Груз для Слепого - Андрей Воронин

При всей своей рассудительности Сидор Щербаков был человеком импульсивным.

Вот и сейчас, бредя по глубокому снегу, он вдруг резко остановился. Буран, сделав круг по кустам, подбежал к хозяину, не понимая, чем вызвана заминка.

– Знаешь что, – сказал Сидор, обращаясь к псу, – давай-ка мы вернемся к нашей избушке, что-то у меня предчувствия недобрые, да и поезд товарный скоро должен пройти.

Пес переминался с ноги на ногу, по грудь увязая в пушистый снег.

– Ты меня понял, Буран?

Пес тявкнул в ответ.

– Давай, пошли к дому. Черт с ними, с этими капканами! День длинный, еще проверим. Вот пропустим товарняк, а за ним должен идти какой-то литерный. И литерный надо будет пропустить. Отогреемся немного и вновь пойдем проверять капканы. Может, и тебе что-нибудь перепадет.

Буран радостно залаял. Ему тоже надоело бегать по глубокому снегу, пугать птиц. Ему тоже хотелось домой. К тому же, вдруг сегодня повезет, и хозяин впустит его в дом. А там можно будет улечься у печки, вздремнуть, положив огромную голову на лапы, и увидеть во сне что-нибудь приятное: лето, высокую траву, молодых, еще не научившихся летать птиц.

Пес охотно развернулся и, сделав небольшой круг, заглянув под низкую ель в надежде спугнуть зайца, направился вслед за хозяином, который, пригнувшись, уверенно шел, преодолевая один сугроб за другим.

– Что же это может быть? – сам себя спросил Сидор. – Так неспокойно у меня на душе, словно бы перед каким-то несчастьем.

В последний раз подобное чувство Щербаков испытал незадолго до смерти матери. Он тогда брел вдоль железной дороги, проверяя рельсы, так же, как и сегодня, у него тогда резко сжалось сердце, и он остановился, будто вкопанный, но не вернулся назад, подумав, что сердце сжало от плохой погоды. А потом он себя без конца проклинал. Наверное, матери было очень плохо, она умерла одна в пустом доме.

Сидор заспешил. Спустился в небольшую ложбинку, прозванную Лисьим оврагом, преодолев которую, он знал, что увидит край заснеженной крыши и мачту семафора.

– Может, пожар? – вслух рассуждал Сидор. Уходя из дому, он колебался, оставлять в печке непрогоревшие дрова или дождаться, пока те рассыплются красными угольями.

– Что же это может быть? Что такое? – вновь и вновь спрашивал он себя.

Но как ни пытался, так и не смог найти разумное объяснение мучившим его предчувствиям. Вот и дом показался.

Сидор Щербаков замер на вершине холма, готовый нырнуть, помчаться на лыжах по откосу вниз – если что не так… И тут он увидел то, что сразу же его насторожило, заставило прижаться к корявому стволу большой полувековой ели. Он увидел двух мужчин в камуфляжной форме, с оружием, пытавшихся перевести стрелку.

– Да что это такое, – возмутился Сидор, – с каких это пор военные, не предупредив, появляются на его разъезде и сами переводят стрелки? Это непорядок, да и товарняк еще не прошел.

Появление военных тут же связалось в мыслях стрелочника с прохождением литерного Но чтобы сами военные переводили стрелку – такого еще никогда не случалось. За долгие годы работы на железной дороге Сидор привык ко всякому Могли за пять минут до появления поезда предупредить об изменении маршрута, но предупреждали же – всегда так делалось. Предупредить должен был диспетчер, голос которого Сидор Щербаков знал, или кто-нибудь из начальства. Но чтобы вот так, самостоятельно, кто-то вторгался в его владения и начинал хозяйничать – такого не случалось.

Само появление военных Сидора не очень удивило. Периодически они безраздельно хозяйничали на железной дороге – во время учений, когда по магистрали шли составы, груженые военной техникой Тогда расписание летело к чертям, пассажирские задерживали, товарняки стояли на запасных путях по несколько суток, а по магистрали шли и шли длинные составы, на платформах которых подрагивали затянутые брезентом пушки, спрятанные в чехлы танки, военные машины и теплушки с солдатами.

Но что б вот так, без учений… Этого Сидор понять не мог, и в страшном сне не привидится.

Щербаков еще несколько мгновений помешкал, затем посмотрел на свой карабин, снял его с плеча, дослал патрон в ствол, повесил оружие на грудь и, резко оттолкнувшись, помчался по откосу вниз. На несколько мгновений он исчез в овраге, затем увидел свою старую лыжню и следы Бурана. По этой лыжне он и начал выбираться на откос.

Буран еще раньше немного отстал, попал на свежие следы зайца, и помчался по оврагу абсолютно бесшумно, преодолевая сугроб за сугробом, вздымая фонтаны искрящегося снега. Хозяин тогда не стал окликать Бурана, один выбрался из оврага.

До незнакомых людей в военной форме было метров двести-двести пятьдесят.

«Чертовщина…»

Сидор взял карабин в правую руку, поднял над головой и выстрелил. Мужчины у стрелки замерли. Щербаков заспешил к ним. Он тяжело дышал, пот катился по лицу, застревая в заиндевевшей щетине, на ресницах и бровях поблескивал иней.

«Скорее! Скорее к стрелке! – торопил себя Сидор, проваливаясь в мягкий снег. – Надо же, сколько снега навалило! И все за одну ночь. Еще вчера сверху лежал наст, твердый, как асфальт в городе. По нему можно было идти даже без лыж, нигде не проваливаясь. А тут такая метель! Столько снегу!»

Мужчины в камуфляже уже перевели стрелку. Усатый держал в правой руке рацию и торопливо сообщал своему невидимому собеседнику:

– Все в порядке. Полковник, стрелку мы перевели.

– Ну и хорошо, – ответил Полковник, расправляя плечи и прохаживаясь в жарко натопленном кунге. Он посмотрел на своих подчиненных, затем на циферблат часов. – Минут через десять-пятнадцать двинемся. Буди водителей, пусть прогревают двигатели. А то как всегда – заводиться, а они разведут возню на полчаса.

Парень, тот, что был помоложе остальных, с лицом, побитым оспой, надел бушлат, затянул ремень, распахнул дверь и выскочил на искрящийся снег, провалившись в него чуть не до колен. Чертыхнувшись, он бегом направился к стоящему чуть поодаль трейлеру, в кабине которого водители азартно играли в карты.

– Ну что, все в порядке? – спросил у Усатого его напарник, хлопая озябшими руками ладонь о ладонь и переминаясь с ноги на ногу.

– Вроде в порядке.

– А что это за козел бежит? –Какого хрена в воздух стреляет?

– Вроде, стрелочник.

– Что, грохнем его?

– Придется, – согласился Усатый и, повернувшись спиной к приближающемуся Сидору Щербакову, передернул затвор автомата.

– Мужики, мужики, что вы делаете! – на ходу кричал Сидор.

– Спокойно, приятель, – Усатый повернулся к стрелочнику и широко улыбнулся, – приказ генерала. Мы, как ты понимаешь, не по своей охоте мерзнем.

Сидор был шагах в двенадцати от военных.

– А товарняк! – закричал он.

– Какой на хрен товарняк? Его, наверное, отменили. У нас приказ генерала …ова, – Усатый неразборчиво выкрикнул фамилию.

Сидор остановился. Он сердцем чувствовал: что-то здесь не так.

– Бумага у вас есть? – не приближаясь к военным, поинтересовался стрелочник.

– Какая на хрен бумага? Устное распоряжение, по рации. Вот, хочешь послушать? – и он вытащил из-за пазухи маленькую рацию.

– Поставьте стрелку на место и отойдите от нее! – Сидор Щербаков сбросил лыжи и стал, широко расставив ноги, сжимая карабин.

– Мужик, не балуй, – сказал Усатый. – Если хочешь, иди звони диспетчеру, связывайся с ним, не мешай нам выполнять приказ.

– Не знаю я ни о каких приказах.

– Почему не сидел на месте? – грозно спросил Усатый.

– А тебе дело? – поводя стволом карабина, огрызнулся Сидор, но почувствовал себя уже менее уверенно.

«А вдруг и впрямь звонили, а меня не оказалось на месте?»

– Вот иди и позвони диспетчеру, свяжись с ним, – командным голосом крикнул Усатый. – А карабин опусти, не ровен час, выстрелит.

Хотя сам он, между тем, не опускал ствол автомата, нацеленный на стрелочника.

– Переведите стрелку назад, тогда и будем вместе разбираться.

Сидор чувствовал свою правоту. И тут не выдержал тот напарник Усатого.

– Да чего ты с ним говоришь, – прошептал он, почти не открывая губ.

– Погоди, погоди, – ответил Усатый, – пришить мы его всегда успеем.

Вдалеке раздался гудок товарняка.

– Мужики, верните стрелку назад! Товарняк пойдет на запасной путь, а там лес!

Двое в камуфляжной форме переглянулись. Ни о каком товарняке Полковник им не сообщил. То ли стрелочник хитрит, то ли и впрямь что-то не так. Военные услышали далекий гудок, по их расчетам ровно через полчаса должен пройти литерный, а этот состав окажется на стрелке минут через пять.

– Давай, переводи, – приказал Усатый своему помощнику, и тот перевел стрелку назад.

Сидор не приближался к военным, стоявшим с другой стороны железной дороги, продолжая все так же крепко сжимать карабин в ожидании подвоха. Прошло пять минут, появился товарняк и, грохоча вагонами, помчался на запад, обдав двух военных и Сидора Щербакова леденящим ветром, запахом свежеспиленного леса, погруженного на платформы.