Алмазный тигр - Энн Максвелл

«Кто бы ни владел шахтами „Спящая собака“, он всегда будет движущейся мишенью…»

« — Судя по вашим словам, мое наследство — не подарок судьбы, а скорее проклятие?

— Так оно и есть… положитесь на своего отца, на меня и молите Бога, чтобы у соседа за стенкой не было пистолета в одной руке и исправленного в его пользу завещания Сумасшедшего Эйба — в другой».

Слова Коула и ее собственный ответ накрепко засели в памяти Эрин. В тишине комнаты она вновь и вновь прокручивала услышанное. Тайны — это как раз то, без чего ее отец не мыслил себе жизни. Он жил в таком измерении, где всякое действие разлагалось на составляющие, подвергалось тщательному анализу, исследовалось чуть ли не под микроскопом, а результаты взвешивались на высочайшем государственном уровне. В том измерении всякий человек имел не одну, а несколько теней, а имена людей менялись чаще парижских мод. В том измерении если чему-то до конца верили, то лишь предательству. Это и был мир ее отца. Мир ее брата Фила. Мир ее несостоявшегося жениха.

Эрин резко тряхнула головой, и длинные пряди волос упали ей на лицо. Машинально отбросив их, она как бы избавилась и от воспоминаний, оказавшихся сейчас совершенно лишними. Да, в мире существуют предательство и вероломство. Эрин принимала все это как непреложную данность. Но она не желала иметь дела ни с тем, ни с другим.

Семь лет назад она сделалась жертвой необъявленной войны. Теперь она уже не была ничьей жертвой. Она усвоила старинную и современную технику защиты собственного тела. Научилась охранять свой внутренний мир, открыв для себя иные миры, в существование которых было трудно поверить, где лед был живым и горные вершины излучали свет, где радостные люди готовы были поделиться с голодным незнакомцем последним куском хлеба. Там, конечно, существовала и смерть, однако она была вполне естественным продолжением жизни, а вовсе не результатом дикого произвола или столкновения политических сил.

Может, есть на свете и такое место, где мучившее Эрин беспокойство исчезнет, где она сможет опять доверять мужчинам.

Если она никогда не сможет верить всем мужчинам, то, может быть, поверит хоть одному из них…

— Непростой вопрос? — спросила себя тихо Эрин. — В одиночку ты едва ли сумеешь на него ответить. Ведь важно будущее, а вовсе не прошлое.

Она взяла телефонную трубку и внезапно ощутила контраст между исключительно гладкой искусственной поверхностью и живой и очень чувствительной ладонью, контраст холода и тепла. Эрин уже не раз обращала внимание на то, что так называемая цивилизация упорно выравнивает и сглаживает все природные и любые другие шероховатости, стремясь к ложному совершенству, как называла это девушка. Ведь под внешним лоском таятся неизвестные силы, только и ожидающие появления малейшей трещинки: обнаружив ее, эти силы незамедлительно вырываются наружу. Первобытный мир построен по иному принципу: под шершавостью скрываются светлые чувства. Но у первобытного мира и цивилизации есть одно общее: всех слабаков, неудачников и глупцов поджидает неминуемая смерть.

Но всегда и всюду теплится жизнь, и под толщей льда пылает огонь.

Эрин набрала номер, всегда один и тот же, независимо от того, где в данный момент находился ее отец. Когда ей ответили, она раздельно, четко и спокойно произнесла в трубку несколько слов и положила ее на рычаг.

Затем села на постель и уставилась на алмазы. Они могли быть настоящими, а могли оказаться и стекляшками. Она ждала, когда же биппер известит Мэтью Уиндзора о том, что ему звонила дочь.

Глава 7

Просто так, от нечего делать люди не приходят к кому-нибудь и не вручают по миллиону на блюдечке с голубой каемкой. По крайней мере в жизни так не бывает. Даже в хваленом «Беверли Уилшир отеле». Держу пари, что в следующий раз этот парень Блэкберн позвонит и сообщит, что готов продать тебе карту с координатами алмазного месторождения.

Эрин смотрела на трубку телефона, только что положенную ею на рычаг. Спокойный голос Мэтью Уиндзора все еще звучал у нее в ушах. Слова отца вызвали у Эрин приступ раздражения. В пользу того, что камни настоящие, говорил и такой довод: ведь Блэкберн был не привидением, а настоящим человеком из плоти и крови.

И даже слишком настоящим.

Выругавшись сквозь зубы, Эрин отвернулась от телефона. Ее отец все-таки согласился, какой выразился, «провентилировать вопрос по своим каналам». Для пущего спокойствия Эрин. Если — и как только — он сумеет обнаружить что-нибудь интересное, то непременно позвонит. Она не спорила. Ее отец, старший офицер Центрального разведывательного управления, мог пользоваться едва ли не самым полным банком данных, которым располагало правительство.

Минут через двадцать телефон зазвонил. Эрин сняла трубку, и Уиндзор поспешно заговорил, глотая окончания слов:

— Опиши внешность Коула Блэкберна.

— Крупного телосложения… — начала припоминать Эрин, стараясь наскоро рассовать впечатления по полочкам. — Пожалуй, даже мощнее Фила. Хотя не толстый. Целеустремленный. Белый. Говорит с американским акцентом. Можно сказать, интеллектуал. Уверен в себе. Отлично двигается. Волосы черные. Глаза серые. Хорошо очерченный рот. Кривая улыбка. На левой челюсти едва различимый шрам. Рубцы от ран на руках. Между прочим, у него очень большие ладони. Пальцы длинные. Кольца не носит. Одевается добротно, но не модно. Ничего примечательного во внешности. Думаю, что врагу этого человека не поздоровится, если у него есть враги. Уиндзор крякнул.

— Ты весьма наблюдательна. Я как будто его увидел своими глазами.

— Ты забываешь, я ведь фотограф. Зарабатываю на жизнь тем, что внимательно смотрю вокруг. — Эрин замолчала, в трубке было тихо. — Что это за человек, отец? Какой-нибудь мошенник?

— По телефону я не могу об этом говорить, детка.

Эрин почувствовала раздражение. Отчасти его причина коренилась в том, что она оказалась в мире, которого избегала целых семь лет, но в основном причина ее гнева осталась с отдаленных времен, когда Эрин пыталась разузнать хоть что-то о загадочном мире шпионажа, в котором жил ее отец, но ей это не удалось.

— Этот Блэкберн предъявил тебе хоть какое-нибудь удостоверение?

— Нет, просто сам явился. Ему и тому, что он говорит, я могу верить?

— Детка, сейчас не время…

— Я спрашиваю тебя: да или нет?! — оборвала его Эрин. — Одно слово!

— Видишь ли, все далеко не так просто, не так однозначно. Завтра я прилечу в Лос-Анджелес. Тогда и поговорим.

Эрин подозрительно покосилась на телефон.

— Ты прибудешь в Лос-Анджелес?!

— А почему это тебя удивляет? Я ведь почти год не видел собственную дочь. — Его голос сделался более жестким. — И чтобы мы с тобой не разминулись, прошу тебя не выходить из номера отеля. Захочешь есть — позвони в ресторан, они принесут. А пока отдыхай. Ты все поняла, детка?