В городе белых ночей - В. В. Ивлев

Северо-Западном регионе положение было аховым, элементарной колбасы было не купить. Народ возмущался.

Для исправления положения была разработана Продовольственная программа, которая была принята на майском пленуме ЦК КПСС 1982 года. Партийное руководство Ленинграда и области знало о готовящемся событии и решило отличиться. Через несколько месяцев после принятия Программы они планировали с помпой запустить Парголовский мясокомбинат и пожать лавры отличников-передовиков со всеми вытекающими приятными последствиями в виде государственных наград и повышений.

Для создания прочных гарантий успеха, в числе прочих мер, опытные партийные бонзы добились объявления строительства мясокомбината ударной комсомольской стройкой, что должно было обеспечить приток необходимой рабочей силы. Стройку обеспечили новейшей импортной техникой, невиданными по мощности бульдозерами и экскаваторами, производства Камацу и Катерпиллар.

Февраль в Ленинграде это самый холодный месяц, с пронизывающими ветрами. Строительная площадка комбината располагалась в чистом поле. Несколько хорошо обогреваемых вагончиков, в одном из них штаб комсомольского отряда. Комиссар комсомольского отряда, весьма молодой, вежливый, но бойкий, располагающий к себе молодой человек, занимался изготовлением стенгазет и написанием отчётов. Радушно поприветствовав вновь прибывших бойцов, он передал нас в распоряжение мастера Фёдора, простого мужика лет 30–40, со скорбным, несколько удивлённым выражением лица.

Как выяснилось позже, за месяц до нашего появления, случился инцидент. Крановщик Степаныч, кряжистый мужик неопределённого возраста, с багрово-синим носом, находящийся в стабильном сумеречном сознании, опустил на спину Фёдора железобетонную плиту для перекрытий. К счастью, рабочие из бригады Фёдора находились неподалёку. Они быстро подскочили и общими усилиями умудрились снять плиту со спины своего начальника, которая почти что его раздавила.

На советских стройках того времени действовал неписанный закон круговой поруки. В случае подобных инцидентов, связанных с нарушениями правил техники безопасности, происшествие скрывалось от высшего начальства и инспекторов. Пострадавший брал больничный, а виновник, в данном конкретном случае Степаныч, выплачивал пострадавшему неустойку. Делалось это для того, чтобы избежать никому не выгодного разбирательства контролирующих органов, которое могло закончиться весьма печально для многих работников и высокого начальства. Таким образом, уже в 1982 году я своими глазами увидел катастрофическое отчуждение рабочего класса от правящей верхушки.

Мастер Фёдор до конца ещё не оправился и по этой причине имел скорбное выражение лица.

В целом обстановка на стройке с точки зрения безопасности была ужасной. Инструктажа мы не прошли, никакого защитного снаряжения нам не выдали, даже строительных касок, на головах имели только матерчатые подшлемники. Обувь была самая простецкая, не специальная. Почти каждый день что-то происходило, слава Богу не с нашей бригадой. То длинная и толстая доска упадёт с верхних этажей и отскочит в кого-нибудь, то кого-то придавит грузовиком. Уверенно могу сказать, что два месяца, проведённые на комсомольской стройке были самыми опасными в моей жизни.

Наша комсомольская бригада состояла из самых разных молодых людей. Звено, в котором я работал, насчитывало пять человек, примерно одного возраста, до 25 лет:

Сергей, грубоватый, физически крепкий молодой мужик, которого отчислили из института за его циничные высказывания по поводу комсорга, погибшего под колёсами агитационного грузовика на первомайской демонстрации.

Рома, молодой архитектор, сын партийного инструктора из Смольного, сибарит и любитель рок-музыки, прямо скажем не большой энтузиаст тяжёлого физического труда. В настоящее время проживает в Нью-Йорке.

Юра, приятный в общении, скромный, небольшого роста танцор из ансамбля русского народного танца. Он был единственным мужчиной в ансамбле. Как обладатель очень крепких ног, способный совершать высокие прыжки на сцене, был чрезвычайно востребован и по этой причине много гастролировал за рубежом, посетил две последних Олимпиады в качестве выступающего артиста.

Типичный ленинградец Никита, до предела разбалованный, так и не повзрослевший, вечный ребёнок. На обоих руках в общей сложности у него недосчитывалось шесть пальцев и руки работали не совсем хорошо (последствия манипуляций с боевой гранатой, найденной в лесу в процессе изучения Линии Маннергейма). Мать его погибла при весьма странных обстоятельствах после ссоры с сыном, под колёсами трамвая.

Софа, подвижная, миниатюрная девушка, очень хотела во всём быть наравне с мужчинами, но у неё это, по понятным причинам, не получалось.

Положа руку на сердце признаю, что наша бригада не соответствовала образу и подобию комсомольской бригады, каким его рисовали в советских художественных фильмах.

В первый же день мы познакомились поближе с местным рабочим классом. Мороз стоял жуткий и мы каждые полчаса отогревались в вагончике. При первом же отогреве мы столкнулись с группой развязных юнцов, которые сидели вокруг печки. С сальными шуточками и грязными ругательствами они потребовали, чтобы мы, «комсомольцы», освободили их вагончик. С момента моего совершеннолетия, я никому, ни при каких обстоятельствах, не позволял в общении со мной материться. Пришлось мне схватить заводилу за шиворот и вытащить из вагончика, положить на лёд замёрзшей лужи и доходчиво объяснить правила поведения в приличном обществе. Больше мы этих горе-строителей не видели.

Участок работы нам выделили ответственный, не самый лёгкий. Мы должны были обеспечить так называемый нулевой цикл, или фундамент с каркасом одного из производственных корпусов. Экскаватор вырыл глубокую траншею, в которую мы должны были поставить монолитные бетонные стаканы-быки, в которые вставлялись бетонные несущие колонны.

Быки изготовлялись на месте. Проблема была в том, что температура воздуха часто опускалась ниже -3 °C, а для правильного застывания бетона она не должна опускаться ниже +4С.

Останавливать любые плановые работы было запрещено. Как опытный строитель, мастер Фёдор распорядился соорудить теплицу. Использовали длинные рейки, большие куски полиэтилена и уголки. Квадратную крышу теплицы, размером 8x8 м, сделали съёмной, с ушками для крепления тросов. В приготовленную опалубку залили специальный бетонный раствор, включили мощные калориферы и оставили на сутки застывать. Стужа стояла знатная, но все быки застыли идеально, конструкция работала.

Утром начали установку первого быка. Сначала нужно было снять крышу. Мы закрепили стропы, отошли и громко закричали наверх: «Вира!», древнее финикийское слово, означающее «наверх». Крановщик Степаныч, уже опохмелившийся и сидевший в кабине башенного крана на высоте около 30 метров, был ещё и туг на ухо, часто путал "виру" с "майной", посему кричали хором, во всю глотку. Крыша дёрнулась и медленно поползла вверх. И тут случилось непредвиденное.

Сильный порыв ветра перекосил крышу. Сочетание аэродинамического профиля крыши, направления и силы ветра создали эффект воздушного змея. Крыша мощно и уверенно стала взмывать вверх, всё выше и выше. Мы стояли как заворожённые, задрав головы, не в силах сдвинуться с места. А двигаться было необходимо и как можно быстрее. Постояв некоторое время в точке наивысшего подъёма, которую позволили натянувшиеся до предела тросы, крыша пошла вниз с ускорением, прямо на нас. Наверное, такое же чувство испытывают люди, когда