Крестовый поход на Россию - Сборник

Оккупационная политика

Неисчислимые бедствия и лишения принесла русским людям гитлеровская оккупация. Не составляли исключения и районы, где находилась итальянская армия. «Население оккупированных районов находится в очень тяжелом положении, – отмечается в одном из документов штаба Юго-Западного фронта, – все продукты питания и теплую одежду немцы отобрали. В городе Орджоникидзе – голод. Вследствие употребления населением в пищу мяса павших лошадей в городе эпидемия сапа. Торговли почти никакой нет, а если есть, то частная торговля по непомерно высоким ценам. Так, например, литр молока стоит 40 руб., десяток яиц – 200 руб., коробок спичек – 18 руб. В городах и населенных пунктах промышленность не работает, за исключением небольших частных мастерских и мелких шахт. На базаре в Макеевке сильно развита спекуляция. Буханка хлеба стоит 150—200 руб., стакан пшеницы – 15 руб. Оккупированные районы как будто вымерли. Настроение населения угнетенное. В грабежах и издевательствах участвует «украинская полиция», созданная из числа изменников родины. Из городов население бежит в деревни и села. Из Сталино, Макеевки и других рабочих поселков Донбасса идет непрерывный поток населения…»

Хозяевами положения в районах расположения итальянских частей была немецкая военная администрация. «Итальянские власти, – пишет Толлои, – избегали непосредственных экзекуций и лицемерно передавали свои жертвы немцам. Наши солдаты, так же как и румыны, рассказывали вполголоса и с отвращением об этих фактах. Офицеры старались говорить об этом как можно меньше. Впрочем, официальная немецкая терминология, которая называла партизан «бандитами», устраивала многих. Что касается евреев, то идея о том, что они не являются людьми, вошла гораздо прочнее в неустойчивые итальянские мозги, чем это думают»72.

Командование итальянской экспедиционной армии не одобряло «излишне жестокой» оккупационной политики гитлеровцев. Помимо всего прочего, оно опасалось, что расправы с мирным населением и различного рода грабежи способны усилить ненависть к захватчикам и эта реакция распространится также и на итальянские войска. С самого начала пребывания итальянских войск на фронте Мессе учредил специальный орган, который должен был, не вызывая подозрений немцев, следить за их отношением к гражданскому населению. «По-существу, – пишет Мессе, – речь шла о том, чтобы сообщать сведения о политике Германии на Восточном фронте вообще и на Украине в частности…»

На основании донесений Мессе составлял сводки, которые направлялись в Рим. В одном из таких отчетов в мае 1942 года говорилось, что в области политической «реквизиции у гражданского населения, бесчеловечное обращение с пленными, которых население справедливо считает своими братьями, зверские методы допросов и экзекуций, жестокость репрессий, грабежи, убийства… вызывают повсюду чувство ненависти к захватчикам». Относительно экономической политики гитлеровских властей Мессе писал в том же отчете, что она, проводимая через военные и экономические органы, а также путем личной инициативы, заключается в «тотальном присвоении всех ценностей, методическом ограблении, которые ведут к истощению источников производительной деятельности»73. Однако и командование итальянской армии также несет ответственность за бедствия, которые переживало население оккупированных районов.

Оккупационный режим стал особенно суровым в осенние месяцы 1942 года. «На это были причины, – пишет в своих воспоминаниях командир роты чернорубашечников капитан Дотти. – С ноября месяца деятельность партизан так усилилась, что вызывала серьезное беспокойство. Партизаны уничтожали склады продуктов и боеприпасов, жилые помещения и мосты…»

Особо итальянское командование предупреждало об опасностях, которые грозили итальянской армии со стороны женской части гражданского населения. «Для получения сведений, – говорилось в приказе по дивизии «Равенна», – партизаны пользуются исключительно лицами женского пола. Эти лица живут некоторое время на нашей территории и возвращаются в партизанские районы, добыв нужные сведения. Необходимо принимать все меры предосторожности против лиц, прибывающих из партизанских местностей, даже если они безобидны с виду».

Осторожности, к которой призывало итальянское начальство по отношению к «лицам женского пола», не всегда удавалось добиться в желаемой мере, даже среди чернорубашечников. Так, капитан Дотти рассказывает о том, как его приятель подвез на машине двух молодых девушек, направлявшихся в колхоз, где стоял батальон. «Никто из нас не подозревал, что это были самые настоящие партизанки. Мы узнали об этом через неделю, когда на воздух взлетел склад боеприпасов. Девушки исчезли, а на нас посыпались проклятья командира бригады. Он называл нас дегенератами и подонками штурмовых батальонов чернорубашечников».

Итальянское командование соревновалось с немецкой администрацией в ограблении оккупированной территории. «Использование местных ресурсов, главным образом зерновых, скота и жиров, было организовано через колхозы, – пишет А. Валори. – Мы давали заявки германским властям, которые ведали участками, предназначавшимися для эксплуатации каждому соединению. Так, каждая дивизия имела свой сектор эксплуатации, эти участки составляли сектор корпуса, все вместе регулировалось интендантством армии, при котором имелась немецкая группа связи»74.

Речь шла о тотальном ограблении оккупированных районов. Существовали самые широкие проекты экономического использования территории Советского Союза. «Итальянцы, – пишет Валори, – много раз предлагали свое сотрудничество немецким штабам для использования оккупированной территории… Однако немцы не имели никакого желания делиться с союзником своими трофеями и всеми способами противились тому, чтобы Италия получала хотя бы скромную часть сельскохозяйственных продуктов и сырья… В Италию почти ничего не посылалось. Только преодолевая огромные трудности, удалось послать некоторое количество железного лома и различных металлов. С немцами было заключено соглашение на 10 тыс. тонн, но в действительности удалось отправить значительно больше»75.

Министерство военной промышленности Италии при полной поддержке Генерального штаба давно уже мечтало об участии в дележе захваченных территорий. Осенью 1941 года был поднят вопрос о присылке в Италию на тяжелые работы советских военнопленных. «Мы захватили в России 10 тыс. человек. Для работы на шахтах нам нужно 6 тыс. человек»76, – деловито подсчитывал начальник Генерального штаба Каваллеро в своем дневнике. Соответствующий проект был предложен Муссолини, но он отказался от его осуществления, опасаясь «политической инфекции».

Для осуществления плана экономической эксплуатации при штабе армии до осени 1942 года существовал специальный отдел во главе с бывшим губернатором итальянской колонии Сомали полковником Дзоли. В ноябре этот отдел расширился и получил наименование инспекции оперативной зоны. Его возглавил заместитель командующего фашистской милицией генерал Гуаттьери. Инспекция состояла из многочисленного штата офицеров, являвшихся специалистами в различных отраслях хозяйства. «Все они должны были руководить использованием русских ресурсов – текстиля, угля, кожи и т. д. в зоне действия итальянской армии»77, – пишет Н. Ревелли.

Наряду с «инспекцией» осенью 1942 года в Миллерове появилась группа работников министерства иностранных дел во главе с бывшим посланником в США. Эта группа выполняла миссию, которую держали в строгом секрете от немцев. В ее задачу входило изучение возможностей эксплуатации экономики Украины в послевоенные годы.

Политику военного грабежа, планируемую из Рима и осуществлявшуюся итальянским командованием 8-й армии, продолжали в порядке личной инициативы и солдаты. Артиллерист Джузеппе Фачченда из дивизии «Сфорцеска» в письме, которое он не успел отправить домой, писал 18 декабря 1942 года: «Здесь мы живем вместе с гражданским населением, и если нам не хватает пайка, то всегда можно устроиться. Мы уходим подальше и добываем продуктов на месяц. Мы лечимся куриным мясом и всегда держим его про запас. К Рождеству мы «организовали» две овцы, козу и десять куриц. Нас десять человек, и, с божьей помощью, мы устроим хороший пир… Мы отдаем стирать белье, и если нам отказывают, то мы заставляем это делать силой. Они должны делать все, что мы хотим, или мы их всех перебьем»78.

Капрал Фалькони из 52-го артиллерийского полка выражается иначе, но по сути дела рассказывает то же самое. «Больше, чем фронтовые опасности, – писал он домой, – нас занимает проблема питания. Мы все время думаем о том, где бы добыть поесть. Мы забираем и воруем продукты в деревнях, которые мы проходим, так как, если бы мы жили на то, что нам дают, мы давно бы умерли с голоду… Все мы стали мастерами по части «организовать» курицу, поросенка, овцу и т. д. Но и в этом деле по сравнению с немцами мы выглядим бедными родственниками»79.