Само совершенство - Джудит Макнот

– Вы слышали доказательства, – напомнил присяжным Петерсон, делая упор на последнем слове. – Подтвержденные свидетельства десятков свидетелей, многие из которых были настоящими друзьями Захария Бенедикта. Вы знаете, что ночью накануне убийства Рейчел Эванс Захарий Бенедикт обнаружил ее обнаженную в объятиях Энтони Остина. Вы знаете, что Бенедикт был в ярости, что он набросился на Остина и его пришлось оттаскивать от него. Вы слышали свидетельства постояльцев отеля, которые находились в коридоре у дверей номера Бенедикта и слышали все, что было сказано в номере. Из показаний этих свидетелей вам известно, что Рейчел Эванс сообщила Бенедикту, что разведется с ним и выйдет замуж за Энтони Остина и что при разводе намеревается получить половину принадлежащего Захарию Бенедикту имущества. И те же свидетели заявили под присягой, что Бенедикт предупредил жену, позвольте процитировать… – Петерсон сделал паузу, чтобы заглянуть в свои записи, но сделано это было лишь для большего эффекта, потому что ни один из присутствующих в зале суда не мог забыть этой угрозы. Повысив голос, Петерсон с выражением продекламировал: – «Я убью тебя раньше, чем позволю тебе и Остину получить мои деньги!»

Схватившись за перила, перед которыми на скамье сидели присяжные, обвинитель, впиваясь взглядом по очереди в каждого из двенадцати, сказал:

– И он действительно убил ее, леди и джентльмены. Он убил ее хладнокровно и расчетливо, убил вместе с ребенком, которого она носила под сердцем! Вы знаете, что он ее убил, как знаю это я. Но то, как он ее убил, делает его злодеяние еще более мерзким, более отвратительным, потому что выявляет то, каким бессердечным чудовищем является Захарий Бенедикт. – Отвернувшись, Петерсон принялся расхаживать по проходу, описывая то, каким образом, по его мнению, было совершено преступление, подталкивая слушателей к тому выводу, который сделал сам: – Захарий Бенедикт не совершил убийство в состоянии аффекта, как, возможно, поступил бы на его месте другой. Нет, спонтанность – не для него. Он выждал двадцать четыре часа для того, чтобы закончить свой драгоценный фильм, и только затем убил ее, выбрав такой циничный способ мести, что я не нахожу слов, чтобы дать ему оценку! Он вставляет в пистолет разрывную пулю и в последний момент, когда снимается заключительная сцена фильма, он меняет сценарий так, чтобы его жена, а не Энтони Остин, получила бы эту пулю во время их схватки!

Элтон замолчал и снова схватился за перила.

– Я ничего не придумываю и ничего не домысливаю. Вы все слышали свидетельские показания, которые подтверждают каждое сказанное мной слово. В день убийства, когда вся съемочная группа отдыхала во время перерыва, Захарий Бенедикт один пошел на конюшню, якобы для того, чтобы проверить реквизит. Несколько человек видели, как он туда направлялся, он и сам этого не отрицает, но никто не заметил, чтобы после этого что-то изменилось. Все вещи были на прежних местах. Вопрос: что же он там делал? Ответ очевиден: он заменил холостые патроны, которыми, как заявил под присягой помощник по реквизиту, он сам зарядил пистолет, смертоносными разрывными пулями. Я напомню вам еще раз, что на пистолете были отпечатки пальцев Бенедикта. Его, и только его, – оставленные им там, вне сомнений, по ошибке после того, как он начисто протер оружие. А когда все приготовления были сделаны, Бенедикт не захотел поскорее закончить мерзкое преступление, которое замыслил. Нет, он не ищет простых путей. Захарий Бенедикт стоял возле оператора и наблюдал за тем, как ласкают друг друга его жена и любовник, заставляя их повторять все вновь и вновь! Он останавливал их всякий раз, когда жена готова была схватить оружие. И когда он вдоволь «навеселился», удовлетворил свою извращенную мстительность, когда не мог больше затягивать тот момент, который требовался по сценарию, тот момент, когда жена должна была потянуться за оружием и пристрелить Тони Остина, – Захарий Бенедикт решил изменить сценарий! – Обернувшись, Петерсон указал пальцем на Зака. Голос его дрожал от праведного гнева. – Захарий Бенедикт – наглядный пример того, как развращают человека богатство и слава. Он возомнил себя сверхчеловеком. Он возомнил, что может жить по своим законам, что законы писаны не для таких, как он. Он верил, что ему все сойдет с рук. Что вы позволите ему выйти сухим из воды. Вы, леди и джентльмены, уважаемые присяжные…

Густой баритон Петерсона звучал убедительно. Настолько убедительно, что едва ли не каждый из присутствующих в зале суда, исполнившись пафосом речи обвинителя, повернул голову в сторону Зака, сидевшего за столом рядом со своим защитником. Находившийся рядом с ним адвокат, почти не разжимая губ и не поворачивая головы, прошипел:

– Проклятие, Зак, посмотри на присяжных!

Зак поднял голову и машинально сделал то, что велел ему защитник, но едва ли он мог изменить настрой присяжных. Если бы Рейчел задалась целью все подстроить так, чтобы его обвинили в ее убийстве, она бы не смогла выполнить задачу лучше. Все улики были против него.

– Посмотрите на него! – с пафосом воскликнул Петерсон. – Посмотрите, и вы увидите в нем того, кем он и является: виновного в убийстве первой степени, в умышленном убийстве без смягчающих вину обстоятельств! Это тот вердикт, тот единственный вердикт, который вы можете вынести в его случае, если хотите торжества справедливости!

На следующее утро присяжные продолжили обсуждение, и Зак, которого выпустили под залог в один миллион долларов, вернулся в свой номер в отеле, где он поочередно то строил планы побега в Южную Америку, то размышлял, как будет убивать Тони Остина. С точки зрения Зака, главным подозреваемым должен был стать именно Тони. Такое заключение казалось ему наиболее логичным, и все же ни адвокаты Зака, ни нанятые ими частные детективы не могли найти ни одной улики против Тони, за исключением разве что его дорогостоящей привычки к наркотикам, от которой он вопреки заявлениям президента студии не избавился. Впрочем, потворствовать и впредь этой своей привычке Тони было бы куда сподручнее, если бы была жива Рейчел, которая после развода с Заком стала бы его, Тони, женой. Более того, если бы Зак в последнюю минуту не решил изменить сценарий, Тони, а не Рейчел, погиб бы от того единственного выстрела. Зак пытался вспомнить, говорил ли он когда-либо Тони, что ему не нравится концовка, и о том, что намерен ее изменить. Он сделал пометки об изменении сцены в своем экземпляре сценария, и этот экземпляр он часто оставлял там, где любой мог в него заглянуть, но все свидетели, как один, отрицали, что знали о его планах.

Словно тигр в клетке, Зак мерил шагами свой номер, кляня судьбу, Рейчел и себя самого. Он вновь и вновь прокручивал в голове заключительную речь своего адвоката, пытаясь самого себя заставить поверить в то, что у присяжных нет оснований признавать его виновным. Единственным убедительным доводом в пользу того, что он не совершал преступления, являлся довод от противного: лишь круглый дурак отважился бы на столь дерзкое и наглое преступление, зная, что все улики укажут на него. Когда во время судебного процесса выяснилось, что Зак владел большой коллекцией оружия и был знаком с разными типами ружей и снарядов, Хендлер, его защитник, пытался привлечь внимание суда к тому факту, что, раз это так, Зак вполне мог поменять пули, не оставив на ружье отпечатков.

Мысль о том, чтобы сбежать в Южную Америку и исчезнуть, постоянно крутилась у Зака в голове, но идея была паршивая, и он об этом знал. Во-первых, если он сбежит, присяжные признают его виновным даже в том случае, если изначально склонялись к тому, чтобы оправдать его. Во-вторых, физиономия его была настолько хорошо известна, что его опознали бы в течение пяти минут, куда бы он ни направился. Если и был у этой мерзкой истории позитивный результат, то это то, что, как Зак искренне надеялся, Тони Остин уже никогда не будет сниматься в кино. Не сможет он появиться перед зрителями после того, как все его грехи и извращенные склонности стали достоянием широкой общественности, кричали о себе с экранов телевизоров и газетных страниц!

Когда на следующее утро раздался стук в дверь, Зак, проведший больше суток в состоянии томительной неизвестности, не видя выхода из чудовищно несправедливой ситуации, уже почти впал в отчаяние. Он рывком распахнул дверь и нахмурился, увидев на пороге единственного человека, которому безгранично доверял. Зак не хотел, чтобы Мэтт Фаррел присутствовал на суде, отчасти потому что не хотел делать его свидетелем своего унижения, а еще потому что не хотел, чтобы на него, известного финансиста, пала тень из-за их знакомства. Поскольку до вчерашнего дня Мэтт находился в Европе, где вел переговоры о покупке одной европейской компании, Заку не составило труда изобразить оптимистичный настрой, когда Мэтт ему позвонил. Но теперь ему хватило одного взгляда на угрюмую физиономию Мэтта, чтобы понять, что тот уже узнал мрачную правду и, по всей видимости, именно из-за этого прилетел в Даллас.