Договор - Инди Видум

— Нашелся! Нашелся. Петя его принес.

Маменька сразу перестала имитировать обморок, выскочила нам навстречу, заохала и протянула руки к Валерону. Тот грозно оскалился.

— Ты мой лапушка. Расстроился, что потерял бантик? Я другой подберу.

— Маменька, оставьте Валерона в покое, — твердо сказал я. — Ему бантики не нужны. Он серьезный пес.

Леня засмеялся.

— Для серьезного пса он слишком мелкий.

— Сожрать тебя мне это не помешает, — проворчал Валерон. — Буду упираться, но в несколько приемов от тебя не останется даже недогрызенной косточки.

— Все, понял, серьезный пес, — хохотнул Леня, для которого возмущенная речь моего помощника прозвучала забавным рычанием. — Говорят, что тебе все же удалось разжиться магией?

— Да же, Петя, да? — умильно заглядывая мне в лицо, наседала на меня Ниночка.

— Да, — признал я. — Но ваш отец считает, что лучше бы этого не было, потому что артефакторика и механика — не для меня.

— Эка тебя угораздило, — посочувствовал Леня. — Согласен, не для тебя.

Леня неоднократно пытался вбить в голову сводного брата основы точных наук, поэтому лучше, чем кто другой, знал о его способностях. И был совершенно прав по отношению к Пете прошлому.

— Петя будет сильным боевым магом, — уверенно заявила маменька. — Мы сообщим Вороновым, они должны быть заинтересованы в сильных магах в роду, пусть вкладываются.

Повторяла она сейчас слова супруга, такие сложные размышления были для нее нехарактерны. Хотя мне казалось, что дурочкой иной раз она притворяется намеренно, чтобы создать образ беспомощной красивой куклы, которую хочется опекать и ни в коем случае не напрягать грубой прозой жизни.

Корзинку Валерону так и не купили, потому что первым делом маменька украсила песика бантом, а потом его искали по всему особняку, пока он бегал по городу, спуская пар от злости и обворовывая Фырченкова. Я подозревал, что душеприказчик утерял не только часы, но, чтобы сохранить хоть какие-то иллюзии относительно спутника, решил не уточнять.

Отчим подошел строго к ужину, который у нас получился праздничным: меня все поздравляли, сияя улыбками. И хотя в семье наблюдалось явное разделение на умных и красивых, я чувствовал себя любимым ребенком в родном доме. Жаль, что так долго не продлится…

Время до сна я провел, высчитывая по атласу оптимальный путь до Дугарска. Нет, если Вороновы выразят желание взять на себя траты по моему образованию, я к ним тоже заеду, но исключительно за осколками, потому что класть свою жизнь на алтарь воинского дела не было никакого желания. Да я даже в первую свою сознательную жизнь не служил, обошелся военной кафедрой при вузе.

— Так, я на полу спать не буду, — оскорбленно тявкнул Валерон и одним прыжком забрался на кровать, где демонстративно занял одну из подушек.

Ругаться с ним я не стал. Все равно он не настоящая собака, подушку не испортит и не испачкает, если не захочет. Да и ожидал я этого, если честно: не то создание Валерон, чтобы претендовать на роль собачьего йога.

А вот что ожидаемым не было, так то, что горничная придет согреть мою одинокую постель. Почему-то я напрочь забыл, что она практиковала такое и раньше, получая от Пети денежные подарки. Причем инициатором был не Петя и точно не она. И ведь чувствовал повышенное внимание от неё во время ужина и всё равно оказался не готов к тому, что она скользнёт в мою постель и томно прошепчет:

— Петр Аркадьевич, возьмите меня с собой.

— Куда взять?

— Куда поедете, туда и возьмите. Не будете же вы сами следить за своими вещами? А я все могу.

Похоже, Глаша уверилась в собственной неотразимости и решила вести собственную игру? Или же это был план отчима? Ему нравилось контролировать окружающих, пусть он и действовал всегда в их интересах, как он это понимал.

— Сколько тебя платит Юрий Владимирович?

— Наймом прислуги занимается ваша маменька, — сделала она вид, что не поняла.

— Сколько он тебе платит, чтобы ты приходила ко мне?

— С чего вы взяли, Петр Аркадьевич? — оскорбленно сказала она.

— С того, что в этом доме ничего не происходит без его ведома. Зачем он подсунул мне тебя?

— Какой вы стали подозрительный, Петр Аркадьевич. — Она повела плечом, с которого свалилась шаль. Красивая, шелковая, одна из старых маменькиных. Плечо тоже было красивым, как и то, что находилось ниже. Глаша точно собиралась меня отвлечь от неприятного разговора куда более приятным занятием. — Вы мне просто очень нравитесь.

— Не хочешь признаваться? — я деланно зевнул. — Утром пожалуюсь маменьке, что ты ко мне в комнату в голом виде явилась. Вылетишь с такой характеристикой, что тебя ни в одно приличное место не возьмут. Только туда, где выдают желтые билеты.

— Раньше вас мой вид не смущал, Петр Аркадьевич.

— Пошла вон.

Одна дернулась и зло ответила:

— Юрий Владимирович доплачивает мне червонец.

— За меня и Леонида Юрьевича? — прикинул я.

Потому что она точно делила внимание между мной и еще кем-то, а отчим не идиот, чтобы заниматься прелюбодеянием под носом у маменьки. Он на горничную не первой свежести размениваться не станет. Хотя Глаша, пожалуй, была очень даже свеженькой. И хотя мы ее делили со сводным братом, но за это уже было уплачено. Никакого принуждения, исключительно на добровольной основе.

— Да, — обиженно сказала она. — Он заботится о том, чтобы у вас был правильный опыт.

— В общении со шлюхами? Пошла вон.

— Петр Аркадьевич… — простонала она.

— Никому не скажу, если сейчас быстро уберешься из моей комнаты и забудешь сюда дорогу.

Она выскользнула беззвучно и даже дверь прикрыла за собой так, что можно было усомниться, открывалась ли та или девушка просочилась прямо сквозь полотно.

— Ты ее из-за меня выставил? — тихонько тявкнул Валерон, выпутываясь из одеяла. — В следующий раз могу под кровать залезть и не отсвечивать.

— Из-за себя. Я не Петя, она поняла бы. Нам подозрения не нужны.

— Тю, отнес бы на пробудившуюся магию.

— Да ну ее в задницу, — я поморщился. Разговор с Глашей оставил тошнотное послевкусие. Я еще раз понял, как тщательно старается отчим контролировать всех вокруг себя. — Не люблю донашивать за другими. И вообще, зачем врать про любовь?

— Чтобы платил