Голос Вселенной 1996 № 9 - Юрий Дмитриевич Петухов

– На отстрел! – прервал его мрачнеющий все больше Ирон Хэй. – Вон в прошлом году в Пенсильвании три невольничьих рынка накрыли, в Лондоне пару, в Кейптауне один и под Парижем один… какой там батрачить! От этих выродков пользы не добьешься, в домашние зоопарки берут, в шуты, детям на развлечение… А правые, гады, фашисты, сволочь патриотическая, понимаешь, шумиху раздувают, дескать, эти выродки такие же люди, наши, мол, братья и сестры, ни черта они, доложу я вам, в демократии не понимают. Ну, какие эти ублюдки мне братья? Вредные и грязные животные!

– Господом клянусь! Не торгую! – затараторил бритый. – Во, Христом-Богом! – Он истово и размашисто перекрестился. Тут же полез во внутренний карман желтого френча, достал несколько больших и плоских объемных карточек, разложил их перед государственным мужем по широкой столешнице.

Ирон Хэй хмыкнул, покачал головой. На карточках были охотничьи трофеи законопослушного малого: по стенам огромного, прямо-таки дворцового каминного зала висели отрезанные и хорошо выделанные головы уродцев-мутантов из Подкуполья, каких там только ни было – и с хоботами, и с лошадиными челюстями, и с огромными слоновьими ушами, и кругленькие как бильярдный шар с тремя и пятью глазищами, и вообще похожие больше на монстров преисподней… а один урод стоял целиком, во всей своей красе – безрукий, хвостатый и двухголовый. Особенно поражали глаза мутантов – они горели живым огнем, казалось рты, пасти, клювы вот-вот раскроются и эти «трофеи» заговорят.

– Да-а, хорошая коллекция, – многозначительно протянул Ирон Хэй, сгреб карточки в кучу, подтолкнул их к краю стола.

– Хорошая! – резво поддакнул посетитель. – Таких нынче мало. В основном бьют зазря, впустую… по пьянке да с куража. Настоящих охотников – по пальцам пересчитать!

Ирон Хэй внимательно поглядел в серые глаза.

– Похвально, вам есть чем гордиться, – он придвинул к себе голубенький листочек, сузил и без того заплывшие веки. – Айвэн Миткофф? Странная у вас фамилия. А вы сами, случайно…

Посетитель покраснел, потупился, но быстро вернул себе прежнее душевное равновесие, даже вздернул голову выше и выпятил грудь.

– Как можно, сэр! Я рожден в свободном мире. Предки малость подкачали – они, и впрямь, оттуда, с зоны. Только ее тогда не было, зоны этой, страна была какая-то, не помню… они смотались сюда вовремя, еще в конце двадцатого века. Да, сэр, – голос у малого вдруг напыщенно задрожал и в глазах заискрилось что-то далекое, возвышенное. – Цивилизация, демократия… они сделали свой выбор!

– И не ошиблись, – подытожил Ирон Хэй. – Похвально, похвально! – Ему было абсолютно наплевать на родню этого малого, и дальнюю, и ближнюю. И если бы не установка сверху о задействии всех этих непрофессионалов, всех этих любителей-дармоедов, он бы и на порог не пустил настырного малого, такими должны заниматься «девушки». И потому Ирон Хэй помрачнел еще больше. – Все о'кей! – сказал он. – Но есть маленькая загвоздка…

– Понял! – опередил его малый. – Многовато будет? Десяток можно срезать… на пользу государства, так сказать! Ирон Хэй сумрачно рассмеялся.

– Эх, вы! Думаете, кому-то из нас нужны крошки с вашего охотничьего стола? Ошибаетесь, молодой человек. И не многовато будет, а маловато… ну что это такое, пятьдесят шесть, в масштабах всей Резервации?! Я вам могу сказать по большому секрету… – он поманил малого пальцем, и тот чуть не на карачках подполз ближе, заглянул в глаза. – Вы ведь смотрели новости последнюю неделю?

– Ага!

– Ну и как?

– Буянить малость начали, – легкомысленно отмахнулся охотник, – пошумят, побесятся и все опять тихо станет. Им там, этим выродкам, делить-то нечего!

– Как это нечего?! – Ирон Хэй посуровел и строго поглядел на посетителя, не понимающего всю ответственность и важность момента. – В Резервации пробуждаются здоровые демократические силы. Наша задача их поддержать. Но вместе с тем, как вы догадываетесь, на пенной волне демократии и гласности выносит наверх и реакционно-консервативные отбросы…

– По-моему, там все отбросы! – осмелел малый.

– Это верно, – согласился как-то машинально высокопоставленный наставник, – но мы должны отделять агнцев от козлищ. Сейчас прорабатывается вопрос о введении в Резервации особого положения и ввода туда миротворческих сил для поддержки демократической общественности и подавления реакции.

– Общественности? – тупо переспросил Айвэн Миткофф. Во времена своих охотничьих сафари в Подкуполье он что-то не встречал там никакой общественности, может, просто не до нее было – гон, травля, облавы, лихость и ловкость, завалить с первого выстрела, а то и выйти на особого дюжего мутанта с рогатиной, как делывали встарь – вот это да! а про общественность? нет, не слыхал.

– Короче! – Ирон Хэй треснул жилистым кулаком по столу. Виски начинало выветриваться из головы, и потому беседа с этим малым становилась слишком уж долгой. – Короче, охотничий сезон закрыт! Единственное, что может вам предложить госдепартамент, вам и многим другим охотникам-любителям, сплачиваться в стройные ряды добровольцев. Да, широкой мировой общественности будет приятней, если в Резервацию сначала будут переброшены миротворцы-добровольцы, а только потом уже регулярные части быстрого реагирования. Вы меня поняли?!

– Понял, – чистосердечно признался Миткофф. – Только какой я миротворец? Я мирить не умею…

– Вы не миротворец, это точно! Вы болван! – взъярился Ирон Хэй. – С чем вы прежде ходили на охоту в Резервацию?

– Как с чем… у меня много ружей, три охотничьих винчестера и гарднеровская трехстволка.

(продолжение следует)

Энциклопедия нечистой силы

Лихорадки. Демоны болезней в женском обличий, трясовицы, сестры-иродиады: отпея, гладея, храпуша, пухлея, желтея, немея, глухея, каркуша и др. Устойчивые духи древнейших времен, зарожденные за тысячелетия до нашей эры. Этимология ясна без перевода.

Одноглазка. Обобщенный образ нечистой силы в женском и бесполом обличии: лихо одноглазое, леший, лихорадка. Характернейшее нарушение для индоевропейских мифологий симметрии. Левое – нечистое, страшное, приносящее беду. Обитает преимущественно в лесах и на заброшенных дорогах.

Гарпии. Дочери морского владыки. Архаические демоницы, внезапно налетающие, быстрокрылые, пугающие. Похитительницы детей и человеческих душ. Развитие получили в так называемой «древнегреческой» мифологии русов средиземноморского периода.

Огненный Змей. Разновидность дракона-асуры, бесплотное, но могучее хтоническое существо (убийственно-огненный сгусток плазмы), внушающее страсть женщине, похищающее прекрасных дев, ипостась одновременно Велеса-Волоса и древнерусского бога огня Анги.

Горгоны. Порождения морских пучин, сестры Сфено, Эвриала и Медуза. Хтонические демоницы, ипостаси Чернобога-Велеса, опоэтизированные в 1-ом тыс. до н. э. В позднейшем русском эпосе известны как дочери и внучки Змея-Волоса – «змеишны».

Дворовой. Домашний демон, родственный домовому. Антропоморфен, иногда – змей с петушиной головой, мелкая, одомашненная ипостась Велеса-покровителя скота и пастбищ. Выродившийся до «гнома» «бог»-покровитель.

Пан. Божество лесов. Пан, хозяин леса, леший. Древнерусский образ бытовавший задолго до «греческого» периода в жизни русов. Опоэтизированная ипостась Белеса с