Топ 10, или МужчиNа Моей Мечты - Татьяна Огородникова

Не удивляйтесь, если вдруг услышите, что ваше падение в глазах любимого началось не в тот момент, когда он об этом заявил, а гораздо раньше, еще на этапе пылкой и взаимной страсти. Причина покажется вам смешной и нелепой, но теперь-то мы знаем, что малыши злопамятны и мстительны. Никогда не отказывайтесь пойти на собачью выставку с питомцем вашего избранника СБР, не вздумайте проявить бестактность по отношению к любому предмету его преклонения – будь то любимые штаны или изрядно побитая молью горжетка его мамы. Ваши промахи неизбежно накапливаются в определенном отсеке мозга СБР, и однажды наступит момент, когда придется долго выкапывать их из своей подкорки, как давно забытый и никому не нужный хлам, который, оказывается, имеет значение.

Посему, если ваш партнер – СБР, проявляйте крайнюю тактичность и сдержанность по отношению к нему и, по крайней мере, делайте только то, что ему нравится, и говорите то, что ему хочется слышать. Словом, относитесь к нему как к хрустальной вазе или как к больному ребенку, тогда ваши перспективы безграничны до самой смерти.

Панихида

На панихиде Надя была в черных очках и не проронила ни слезинки, ни слова; друзья Костика сочувственно смотрели на нее. Их лица действительно выражали скорбь и сочувствие. Я стояла рядом и вспоминала, что написано в рекомендациях по ритуальным обрядам в моей золотой книге: «У края могилы кто-либо из близких покойного должен произнести слова о важных вехах его жизни, заслугах и, если таковые есть, – подвигах». Последний подвиг Костяна, видимо, отбил охоту говорить о прежних заслугах, – все деликатно молчали.

…Через две недели Надюшка позвонила мне и заявила, что хочет работать, сидеть дома нет никаких сил… Так Надежда стала моей главной помощницей и правой рукой в дизайнерской конторе, а далее в агентстве НМА, если вы помните, – Happy Marriage Agency. А пару месяцев спустя, на свадьбе господина Шопенгауэра, при исполнении служебных обязанностей моя близкая подруга и мать троих детей Надежда Герман целовалась взасос с человеком, которого я поставила бы последним в очереди за Надиным поцелуем, больше того, я предложила бы ему очередь в листе ожидания. Если бы он подошел ко мне на улице и спросил, как ему добиться расположения вон той высокой блондинки с короткой стрижкой, я посоветовала бы дождаться новолуния, загадать желание и купить шелковые подушки, чтобы было приятно смотреть во сне очередную сексуальную фантазию.

Шелковые сны

Если честно, мне все надоело. К концу свадьбы Миши Шопенгауэра я почувствовала дикую усталость, больше всего мне хотелось оказаться дома в теплой ванне, а потом в прохладной шелковой постельке. Есть некоторые вещи в жизни, попробовав которые один раз, ты вносишь в свой life-schedule и не можешь без них обойтись всю жизнь.

В частности, банальные шелковые простыни, которые всегда ассоциировались у меня с мещанским укладом жизни, вошли в нее раз и навсегда после той самой ночи, когда мой бывший муж Серж не поздравил меня с днем рождения.

К тому времени мы были женаты уже три года. Сейчас мне кажется, что три года с Сержем – это огромный срок, тогда я думала, что мы познакомились только вчера. Да, я строптивая жена, да, у меня необыкновенное самомнение, но базируется оно на том, что я действительно умею все и хочу научиться еще большему. А Серж с его непонятным background и тягой подмять под себя все цивилизованное человечество всегда пытался доказать мне мою несостоятельность. Проблема была только в том, что мы любили друг друга. Называйте это как хотите, но большей страсти в жизни ни у меня, ни у него не было. Иногда мы даже дрались – не по-смешному, с кулачками, затрещинами и шишками, – наши драки составили бы неплохой архив семейных неурядиц, которые могут быть урегулированы при помощи кухонного ножа, пресса для бумаг, бутылки шампанского, использованной не по прямому назначению, и так далее. Все эти мелкие разногласия разрешались между простынями. Нам было очень хорошо в постели.

В день моего двадцатисемилетия Сережа, проснувшись, поцеловал меня в щечку и сказал:

– Любовь моя, высыпайся, вечером встретимся в Gaudi, я тебе позвоню.

– До вечера, сладкий мой, – пробормотала я. К тому времени у нас сложилась традиция: чтобы получить подарок, мне нужно было засунуть руку под подушку. Там я находила часики, колечки, кредитки и прочие приятные вещи, которые помогали пережить моральную травму еще одного прожитого года жизни или просто очередного Нового года. Я терпеливо дождалась, когда захлопнется дверь, аккуратно подсунула руку под подушку, но ничего не нащупала.

На этот раз подарка не оказалось. Забыл или забил? Этот вопрос повис неприятным грозовым облаком в моей голове. Он терзал мое сознание весь день и немного вечер, пока мы не встретились в Gaudi для того, чтобы отметить вдвоем мой «грустный праздник». Я все еще надеялась на подарок. Серж молчал. Ни на закуску, ни на десерт он не преподнес мне никакого сюрприза, хотя я была открыта для подношений. Конечно, мое женское «я» тактично пыталось дать понять, что презент все-таки нужен. Я терпеливо рассказывала Сержу о том, кто позвонил, что подарил, как поздравлял (конечно, половину выдумала, чтобы не продешевить). Он терпеливо слушал и не говорил ни слова по этому поводу, только произносил короткие и емкие тосты, абсолютно в своем стиле: «Желаю тебе любить меня всегда; выпьем за тебя; ты лучшая из женщин; мне не хватало тебя всю жизнь; спасибо твоим родителям…» и так далее. Словом, когда мы приехали домой, у меня почти стерлись зубы, так я ими скрежетала. Но открыто показать свое недовольство я не могла, потому что знала, что он скажет: «Неужели я мало для тебя делаю?» Он делал для меня много: он меня кормил, поил, одевал и возил отдыхать, к тому же у нас был ребенок Настя, для которой он делал то же самое. Если бы я попросила Сережу уделить Насте еще и немного времени для личного общения, думаю, он сказал бы, что я совсем зажралась, «ну, реально». Поэтому я всегда пыталась сохранить мир до последнего, то есть до момента, когда никаким усилием воли нельзя было остановить словесный напор, пытающийся пробить плотину моего молчания. Не хотелось, чтобы день рождения закончился скандалом, тем более что я слышала в новостях, будто самым частым в мире орудием убийства для женщины является сковородка. Я удивилась, потому что испытывала особую страсть к посуде при решении семейных конфликтов и думала, что это очень индивидуально и характерно именно для меня.

Когда мы вернулись домой, Серж запустил свою пятерню в мой загривок и легонько лизнул мои губы, – он отлично знал, что после этих простых манипуляций во мне зажжется огонь желания, – глаза продадут меня, как бы серьезно настроена я ни была. Серж прижал меня своим телом к стене, опираясь на правую руку, левой он массировал мой затылок и нагло смотрел мне в глаза, его язык напористо и нежно раскрывал мои губы и разжимал рот, проникая внутрь и заставляя забыть о неподаренных драгоценностях.

«Черт с ними, это все бред, я хочу его» – это были не мысли, это были ощущения моего тела.

Не могу сказать, сколько длилось то, что он мне подарил, но после того, как я пришла в сознание, я почувствовала, что моей левой руке неудобно, и провела ей по простыням, чтобы найти предмет, который мешал мне. То, что почувствовала моя ладошка, было настолько гладким и идеальным, что я зажгла свет, чтобы увидеть, на чем же все-таки мое тело приходит в себя. Оно покоилось на бордовых шелковых простынях, и, похоже, ему это нравилось, а на моем запястье переливался рубиновый браслет. Тогда я вспомнила, как удивилась, что Сережа держит мою руку и что-то пытается на нее надеть, – мы обычно не увлекались садомазо.

Я взвизгнула от радости и прижала к себе подушку, под которой лежала красная коробочка с бантиком. «Какая я дура (нормальная женщина должна произносить эту фразу не менее пятнадцати раз в день), как я могла так плохо думать о нем!» Пальцы тем временем лихорадочно развязывали бантики… Так и есть! Сережки! Уау! Я знала! (вранье, уже потеряла надежду). Серьги – его коронный подарок, я часто называла его Серж, и он любил дарить сережки, всегда приговаривая: «Это чтобы ты не забывала, как меня зовут!»

В соседней комнате мой неповторимый Серж, Сережа, Сереженька смотрел хоккей. Лед был голубой, диван – бежевый, бедра Сережи – ярко-синие, обмотанные полотенцем Версаче. Все в порядке, я не потеряла разум.

– Сереж… – Я тихонько позвала его, он махнул рукой, мол, иди сюда. Я присела к нему на колени и разрыдалась. – Я думала, что я тебя теряю, спасибо, это так красиво и так гармонично.

Он погладил меня по голове.

– Не плачь, дурочка, иди в ванную…

Я послушно пошла, там меня ждал шелковый дизайнерский халатик с ручной вышивкой, того же цвета, что и белье на нашей кровати. Шелка были именными – из галереи госпожи Ястржембской… Сюрпризы закончились.