Ведьма - Ольга Славина

иные функции, — вернувшись в кресло, она продолжила, — в том случае, если ведьма доживает до часа своего двадцатого дня рождения, и не надо так морщиться, — в ответ на мою гримасу её недовольство прошло ледяным ветром по коже, — я счастлива, что тебе это удалось довольно легко, но были те, кому повезло намного меньше, следующий год функции по охране её жизни ложатся на хранителя.

— Допустим, но кто они и откуда появляются?

— Не из небесной канцелярии уж точно, — усмехнулась бабушка, — а вообще толком никто ничего не знает. Сами хранители молчат поэтому за столько лет все стали считать их удручающей неизбежностью.

— И что плохого в том, что кто-то печётся о твоей жизни? — учитывая события последних часов это был очень своевременный вопрос.

— Алечка, — заметив, что я поёжилась, лёгким движением руки она закрыла окно, — вот представь ситуацию, идёшь ты по улице, вдруг на тебя налетает какой-нибудь скейтбордист или роллерист и, оступившись, ты ломаешь каблук и ногу заодно, — я опешила от такой фантазии, — так вот, дорогая моя внучка, Деамиурат сделает так, что ногу сломает скейтбордист, ещё до того как вообще появится на улице.

— Но это же… — с трудом подобрав нужное слово, я продолжила, — бесчеловечно! — но на это заявление она лишь рассмеялась, вот только смех не был таким уж весёлым.

— А кто здесь вообще человек? — заломив бровь, спросила она. — С каждым днём долгой, невероятно долгой жизни в твоём окружении будет всё меньше людей и всё больше таких вот не человеков, — бабушка откинулась в кресле.

— А как же мама и Тим? — я вскинула на неё взгляд, полный надежды.

— Всё, что мы можем — максимально продлить им жизнь, без горестей и болезней, но сделать их бессмертными мы не в силах, — она вновь закурила, достав сигарету дрожащей рукой.

— Это… — только представив как через пятьдесят или шестьдесят лет я лишусь самых близких людей, оставаясь всё такой же молодой, у меня перехватило дыхание.

— Бесчеловечно? — горько усмехнулась она. — Я была уверена, что Ангелина станет одной из нас! — я вздрогнула, когда бабушка грохнула кулаком по столу, подломив одну из ножек. — Я была уверена в этом как в самой себе! Чёрта с два я решилась бы завести ребёнка без этой уверенности, но судьба всё решает за нас!

— Как ты… — глядя на неё, мне не удавалось понять главное, — как ты смирилась с тем, что тебе придётся хоронить свою дочь и внуков?

— Я не должна говорить тебе это, — поделилась бабушка, прикуривая третью сигарету, и как-то некстати мне вспомнилось что иногда, приходя в гости, я чувствовала запах табака, но списывала это на соседа со второго этажа, — но ты единственная, с кем я могу поделиться, — затушив окурок, она подняла на меня взгляд. — После её двадцатого дня рождения, попросив тётю Машу приглядывать за Ангелиной, я спустилась в Нижний мир и трое суток выпали из моего сознания. Я пыталась забыться и мне это удалось, но лишь на короткое время, ровно до того момента, когда, вернувшись, я увидела зелёные глаза твоей мамы и мне осталось одно — смириться и продолжить жить с этой чёрной дырой в сердце.

Резкий звук будильника, ненавидимого мною ещё в школе за особую, ввинчивающуюся в самый мозг тональность, заставил меня вздрогнуть.

— С днём рождения, Аля! — невесело улыбнулась бабушка и сама, без помощи магии, достала из буфета свою фирменную настойку из черноплодки. Наполнив до краёв хрустальные рюмки на тонкой ножке, она протянула одну из них мне. — Будь счастлива, девочка моя! — чокнувшись, мы выпили, но крепкий алкоголь не смог отвлечь меня от мыслей, однако, высказать их я не успела — раздался звук дверного звонка.

— Кто это? — не хотелось бы заработать репутацию паникёрши, но мне требовалось время, чтобы претерпеться с событиями, произошедшими в последние сутки. Кто это может быть? Ким? Дамир? Или главный козырь Святой обители — тот, кого мне точно не удастся победить?

— Могу поспорить что это к тебе, — развеселилась бабушка, но, увидев что я медлю, вздохнула. — Аля, ближайший год ты проживёшь спокойно, не бойся — хранитель сбережёт, а я сделаю так, что в свой двадцать первый день рождения ты сама сможешь устроить неприятности кому угодно. Просто открой дверь.

Смерив её недоверчивым взглядом, я вышла в прихожую и только включив свет поняла, что до этого мы прекрасно обходились без него. Несмотря на бабушкины слова, нападения инквизиторов были ещё слишком свежи в моей памяти, так что дверь открывалась очень медленно и осторожно, но никаких неприятных сюрпризов меня за ней не поджидало. Скорее наоборот.

— От кого подарочек? — фыркнула бабушка прямо в ухо, заставив меня подскочить.

— Ба! Ты меня напугала! — возмутилась я, схватившись за сердце, но её это не впечатлило.

— Ведьмы от инфаркта не умирают, — наставительно изрекла она и, шепнув что-то малоразборчивое, отправила огромный букет красных роз прямиком на стол, в компанию к двум пустым рюмкам. — Ещё скажи, что тебе неинтересно! — подначила она меня, захлопнув дверь, и с удовольствием вдохнула аромат цветов, мгновенно распространившийся по всей квартире. Это разом напомнило, что у меня сегодня всё-таки день рождения.

— На кого надеешься? — насмешливо спросила бабушка, переодеваясь в халат-кимоно. Вряд ли она всерьёз надеялась на ответ. Не удержавшись, я провела пальцами по нежному лепестку одной из многочисленных роз, даже навскидку не в силах определить их количество. От кого бы они ни были это было действительно приятно. — Судя по антуражу, это от демона, — продолжала веселится она, и только сейчас мне бросились в глаза и чёрный цвет коробки, и золотая лента её обвивающая, — а вот и записка, — бабушка вытащила с дальней от меня стороны небольшую прямоугольную картонку и вручила мне, не став даже пробовать читать. Её деликатность объяснилась сразу — визитка была пуста, но лишь до тех пор, пока я её не коснулась.

«С днём рождения, любимая! Этот год будет полон приятных неожиданностей! Ким».

Каллиграфический почерк, темно-зелёные чернила и ощущение, что послание написано пером.

— Ким, значит, — задумчиво изрекла бабушка из-за моего плеча, — Алечка, а мне точно всё известно о твоих отношениях с этим конкретным демоном?

— Я понятия не имею, что тебе известно, — вернув записку на место, мне оставалось рухнуть в кресло, не замечая ни её взглядов, ни того, что она вновь наполнила рюмки.

Я нагло совру, если скажу, что Ким мне не нравился! Откровенно говоря, вообще сомневаюсь, что хоть одна особа женского пола в состоянии остаться к нему равнодушной, разве что совсем уж махровые монахини, для которых в его внешности