Глаз дракона - Энди Оукс

Тусклый свет падает с потолка чердака, дрожит на сплетении нитей паутины. Пиао аккуратно ставит бутылку Дукан на пол, стаканы тоже, рядом со спальниками; пустые бутылки из-под пива Цинтао, тарелки с застывшим рисом в потёках соуса из красного перца разбросаны по дощатому полу.

— Я смотрю, пиво кончилось?

Бутылка, запущенная ногой Пиао, катится до самого спальника Яобаня. Шишка потягивается; кости трещат и встают на место.

— Пиво кончилось, терпение кончилось, позвоночник, и тот недолго ещё выдержит.

Он корчит рожу. Зубы его похожи на подмётку ботинка.

— Зубная паста тоже кончилась?

Яобань трёт передние зубы бесцветным пальцем.

— Зубная паста? — Тщательно изучает палец. — Сроду ей не пользовался. Буржуазное говно, для пидорасов и капиталистов…

Пиао до сих пор чувствует на языке мяту собственной зубной пасты. Шишка вытирает палец о рубашку.

— Как прошли похороны, Босс?

Пиао допивает стакан, наполняет его и ещё два. Цвет Дукан похож на расплавленный свинец.

— Похороны. Попытка чем-то заполнить утрату. Депрессивно. Охуительно депрессивно…

Он всасывает Дукан через стиснутые зубы; пожар на поле ржи и сорго неудержим.

— …в похоронах хорошо только то, что можно выпить.

Шишка кивает, соглашаясь, поднимает стакан и осушает, хлопком о пол требуя добавки; слёзы выступают в уголках глаз.

— От депрессии ничего хорошего не будет, Босс. Она бессмысленна, как пиздец. Только ебёт мозг и не даёт спать ночами.

— Зато потом тебе ближе падать, — шепчет Пиао. И разливается тишина. Тишина, как будто он уже падает. Старший следователь вновь наполняет стаканы.

— Дукан, или ты, как все студенты, пьёшь одну Кока-Колу?

Старший следователь протягивает стакан спирта тени, сидящей за Шишкой. Жидкость серая, как сырой шифер. Пань Яобань неуютно ёрзает на бёдрах, сбоку на его лицо падает свет. Пиао опускается рядом с ним на колени, суёт стакан ему в руку; держит ладони Паня.

— Давай сыграем в игру. Я буду честен, абсолютно честен в течение двух минут. Буду благодарен, если ты тоже…

Между ними со стропил, танцуя, опадает пыль. Из темноты на свет… со света в темноту. Пиао продолжает.

— …ты одинок, испуган и зол. Очень зол. Вот только что ты был студентом, в университете жизнь несложная. Чуть-чуть учиться, никакой ответственности, никаких обязанностей, будущее кажется обеспеченным и безопасным. И девушки… «девушки». А потом ты оказываешься в мире, где людей рвут на куски, как обёрточную бумагу. Ночью ты переезжаешь из одного безопасного места в другое. Запираешься в комнатах, где нет окон. Не знаешь хозяев дома. Какое будущее тебя ждёт? Жизнь во тьме… под дамокловым мечом. За тобой следят. Убивают людей рядом с тобой…

Глаза студента закрыты. Слёзы… горячие, злые, тугие. Пиао чувствует запах их тепла, соли на острие, страха у корня.

— …и обвиняешь ты во всём меня. Это я тебя подставил…

Глаза Паня распахиваются, слёзы текут потоком.

— …выпей Дукан. Алкоголь помогает там, где совсем не хочешь его помощи…

Старший следователь поднимает руку студента к его губам. Тот пьёт, кашляет… слёзы капают в рисовый спирт. Пиао рукавом вытирает Паню лицо.

— …так что, студент, я тебя подставил? Восемь трупов разделаны, как фасолевый стручок, и выброшены в реку. Только что похоронили двух человек, один из них был моим двоюродным братом. Подвесили на крючки, как туши свиней. Два часа, представь. Если бы ты задержался на складе на два часа дольше, тебя бы тоже хоронили сейчас. Но тебя там не было, и жизнь тебя ещё не покинула. Нам осталось ещё чуть-чуть времени. Времени искать того, кто убил их… и кто хочет убить нас. Мне больше ничего не нужно…

Порыв ветра проносится по чердаку. На несколько секунд он будто хватает их в охапку. Не осталось мира. Нет ни неба, ни земли. Ни измочаленных трупов.

— …я не герой, но я знаю героев. Они слишком боятся, чтобы быть трусами…

Он тянется за стаканом, опрокидывает его, стекло звенит по полу. Ртутное озерцо медленно протекает через доски. Дар предкам.

— …и что ты будешь делать, закроешь глаза, отвернёшься и уйдёшь? Мы живём в стране, которая «убивает цыплят, чтобы напугать обезьян». Я знаю, по работе я убил немало цыплят. Но наступает момент, когда уже нельзя закрывать глаза, когда кто-то должен сказать: «Хватит».

Пиао отводит глаза, его внимание привлекает отдалённый гудок. Он знает, что седан Шанхай, который следил за ними, до сих про припаркован в тени поворота дороги Лушин. Люди в нём спят по очереди. Один всегда бдит. За вполне достойное время сидения они выкурили вагон сигарет. Трепятся о сиськах… А вокруг стоит запах, какой всегда бывает в машинах с такими пассажирами… запах холодной лапши, холодного пота, с примесью холодного насилия. Теперь, именно теперь они смотрят. Но на что именно? Как следователь расследует? Или на женщину, американку с официальным статусом, на глазах которой ещё стоят ледяные слёзы по сыну? Может, как раз старший следователь отдела по расследованию убийств просто попался им на глаза, они отметили его и забыли. А вот американка, она заслуживает самого пристального внимания.

Пань поднимает голову. Впервые смотрит в глаза. Выглядит он усталым. Ясно, что крепко спать у него не получается. Слова выходят медленно, растянуто, как бельё, развешенное на верёвке безветренным утром.

— Вы когда-нибудь смотрели ковбойские фильмы, американские, вестерны?

Пиао качает головой, ощущая действие Дукан. Каждое слово звучит с эхом, каждое движение глаз отзывается тошнотворным ускорением.

— Нет, не смотрю американские фильмы. Видел один как-то, «История любви»… жена повела в кино. Фильм для женщин. Помню, она там плакала.

— А мне нравятся ковбойские фильмы. В них плохие ребята всегда ходят в чёрном. Без вариантов. Даже лошади у них чёрные. А хорошие ребята носят белое. Всегда белое. Белые шляпы, куртки, сидят на белых конях…

Он останавливается, чтобы облизать губы. Дукан сушит рот… очень сильно.

— …а какие мы?

Пиао смеётся. Полу-китаец, ковбой-детектив скачет на белом коне по городским пейзажам Шанхая. Здесь есть забавные возможности, если бы он ещё умел ездить на лошади…

— Старшему следователю не положена шляпа, студентам, впрочем, тоже. Но мы из хороших ребят…

Он ждёт секунду, смех угасает, но память о нём ещё вытравлена в синеве его глаз.

— …в этом деле.

— Но мы победим. Ковбои в белых шляпах всегда побеждают в конце?

— В нашем деле выиграть можно очень по-разному. Или ты спрашиваешь, не окажешься ли ты тоже в реке или висящим на крюке для туши, я могу ответить, хочешь?

Пань кивает.

— Нет, студент, ты будешь жить, обещаю, жить до старости. Жить, чтобы увидеть крах Партии, и как каждая семья осуществляет мечты о собственном видеомагнитофоне, собственной машине, собственном кредите в банке…

Он треплет Паня по щеке.

— …так что ты будешь жить, ковбой. Ку-хай юй-шэн. Жить в горьком море. А теперь садись на белого коня и рассказывай, о чём поведали тебе трупы.

Определение времени смерти. Так много всего надо учесть. Голый человек остывает в два раза быстрее, чем одетый, а в воде, в Хуанпу, ещё в два раза быстрее. Надо оценить телосложение каждой жертвы. Вентиляцию и температуру комнаты, где обнаружили тело. На каждый из этих факторов надо делать поправку. И в итоге получается всего лишь «пик вероятности». У всех восьмерых пик вероятности общий. От восемнадцати до тридцати шести часов. Окоченение ещё не прошло. Кожа на руках и ногах вся в морщинках. Пятен у основания шеи нет. Ни пятен, ни опухоли ни на лице, ни на шее. Да, от восемнадцати до тридцати шести часов. Столько они были мертвы.

Пань выпивает ещё Дукан, кашляет. Блокнот трепещет листками, как птенец крылышками.

Девушка, она была беременна, срок около двадцати одной недели. На животе ещё различим след иглы от амниоцентеза, который проводили между шестнадцатью и восемнадцатью неделями беременности. Старший следователь допивает очередной стакан, Дукан остаётся на губах… пальцы у него вдруг начинают дрожать, он не знает, куда их сунуть. Наливает очередной стакан.

— Если это стандартный тест, почему я никогда о нём не слышал?

Студент поднимает взгляд. Наконец вопрос, в котором он ориентируется.

— Да, сейчас он становится популярен. Из плодного пузыря забирают двадцать-тридцать миллилитров околоплодной жидкости. Потом её биохимически анализируют, на эмбриональных клетках делают хромосомный анализ. Так можно определить эмбриональные отклонения. Синдром Дауна, генетические нарушения… гемофилию, муковисцидоз, болезнь Тея-Сакса…

Он снова утыкается взглядом в записи, линзы его очков бегут по строчкам… слова, как шеренги муравьёв, отражаются в стекле.