Не живи уныло! - Леонид Словин

У Кадета должног быть вятянулась физиономия, когда он увидел, как машины, не замедляя скорости, машины прошелестели в нескольких десятках метрах и свернули в сторону, вверх, на Байт ва-Ган. Это был облом. Фашла, как говорят израильтяне… Моя миссия на этом закончилась, остальное принадлежало сделать полицейским.

И почти одновременно Кадет и Дани Алон увидели «ямаху» Юджина Кейта. Ни частный детектив, ни киллер не ожидали, что их будут преследовать на мотоцикле.

«Дайатсу» с хода рванула к строящейся скоростной трассе. Движение тут было закрыто. Въезд загораживала символическая оградка с короткой надписью на иврите и английском. Машина легко сбила ее. Проскочила вперед. Юджин Кейт не замедлил резко переложить руль. Рванул следом. Мы едва не пропахали по асфальту…

Это нас, возможно, спасло. Впереди, из «дайатсу», разда лось несколько выстрелов…

Позади не было видно ни одной полицейской машины. Да они и не рискнули бы ринуться под «кирпич». Их завывания слышались далеко позади…

— Ты где, кстати? — поинтересовался полковник в трубку.

До него вдруг дошло, что доносящиеся помехи и грохот могут происходить не по причине окружающего транспорта, а в виду перемещения самого Кейта.

— На новой трассе между Элиягу Голомб и Рамотом…

— Менахем Бегин? Там же натыкана техника, трубы…

— Вижу впереди «дайатсу» с киллером. Они гонят к туннелям…

Начальник Центрального отдела выругался, бросил трубку.

Кейт повернул голову:

— К выездам из туннелей теперь наверняка бросят патруль военной полиции…

Крупнейшее инженерное сооружение в звукоизолирующем жолобе, с тремя туннелями, с парящим мостом и тихим асфальтом, должно было открыться только через пару месяцев.

«Дайатсу» виляла между оставленной строителями техникой.

Застывшие могучие «картпиллеры», трактора, разложенные тут и там запасные части, инструменты…

Дани Алон гнал, как профессиональный гонщик. В какой-то момент «Дайатсу» вдруг взлетела на боковой бруствер. Мне показалось, она прочертит бортом по оставленному на обочине трактору…

Встречная трасса была пуста, но пространство между обеими полосами заполнял строительный мусор, камни, техника. На фоне неярких огней впереди показались черные зевы. Вслед за «дайатсу» мы словно влетели в темную трубу…

Туннель был широк. Слабо освещен.

По обе его стороны виделись вделаннные в бетон металлические шкафы. Шкафы были сквозные. Их вторые дверцы выходили в соседние туннели, предназначенные для движения в обратном направлении. Вдоль бетонной стены были прикреплены телекамеры, они еще не работали…

Внезапно «Дайатсу» впереди замерла. В конце туннеля мелькнул свет. Там стояли «джипы», перегородившие путь. Полицейские что-то заорали, послышались выстрелы…

Кейт резко затормозил. Мы соскочили с мотоцикла, побежали к машине. Дани Алон был еще на месте. Кадет успел оставить «дайатсу». Слинял. Ловить его была не моя задача. Я не служил в израильской полиции…

Кейт метнулся к одной из дверц в бетонной стене, распахнул ее, поднял зажатый обеими руками пистолет.

Стрельба, как по команде, прекратилась. Кадет показался из проема, поднял руки — белесый, с неизменной улыбкой. Пистолет он уже успел выбросить. У киллера был вид игрока, для которого риск, деньги, девочки, своя и чужая смерть — все постоянно вперемежку, как спагетти в тарелке…

Сбоку уже подбегали солдаты пограничной полиции.

Бежавший первым — здоровый лоб — с ходу высоко выкинул ногу, пытаясь врезать Кадету в подбородок. Киллер подставил руки, провел прием. Пограничник крутанулся на бок, упал. Тут уже набегал второй. Намерения его были недвусмысленны. Третий…

Все было знакомо — азарт погони выходил у них, как и у наших — всегда одним и тем же образом…

На минуту Юджин Кейт оставил меня без внимания и здоровый тяжелющий шкаф, в форме сотрудника израильский пограничной полиции, бежавший последним, бросился ко мне.

Своим видом и комплекцией он напоминал амбала Скорцени, который по заданию Гитлера руководил операцией по спасению Муссолини прямоугольное лицо, тяжелые плечи и руки…

Я мог встретить его ударом ноги или достать пистолет — но тогда вся азартная, жаждующая схватки полицейская кодла бросилась бы на меня…

— Юджин… — Заорал я. — Уйми своего идиота!

Кейт среагировал во время. Израильский скорцени неохотно отступил. Он считал, что я тоже задержан, и просто нахожусь под защитой Закона, на который он и его коллеги, когда речь шла о террористах, привыкли класть…

Мне следовало его опасаться. Сидевших в машине — Дани Алона и Биатрис — полицейские не тронули, они были свои. Дани Алон оставался с Кадетом до конца, потому что надеялся получить весь гонорар. Пока ему был вручен аванс и расчет еще предстоял.

Бывший полицейский, заторчавший от украинской проститутки, Дани Алон и сейчас не пал духом. У него и здесь, в темном этом туннеле, нашлись знакомцы, такие же парни из Северного Тель-Авива. Породистый, с гладкой кожей он что-то объяснял бышим коллегам. Было легко догадаться: он просто выполнял заказ кипрского бизнесмена. Наверняка сказал, что тот взял его в заложники и под дулом пистолета заставил гнать в «Луна-парк», потом сюда…

— Я сопротивлялся, тянул время…

Будучи отчасти знакомым с израильской юриспруденцией я мог сказать заранеее, что здешняя полиция, которая, когда захочет, легко и коротко расправляется с новыми репатриантами, с этим типом, скорее всего, не захочет связываться. Санкцию на его арест ей вряд ли получить…

Мы вышли из туннеля. Здоровый израильский скорцени в форме пограничника был с нами, он снова злобно взглянул на меня — недоумевал, почему я до сих пор не в наручниках.

От машины вместе с полицейскими подошла Биатрис: короткие полы пиджачка школьницы открывали лезущий на глаза смуглый пупок… Биатрис что-то громко выговаривала полицейским. Казалось, она возмущается, демонстрируя двойной обрис пухлых девичьих губ. Впрочем, ориентироваться на здешнюю интонацию, не зная языка, было делом проигрышным…

Полицейские неожиданно засмеялись. Биатрис описывала свои чувства в момент, когда ее взяли заложницей. Ей казалось, что она участвует в съемках крутого американского боевика…

Мимо провели Кадета. Дани Алон дружески махнул ему рукой. Биатрис — тоже.

Я полез в карман за сигаретами. И, как оказалось, опрометчиво. Идиот из пограничной полиции, бдительно следивший за мной, ничего не понял, но, увидев мелькнувшую у меня под ремнем «Беретту», рванулся вперед и все-таки достал меня своим тяжелым маховиком…

Когда мы прибыли в полицию на Русском подворье, здесь было уже много людей. Юджин Кейт посадил меня в чей-то кабинет и после этого обо мне надолго забыли.

Мафиозная разборка была предотвращена, дальнейшее оставалось спецслужбам обеих стран и Интерполу.

У меня не было чувства одержанной победы, только опасение по поводу лимита своей удачливости. Так бывало каждый раз, когда удавалось обмануть смерть.

В кабинете работал телевизор. Программа была посвящена какой-то из бывших колоний, находившейся на чрезвычайно низкой ступени цивилизации…

Кабинет был непонятного назначения. Полицейские входили в него и выходили. Пили кофе. Болтали. Что-то вроде служебки при дежурной части. Юджина Кейта поблизости не было. Пограничники угрюмо поглядывали в мою сторону.

Что-то подсказало мне, что еще до возвращения Юджина Кейта мне стоит предпринять кое-какие меры предосторожности.

Из носа у меня снова пошла кровь. Козел этот все-таки врезал мне от души. Я поднялся, пошел в туалет.

Религиозная дама — уборщица со щеткой-«лентяйкой», в шляпке и длинных одеждах, не поднимая глаз, вышла из помещения.

Войдя в кабинку, я спустил воду в сливном бачке и, первым делом, перекрыл ее дальнейший доступ туда. Затем я достал из-за пояса «Беретту» и аккуратно платком удалил свои отпечатки пальцев на стволе и рукоятке. После этого мне осталось только обернуть пистолет туалетной бумагой и положить в бачок…

Освободившись от оружия, я подошел к умывальнику, смочил платок. Приложил к переносью, постоял…

Сбоку на стене виднелись свежие строчки на иврите и арабском, выведенные фломастерами, буквы одной, сбоку, показалась мне знакомыми. Но я уже спешил.

В служебке меня ждали.

Юджин Кейт был в обществе мордастого широкоплечего амбала — полковника, абсолютно лысого, с широкой неискренной улыбкой и огромными, как кокосовые орехи, кулаками. Мне показалось, что стоявший с ним рядом Кейт чем-то встревожен, хотя и старается это скрыть.

Тут же присутствовал и пограничный скорцени. В любой полиции мира всегда найдутся махалы с кулаками, которые у них никогда не перестают чесаться.

Он с хода указал на мой живот, туда, где еще несколько минут назад находилась засунутая за пояс «Беретта».