Перевал Дятлова. Назад в СССР (СИ) - Барчук Павел

Самое хреновое — это спасать тех, кто не желает быть спасённым. Не потому, что дураки, а потому что не поверят. А этим… дятловцам поди объясни, что на горе ничего хорошего их не ждёт. Ещё и психушку с ментами с удовольствием вызовут. Особенно Юрик-дурик.

Ладно, придётся заняться тем, что умею делать лучше всего — диверсией. Не попрутся же они в горы без снаряжения и жратвы? Я приободрился, и с чистой совестью стал разрабатывать вредительский план.

Глава 10

О планах и диверсиях

— Люда! Люда-а, давай быстрее! Скоро придёт автобус.

Зиночкин пронзительный голос выдернул меня из состояния дремы. Красивый он у неё, но уж слишком звонкий. Я вскинулся, поднял голову и осмотрелся. Мы всё ещё на вокзале. И я всё ещё в группе Дятлова. Ничего не изменилось. Сука… А какие были надежды… Большие были надежды, м-да…

Перед тем, как вырубился, успел запомнить последнюю мысль, мелькнувшую в голове: «Боженька, помоги мне проснуться дома. В своём времени, в своём теле и своей постели. Хотя… чёрт с ней, с постелью. Верните хотя бы мне тело и время. Всё. Дальше уже как-то разберусь».

Но… Вокруг полусонными мухами ползали студенты. Судя по всему, собирали вещи, хотя за окном было ещё темно. Похоже, до рассвета далеко. Впрочем, сейчас зима, а мы на Северном Урале. Дай бог, часам к восьми солнышко встанет. Интересно, сколько времени? И почему меня никто не разбудил?

Я медленно поднялся с рюкзака, на котором спал. Ну, как спал… Корячился полусидя, облокотившись спиной о стену. Потянулся. Тело, конечно, ныло, но совсем не так, как происходило обычно по утрам. Ничего не скрипело, не трещало, не хрустело… Вот что значит молодость!

Нет, в принципе, я был бы даже не против такой вот рокировки. Не в восторге, конечно, но и не против. Да, оказался в пятьдесят девятом. Но это ведь не тридцать седьмой, к примеру. Сейчас как раз началась оттепель. Жить стало легче, жить стало веселее.

Замирякин — пацан совершеннолетний, со связями. В то же время — все ещё впереди. Класс! Отличный вариант пройти квест под названием «жизнь» заново. Новый, интересный. Вместо моих шестидесяти пяти лет и той биографии, которая имеется за плечами.

Но… Во всей этой схеме фигурирует Перевал Дятлова, сам Дятлов и его товарищи. И этот факт, как ни крути, переворачивает ситуацию с ног на голову, а то и вовсе зачёркивает будущее.

— Так… Константин, — рядом нарисовался руководитель нашей группы, о котором я только что подумал.

Выглядел он немного взъерошенным и напоминал заботливую курицу-наседку, которая собирает цыплят.

— Проснулся? Молодец. Я тебя пока не теребил. Так и знал, что сам вскочишь. У тебя всё на месте? Да? Рюкзак, палатка… ага. Палатку несёшь ты. Обычно за неё отвечал как раз Славка. Вторая у Николая. Николай!

Игорь резко развернулся и рванул к высокому, темноволосому парню.

— Коля, где продукты?

— Игорь, всё хорошо. Продукты у меня в рюкзаке, — ответил пацан спокойным, флегматичным голосом.

Внешне он напоминал мне грека с кавказскими корнями в разгар испанской сиесты. Такой же тёмненький, такой же неторопливый.

— Отлично… — Дятлов удовлетворённо кивнул и двинулся дальше, проверять остальных туристов.

— Он за еду так переживает… — усмехнулся я и покачал головой.

На самом деле уже по привычке говорил сам с собой, и в той суете, которая наблюдалась вокруг, никак не ожидал, что мои слова кто-нибудь услышит. Я вообще ляпнул эту фразу чисто из-за соотношения настоящего и будущего. Их там смерть ждёт. Возможно, ужасная. Вернее, не так.

Сама-то смерть — это процесс обычный. Все мы к ней приходим рано или поздно. Лучше, конечно, поздно. А вот то, что предстоит пережить этим ребятам перед гибелью, — это да. Это — страшно. Какую версию ни возьми. Я помню, дядька говорил, их там около… А, нет. Не помню. Много, короче.

Просто сам факт казался мне в данный момент немного нелепым. Беспокоиться о еде, когда скоро случится кое-что пострашнее голода. Да, Дятлов об этом, конечно, не подозревает, но я-то в курсе. И от данного факта как-то прям нехорошо, до зубовного скрежета.

— Само собой переживает, — рядом со мной нарисовался парень, Юра Юдин. — А ты думаешь, так легко достать эти продукты? Ты давно был в обычном магазине? Не в вашем, горкомовском. Мы, чтоб получить необходимое, в институте взяли письмо на имя руководителя гастронома с просьбой помочь с продовольствием. Для этого надо было обязательно приурочить поход к какому-то серьёзному событию. Игорь указал очередной съезд партии. Только так смогли взять колбасы, копчёности, сгущёнку, крупы. Выносили тихо, через заднюю дверь. И вот как думаешь, нужно ли Игорю беспокоиться? Это не считая того, что в горах, знаешь ли, столовые не водятся. Там тебе никто на блюдечке первое, второе и компот не принесёт. Ты же вроде у нас ударник походов…

Юдин высказался, посмотрел на меня с лёгкой неприязнью, снисходительно, мол, треплешься, о чём сам не знаешь, а потом пошёл дальше. Он был уже с рюкзаком на спине и топал к выходу из зала ожидания. Кстати, именно Юдин вызвал во мне инстинктивную неприязнь. То есть, Дорошенко бесил, Кривонищенко веселил, Дятлов нравился своей серьёзностью. А вот Юдин именно неприятен.

Вообще, откуда, казалось бы, мне знать, что это Юдин? Совсем недавно я кроме фамилии Дятлова ни одну больше не опознал.

Но теперь я знал. Правда, стал обладателем данной информации не так давно. Буквально пару часов назад. Составил себе короткое досье на всех участников группы. Просто кое-кто дрых, сотрясая храпом здание вокзала, а кое-кто всю голову сломал, размышляя, как спасти девять человек.

Сначала, конечно, было осознание, появилась ясность. Относительная, конечно, но хоть что-то. Просто вспомнив про обещание, которое дал дядьке, я быстренько выстроил логическую цепочку и успокоился. Минут на пять. А потом снова заволновался. Только гораздо сильнее, чем до этого.

Поначалу я ведь как думал, меня отправили в 1959 год, чтоб развернуть домой дядь Славу. А теперь что? Теперь, выходит, я должен спасти всех остальных? Типа выполнить обещание, но совсем другим образом. И вот эта ситуация получается: ни черта себе!

Я из-за дядьки парился, потому что не знал, как одному человеку объяснить: в поход идти не надо. А теперь их девять! Девять студентов, которых мне надо развернуть в обратную сторону. Как? Понятия не имею! Даже не представляю. Но в любом случае, получается, уходить от группы мне нельзя.

Не то, чтобы я прям сильно поверил шаману с его дебильными фразочками, однако, в версии, к которой пришёл путём глубоких размышлений, была некая логика. И смысл тоже был. А смысл — это главное. Соответственно, если брошу дятловецев, то… То — всё. Что конкретно «всё», узнавать не хотелось.

В общем, надо понять и принять мысль. Я должен выполнить обещание, данное дядьке. Просто в моей голове появилась кое-какая догадка. Вернее, надежда. А вдруг после выполнения миссии я смогу вернуться домой? Не знаю, как такое возможно, и не хочу ломать голову. Просто надо относиться ко всему происходящему, будто это — приказ, который я должен выполнить. Всё. Очередное задание.

В общем, как ни крути, уходить нельзя. Дятловцев надо уберечь. Но прежде всего не мешало бы понять, кто среди двадцати пяти человек, спящих на рюкзаках и мешках в углу здания вокзала, интересует меня в качестве объекта спасения. Кстати, реально их пересчитал. По головам, что называется. Я — двадцать шестой.

Следующим встал вопрос: откуда получить сведения. Не могу же я бродить между спящих студентов и спрашивать у каждого:

— Извините, а вы с Дятловым, или с Блиновым? Соцопрос у нас тут небольшой.

Идея пришла внезапно, помогла случайность. Или закономерность. Смотря под каким углом оценивать.

Когда Дорошенко угомонился, перестал бубнить и затих, заснул, видимо, я осторожно приподнял голову, чтоб проверить, так ли это. И сразу же наткнулся на внимательный взгляд Зиночки. Она просто сидела рядом с дрыхнущим Юриком-дуриком и смотрела прямо на меня. Задумчиво так смотрела, словно пыталась для себя что-то понять.