинать каждый день, каждый час — с начала, с того же места, — круг быстро сужается и превращается в засасывающую воронку, тебя затягивает, ты гибнешь.

Продержавшись на круге с переменным успехом без малого тридцать лет, имею право сказать: он не замкнут. Труд одухотворения дает счастье.

Меньше, да лучше. «Человек все может», «взять себя в руки», «заставить себя», «переломить себя», «победить себя» — все это демагогия и опаснейшая из глупостей, если нет знания возможностей и пределов.

Ну вот и еще… Рьяно поднимал тяжести, качал силу — докачался до грыжи, и близорукость пошла вперед. Испугался, бросил упражняться совсем, отказался от всяких нагрузок, стал толстеть безудержно, стал нервным, тревожным, вспыльчивым, пошли головные боли, расклеилось сердце… Голодала, свирепо блюла талию — доголодалась до дистрофии, перепортила внутренности, сорвала психику… Занимался йогой, делал регулярно стойку на голове, хотя почему-то именно это упражнение делать не хотелось. Однако ж превозмогал себя… Как-то решил, испытывая волю, постоять подольше — и вдруг померкло в глазах: кровоизлияние в сетчатку. А ведь это тот самый слабый сосудик — предупреждал, не хотел… Геройски бросил курить — все прекрасно, но начал неудержимо переедать, весь расползся; а дальше и того хуже; вдруг нечем стало противостоять эмоциональным нагрузкам, разъехались нервы, покатился в депрессию, попал в клинику. А ведь другие бросают спокойно — и все в порядке, цветут!.. Смиряла себя в неукоснительном альтруизме, везла воз, никому ни слова, тянула — и не выдержала, свалилась сама, стала обузой… Преодолевал трусость: прыгал с вышек, прыгал с парашютом. Но трусость не отступала, возвращалась опять, ныла, подзуживала. И вот однажды полез на скалу.

Неудача похожа на своего хозяина. Тут и однобокое понимание «силы воли», и непонимание себя, и некритически воспринятые внушения со стороны, и зависть к тем, кто устроен иначе…

Чувство меры, стереоскопия противоположностей — ДИАЛЕКТИКА ЖИЗНИ — даются всего труднее. Кошмар кривотолков. Скажи абзацем повыше: «Нужно заставлять себя, принуждать…» — «Ну опять, старая песня. Вы требуете невозможного». Скажи абзацем пониже: «Нужно уметь отпускать себя, уметь быть внутренне свободным». — «Ага, так вы за распущенность!»

Как втолковать, что одни гибнут от распущенности, другие — от внутренней несвободы, а третьи, коим несть числа, — от того и другого одновременно?.. Что научиться пользоваться свободой стократ сложнее, чем свободу завоевать? Что нельзя бороться с собой, не научившись с собой дружить?..

Не предавать себя. Сладок вкус и малой победы, драгоценен и опыт поражения.

Но не знающий себя после чересчур резвой попытки подняться рискует скатиться еще ниже.

Печален опыт пытающихся похудеть сразу, наскоком. Держимся день, другой, пятый, сбрасываем геройски килограмм за килограммом, прокалываем новую дырочку в поясе… А потом — ух!.. Пропади все пропадом!

Взобраться наверх — мало. Надо еще там привыкнуть, научиться держать привычку. Тяга вниз — она ведь всегда…

Я удивлялся одно время недолговечности многих бывших великих спортсменов. Один едва дотягивает до шестидесяти, другой, глядишь, в 42… «В чем же дело?» — спрашивал я себя. Спорт, казалось бы, такой могучий заряд жизненности, на годы вперед. Спортсмены, тем более выдающиеся — физически одаренные, повышенно здоровые люди… Почему же, стоит только сойти с арены, так быстро начинают многие из них пухнуть, жиреть, расползаться, покрываться морщинами, седеть и лысеть, терять живость реакции?..

Спортивная изношенность?.. Не исключено. Но не в том ли главное, что эти повышенно здоровые люди позволяют себе становиться бывшими?

Останавливаются, прекращают. С безоговорочной внушаемостью принимают свой «неспортивный» возраст, свой статус «ушедших». Разрешают себе жить без прежних ограничений и прежних нагрузок: хватит, свое отыграл, отвоевал, отпрыгал, отбегал — теперь поучим других…

Месть за самопредательство: все оборачивается вспять, ржавеет, разваливается.

И наш мир, и мы сами устроены так, что все требует пополнения, поддержания — и, что всего труднее, развития: перехода на другие уровни. Про запас не набегаешься, не надышишься, не налюбишься. Кто больше имеет, тот и больше теряет. Организм живет ритмами и циклами, маленькими и большими, которые не только изначально вписаны в гены, но и создаются, образуются на ходу, образом жизни. Меня легко поймет всякий бросивший, допустим, курить, пить или принимать сильнодействующее лекарство. Бросить, как заметил наблюдательный Марк Твен, — проще простого. Трудно держаться — жить дальше, заполнив образовавшийся вакуум новым содержанием. Трудность отказа набирает силу не сразу, а вонзает звериные когти, когда подходит тому время. После долгого голодания не сразу, не с первой едой приходит главный аппетит, а потом…

Тот, кто бегал и прыгал годами, а потом стал лишь сидеть и похаживать, — не сразу, не через месяц, а через год-другой-третий, но обязательно обнаружит, что суставы его ног превратились в скрипучие деревяшки, а сердце заплыло удушающим жиром. Образ жизни, который прекратился, обязательно, скоро или медленно, даст отдачу — в контраст, в собственную противоположность. Прекращенное действие переходит в противодействие. У бывших спортсменов происходит, очевидно, какая-то глубокая отмашка всех биомаятников — вся наработанная масса повышенного здоровья начинает ползти назад…