Препод 5 (СИ) - Курзанцев Александр Олегович Горный мастер

Тот дёрнул какой-то рычаг, вагонетки с лязгом вздрогнула, покатились, проходя поворот и вставая на спуск, дёрнулись снова на натянувшемся тросе. Тут гном дёрнул ещё один рычаг, и бобина, заскрипев, начала раскручиваться, а зубчатое колесо стало звонко клацать по какой-то металлической пластине. Бегом добежав до нас, пока вагонетки только набирали ход, он заскочил в последнюю, подхваченный руками товарищей, и кто-то азартно крикнул:

— Понеслась!

А я, уже с ужасом, понял, что мы продолжаем ускоряться, а за рычагами лебёдки больше никого нет. Вцепившись побелевшими пальцами в борт, я смотрел, как шпалы всё быстрее пролетают под нами. Только мысль, что вряд ли тут со мной собралось сразу двадцать суицидников, удерживала меня от желания панически завопить и попытаться выскочить, тем более, что на такой скорости это было уже чревато.

Постепенно вагонетки ускоряться перестали, а затем и вовсе ощутимо замедлились, и мы выкатились в тупик, где мягко ткнулись в упругий отбойник.

— Всё, дальше пешком? — чувствуя в коленях предательскую дрожь, с некоторой надеждой спросил я, но ей не суждено было сбыться, потому что гадский Дрофур только презрительно фыркнул, сообщив:

— Ещё чего, на транспортной ленте доедем. Сейчас на штрек выйдем, а там конвейер. Зачем ноги бить?

Конвейер, что такое, я себе представлял, вот только не представлял, как на нём ездить. Впрочем, оказалось, что ничего сложного. Широкая лента из какого-то прорезиненного материала слегка изогнутым жёлобом скользила по каткам, то и дело протяжно скрипя, на высоте, примерно, метр от пола, который, не смотря на твёрдый камень под ногами, гномы почему-то называли почвой. Собственно, у них всё называлось немного странно. Потолок — кровлей, стены — бортами. А изогнутые плиты, которыми выработка была облицована, и вовсе звались какими-то тюбингами.

Там же неподалёку были оборудованы сходни, выходившие вровень с лентой, и гномы один за одним поднимались по ним, после чего с видимым удовольствием плюхались на ленту, и кто на спине, а кто на боку, подложив под голову ладонь, уезжали в темноту штрека.

— Давай, магик, не тормози, — вновь подогнал меня Дрофур.

Пришлось тоже забираться на сходни. Правда, ловко плюхнуться у меня не вышло. Стоило наступить ногой на движущуюся ленту, как она тут же уехала вперёд, и, всплеснув руками, я хлопнулся на спину, едва не промахнувшись мимо.

— Кто же так запрыгивает! — выругался плюхнувшийся следом гном, — вперёд головой надо, рыбкой нырять. Всему вас дылд учить надо.

— Да, я тоже прошляпил, — внезапно укорил он сам себя, — не сообразил, что ты во весь рост попрёшся. В следующий раз на четвереньки сначала вставай, а затем боком на ленту закатывайся, тогда точно не упадёшь. И слазить будешь, тоже с четверенек на сходни спрыгивай.

Кое-как перевернувшись, я покивал головой, что всё запомнил, но подумал, что ну его нафиг эти следующие разы. Не для людей сделало и нефиг людям лезть. Пусть дальше сами катаются хоть на чём, а я, пожалуй, как-нибудь пешочком вернусь.

Уже потом Дрофур посетовал, что мы ещё на повозке, питаемой силой Духа Гор, не покатались, но я только порадовался этому факту. И так аттракциона хватило.

С грехом пополам с ленты скатившись на сходни, я поднялся с четверенек, отряхнулся и, не сдержав толики отчаяния в голосе, спросил:

— Ну, теперь-то всё?

— Всё, всё, — покровительственно похлопал меня по спине гном, — приехали. Вон уже ворота.

Идущие перед нами дружно поднажали на массивную даже на вид металлическую дверь, с лёгким чпокающим звуком её раскрыв, мы зашли внутрь и тут же упёрлись в следующую.

— Шлюз, — пояснил Дрофур, — если сразу открыть, нас воздушным давлением сдует нафиг, да и не откроешь, струя давит с той стороны, никаких силёнок не хватит. Сейчас эту захлопнем и тогда уже пройдём.

Я ничего не сказал, только с интересом оглядывал всё вокруг. Ни разу не был под землёй, если не считать канализацию Анкарна и лабораторию древних, но на гномьи тоннели они не слишком походили. Коротышки шли своим путём, хотя с подземельями древних что-то общее было, возможно, до Катаклизма труд гномов был востребован не только в их родной провинции.

А затем мы зашли в околоствольный двор, и вот тут я застыл, раскрыв рот. Наверное, в Мории, описанной Толкиеном, были что-то примерно похожее. Сразу за воротами мы оказались в огромном каменном коридоре, шириной в десяток метров и высотой не меньше. Стены были облицованы мрамором и покрыты барельефами, с потолка свисали узорчатые люстры, светившиеся слегка голубоватым огнём, а ещё в этом коридоре играли дети. Вдвое меньше взрослых гномов, мелкие гномики азартно долбили маленькими кирками по здоровенному камню неправильной формы, лежащему у стены. То и дело от того отлетали мелкие осколки, и, судя по по устилавшей пол мелкой щебёнке, занимались гномики этим не один час.

— Что, пацаны, играете? — добродушно пробасил мой сопровождающий.

— Ага, дядька Дрофур, — отвлёкся один из гномиков, подходя к нам.

Что характерно, мелкий-то мелкий, но уже с бородой. Не лопатой, как у старшего гнома, а так, сантиметра три. Но всё же.

Я было хотел спросить, рождаются они что ли с бородой, но побоялся, что обидятся.

— Уже половину раздолбили, — гордо показал он на каменюку, — дядька Мартан притащил.

Тут взгляд мелкого перешёл на меня, он ойкнул, округлив глаза, а затем захихикал и крикнул остальным:

— Смотрите, какой уродливый, длинный и без бороды!

Все тут же бросили кирки и, окружив меня, стали придирчиво разглядывать и обсуждать.

— Ноги смотри какие, а как он ходит на них и не падает? — спрашивал один, ковыряясь толстым пальцем в носу.

— А руки, такой пока киркой замахнёшься, другой уже десять раз ударить успеет.

— А без бороды вообще урод уродом, — припечатал под одобрительные кивки остальных тот, что подбежал первым к Дрофуру.

Правда, тут же получил воспитательного леща от побагровевшего гнома и зарылся носом в пол.

— Дети, — строго сказал тот, — это наш гость из другой страны. Он не фучиец, а магик-человек. Вы должны были в школе проходить расы Яола.

— Дядька Дрофур, — заныл поднявшийся с пола гномик, утирая сопли, — так мы же не знали, да и не похож он на магика. Я картинки видел. У них глаза во, пасть во, клыки торчат и волосья во все стороны. Руки-ноги кривые, и когти вот такие.

Что характерно, влетев лбом и носом со всей дури в каменный пол, он ни лба не разбил, ни носа, даже кровь не потекла. Крепкие они тут, однако. И это детишки, а что тогда взрослые?

Гном покраснел, покосился на меня, кашлянул и, машинально погладив мелкого по голове, потянул меня дальше, приговаривая:

— Ты не слушай, они дети совсем, а в детских сказках, сам понимаешь, чего-только не придумают.

— Да-да, — я кивнул, — понимаю.

Что характерно, совсем не обиделся. Только представил внутренним взором описанный образ и хмыкнул, какое чудище получилось.

Пока они меня вели к винокурне, я старался заглянуть в каждую дверь и ответвление коридора. Естественно в те, что были открыты, самовольно не лез. Но и этого хватало, чтобы впечатлиться по самое нихачу. Огромные залы с колоннами и без, полные снующих туда-сюда гномов, какие-то механизмы, прикрытые металлическими кожухами неясного назначения, самые настоящие эскалаторы, уходившие как вверх, так и вниз — и всё это обжитое и активно эксплуатируемое.

Каким-то образом, они научились добывать электричество в промышленных масштабах и с успехом заменяли им магию. Естественно, кроме той, что даровал им гномий бог.

А затем мы вышли на открытую галерею, огороженную только невысокими, по моим меркам, перилами. Сначала я подумал, что это очередной круглый зал, метров пятидесяти в поперечнике, но стоило ступить на галерею и глянуть вниз, как голова слегка закружилась, и в ногах почувствовалась слабость. Пришлось срочно хвататься за перила и дышать глубоко и размеренно. Зал оказался бездонным провалом, уходившим вниз далеко во тьму. Вверху над нашими головами виднелся свод, и Дрофур, по-хозяйски проведя перед собой рукой, произнёс: