Мечтай осторожнее - Александра Поттер

— Да, у него есть свои плюсы. Я живу в Венеции[37], всего в нескольких кварталах от океана.

— Венеция? — навостряю уши я. — Какое совпадение.

— Ага. Забавно, правда? Из Венеции, штат Калифорния, — в Маленькую Венецию, Лондон. — Он тянет вино, а голубые глазищи, черт бы их побрал, не отрываются от меня.

— Вот уж поистине — второй дом! — хихикает Джесс.

— Повезло, — улыбается Гейб.

— Ага, счастливая Хизер. — Джесс мне подмигивает.

Я, конечно, не впервые слышу это словосочетание — счастливая Хизер, счастливый вереск, — меня так называли, наверное, миллион раз. Но как только Джесс произносит эти слова, мне вспоминается цыганка со сверкающими глазами-изумрудами и слышится ее голос: «Волшебство подействует, верь мне. Твоя судьба переменится. Исполнятся все твои желания…»

Запустив руку в задний карман джинсов, я нащупываю несколько сложенных банкнот. Гейб заплатил сразу за месяц. Шестьсот фунтов — бешеные деньги! Смогу сделать взнос по закладной, а может, и минимальный платеж по кредитке. Какое облегчение! Какое счастье! Будто исполнилось заветное желание.

Едва эта мысль приходит мне в голову, как по садику проносится порыв ветра. Возникнув из ниоткуда, он шелестит листьями на деревьях, колышет пламя свечей, и огоньки танцуют, искрясь драгоценными камешками в море чернильной темноты. Металлические диски «музыки ветра» нежно позвякивают, и мне кажется, что сад заколдован. По спине пробегают мурашки, волоски на руках встают дыбом. Да что за…

— Еще вина, Хизер?

Отключаю воображение, включаю мозги и встречаю вопросительный взгляд Джесс: она держит на весу бутылку вина. Поерзав, я трясу головой. Что за наваждение.

— М-м-м… да-да, с удовольствием! — Поднимаю бокал, чувствуя дрожь в пальцах. — Лей, не жалей! — И со звоном опускаю бокал в центр стола.

Джесс дважды просить не надо. Пока льется вино, ветер стихает так же внезапно, как и поднялся. Огоньки свечек неподвижны, словно звезды в небе, и «музыка ветра» безмолвствует. Все как прежде. Мурашки исчезли. Мне тепло. И немного неловко. Что это на меня нашло? Цыганки, магия, заколдованные сады… Обуздай свою фантазию, Хизер.

Схватив бокал, делаю большой глоток. Еще минута — и я вправду поверила бы, что мечты могут сбыться.

— А на Пляж мускулов ходишь?

Еще двадцать минут прошло, еще одна бутылка опустела, а Джесс по-прежнему треплется о достопримечательностях Венеции, которая в Калифорнии. А я и не подозревала, что она такой знаток.

— Можно сказать, не вылезаю оттуда. — Гейб театрально играет мускулами. — Думаешь, это великолепное тело — от природы?

Заметив его обращенную ко мне ухмылку, улыбаюсь в ответ. Джесс, которой флирт и алкоголь совсем вскружили голову, не замечает иронии.

— О-о! Сразу видно, что ты балуешься штангой, не то что слабаки-англичане. — Она презрительно морщит носик. — Эти только и могут, что кружки в пабе поднимать. Верно, Хизер?

— Ну, не все… — Я вступаюсь за соотечественников, силясь припомнить хотя бы одного, кто сам занимается спортом, а не следит за чужими достижениями, развалившись на диване. Задача непростая. — Вот, например, Эд… — я имею в виду своего брата, — играет в регби…

Но Джесс не слышит: погрузилась в воспоминания о Пляже мускулов:

— Хизер, ты бы оценила. Это открытый спортзал на берегу океана, где загорелые гиганты-культуристы на глазах у всех качают железо…

Она заливается соловьем, описывая блестящих от кокосового масла атлетов, которые позируют перед восторженной публикой с гантелями наперевес, и у меня не хватает духу сказать ей, что более отталкивающего зрелища я и представить себе не могу. Вместо этого я делаю то, что обычно делаю, когда не знаю, что говорить, — ляпаю глупость.

— А правда, что в Лос-Анджелесе у всех силиконовые груди?

Отлично, Хизер. Пять баллов за такт и дипломатичность.

Но Гейб, кажется, не обиделся — скорее развеселился.

— Ну, я бы не сказал, что прямо-таки у всех. — Он оттягивает ворот футболки с мистером Ти и заглядывает внутрь. — Мои — точно настоящие.

— Правда? Дай-ка проверить. — Хихикая, Джесс проворно тычет его в грудь. — М-м, крепко, упруго… — одобрительно бормочет она заплетающимся языком и мнет его мышцы, как пластилин.

О черт. Джесс напилась. За считаные минуты она скатилась от состояния «слегка подшофе» до «пьяна в зюзю», минуя все промежуточные стадии. Если пояснять на географическом примере, это все равно что попасть из Лондона в Лос-Анджелес, не пересекая Атлантический океан.

— А ты случайно не актер? — пытаюсь сменить тему я.

— До чего же я люблю играть! — громогласно заявляет Джесс. — Надо было стать актрисой. Однажды играла я в школьной пьесе… в этой… как там ее… — Веки у нее заметно отяжелели, глаза так и норовят закрыться.

— Я? Актер? — Гейб притворно содрогается от ужаса. — Да ни в жизнь.

Мой взгляд мечется между Гейбом и Джесс. Парень даже не замечает, что Джесс постепенно сдвигается на край шезлонга поближе к нему.

Зато я замечаю. И я в панике. Джесс сонная. Пьяная. И одинокая. Убийственная смесь. Еще чуть-чуть — и она заберется к нему на колени.

— А вот моя девушка — актриса. Говорит, страшно тяжелая работа.

С шезлонга доносится приглушенное:

— Девушка?

Когда мозг Джесс затуманен парами алкоголя, ей может быть не под силу вести машину, нажать кнопку кофеварки или расстегнуть собственный лифчик, но она до последнего будет реагировать на слова вроде…

— Девушка? — повторяет Джесс.

— Да, она в Лос-Анджелесе. Только что получила небольшую роль в кино.

— В кино? — Джесс выпрямляется и сползает на край шезлонга, напоминая попугая на жердочке. Сходство усиливается оттого, что этот самый попугай пронзительным голосом повторяет каждую реплику Гейба.

— Ага. Большой прорыв, — с энтузиазмом продолжает Гейб. — Миа очень талантлива, вот только с ролями ей пока не везло. Ничего, дайте время. Однажды вы увидите, как ей вручают «Оскара».

— Здорово! — восклицаю я, пытаясь отвлечь внимание от Джесс. — Очень впечатляет.

В самом деле впечатляет. Голливудская актриса? Куда эффектней, чем свадебный фотограф, правда? Помощница свадебного фотографа. Вспомнив о своем положении на карьерной лестнице, я чуть не корчусь от зависти. Со мной такое частенько происходит. Работаешь себе спокойно, вязнешь в рутине, получаешь зарплату, ни о чем особенно не задумываясь, и вдруг — бам! — слышишь чью-нибудь историю успеха, и мыльный пузырь лопается. Ты вспоминаешь, что тебе уже тридцатник, зарабатываешь ты меньше вчерашних выпускников, а твоя мечта о статусе преуспевающего фотографа-фрилансера не более чем мечта. В такие моменты я чувствую себя посмешищем. Рыжим, веснушчатым, нечесаным посмешищем.