Мифы классической древности - Г. Штоль

Амфитрион боялся, чтобы мальчик не сделал еще каких-нибудь подобных выходок в будущем времени, удалил его из города и отослал к стадам своим на Киферонские горы. Здесь вырос он крепким юношей и всех превосходил и ростом, и силой. С первого раза можно было узнать в нем Зевсова сына. Он был шести футов ростом и имел мощные члены. Глаза его блестели огненным блеском. В стрельбе из лука и метании дротика Геракл был так искусен, что никогда не давал промаха.

В то время как Геракл был на Кифероне, еще восемнадцатилетним юношей, убил он страшного киферонского льва, который часто, сходя в долину, душил быков отца его. Шкуру убитого льва Геракл набросил на себя так, что она спускалась со спины его, передними лапами стянута была у груди, между тем как пасть служила шлемом. Это был первый подвиг, совершенный Гераклом на благо людей. Когда Геракл возвращался с этой охоты, повстречались ему послы орхоменского царя Эргина, шедшие в Фивы за сбором дани, которую фиванцы должны были им вручить. За то, что один фиванец умертвил отца Эргина Климена, орхоменский царь пошел войной на Фивы и принудил их в течение двадцати лет ежегодно платить по 100 быков. Когда Геракл встретил послов, он стал мучить их: обрезал им носы и уши и, завязав за спину руки, отослал их с этой данью в Орхомен к царю.

Это оскорбление повело, разумеется, к войне между Орхоменом и Фивами. Эргин выступил с большим войском, но Геракл в дивных, блестящих доспехах, подаренных ему его помощницей и другом Афиной, стал во главе фивской рати, победил вражеское войско и собственной рукой убил царя. Этой победой Геракл не только освободил фиванцев от позорной дани, но и принудил орхоменцев платить (фиванцам) двойную дань. В битве пал Амфитрион. Он отличился храбростью так же, как и брат Геракла Ификл. Оба брата награждены были благодарным царем Креоном за их геройские подвиги. Гераклу он дал в супружество старшую дочь свою Мегару, Ификлу – младшую дочь.

Когда Геракл праздновал свой брак с Мегарой, небожители сошли с Олимпа и приняли участие в блестящем празднестве, как в былое время в свадебном пире Кадма и Гармонии, и одарили героя самыми превосходными подарками. Гермес подарил ему меч, Аполлон – лук и стрелы, Гефест – золотой панцирь. Афина – прекрасную одежду. Палицу свою Геракл срубил себе впоследствии в Немейской роще.

Во время пребывания Геракла на Кифероне, в том возрасте, когда отрок становится уже юношей и впервые заглядывает в свое будущее, он удалился однажды от пастухов и стад в уединение и, погруженный в глубокую задумчивость, размышлял, какой бы путь избрать ему в жизни. Тогда увидел он, что по направлению к нему идут две стройные женщины. В одной было так много приличия, благородства; в наружности ее выражалась непорочность, в ее поступи – скромность; чиста и незапятнана была ее одежда. Другая имела упитанное, изнеженное тело; белизна и румянец ее были усилены искусственно; ее манеры были слишком живы, одежда ее была рассчитана на то, чтобы как можно больше выказать прелести тела. Часто с самодовольством оглядывала она себя и осматривалась вокруг: видят ли ее другие; часто глядела она на свою собственную тень. Вот ближе и ближе подходят они к Гераклу; первая спокойно продолжает свой путь, другая же нетерпеливо спешит к юноше и говорит ему: "Вижу, Геракл, что ты раздумываешь, каким путем идти тебе в жизни. Избери меня спутницей: я поведу тебя путем приятным и удобным. Нет радости, которой ты не испытаешь, и жизнь проживешь без труда. Мало будут заботить тебя войны и другие предприятия, единственной заботой твоей будет – как бы поесть дорогого кушанья, как бы попить тонкого вина, как бы понежить взор, слух и другие чувства. Будешь спать ты на самой мягкой постели и без труда и забот доставать себе все эти утехи. О средствах ко всему этому не затрудняйся: не бойся, что все это будет стоить тебе больших умственных и физических трудов: ты будешь наслаждаться плодами чужих трудов и не будешь нуждаться ни в чем. Друзьям своим я даю право отовсюду извлекать пользу”.

Когда Геракл услышал эти обещания, он спросил: "Женщина, как же твое имя?” А та в ответ: "Друзья называют меня Блаженством; враги же, желая унизить, Пороком". Подошла между тем и другая и сказала: "Нот и я к тебе, любезный Геракл; я знаю родителей твоих, и нрав твой, и твое воспитание. По всему этому сужу, что из тебя мог бы выйти славный работник в великих подвигах добра и что через тебя я могла бы достигнуть еще большего уважения. Только не хочу я рисовать пред тобою обманчивую картину наслаждений; я скажу тебе все по правде, как установили боги. Знай, Геракл: без труда боги не дают людям никакого добра. Если ты хочешь, чтобы милостивы были к тебе боги, – служи им; хочешь, чтобы почитали тебя сограждане, – будь им полезен; будь благодетелем Эллады, и тогда вся Эллада будет удивляться твоей добродетели. Если хочешь, чтобы земля приносила плоды, возделай ее; хочешь, чтоб стада твои плодились, – ходи за ними; хочешь воевать и побеждать – научись прежде военному искусству; хочешь тело свое сделать послушным твоей воле – закали его трудом в поте лица". "Ну вот видишь, любезный Геракл, – вмешалась тут ее спутница, – как длинен и как труден путь, на котором эта женщина обещает тебе счастье и радости; я поведу тебя к блаженству более легким и коротким путем!" – "Несчастная, – отвечает ей Добродетель, – что есть у тебя хорошего? Ты прельщаешься всевозможными наслаждениями, предупреждая свои желания; ты ешь прежде, чем придет аппетит; пьешь, не имея жажды; чтобы поесть с охотой, ты выдумываешь искусственные блюда; чтобы с удовольствием попить, ты добываешь себе тонкие вина. Никакая постель для тебя не мягка достаточно: ты ложишься не от усталости, а от скуки. Друзей своих учишь ты бражничать целую ночь и спать лучшую часть дня; оттого они и обессиливают в молодых летах и тупеют в старости; беззаботно проводят они юность, с трудом влачат они жизнь свою в старости, стыдятся того, что сделали, тяготятся тем, что делают. Вот за что тебя, хоть и бессмертную, прогнали от себя боги; вот за что презирают тебя люди. Ты никогда не слыхала того, что приятнее всего звучит, – похвалы себе. Не видела ты никогда, что приятнее всего взору, – доброе дело. Я же, напротив, дружна с богами и добрыми людьми; без меня не делается ничего прекрасного ни у богов, ни у людей. Художнику – я добрая помощница; отцу семейства – верный страж; слуге – любезное пособие. Я честная участница в мирных занятиях, надежная союзница в войне и вернейший друг. Питье, пища и сон друзьям моим доставляют больше наслаждения, чем ленивцам, ибо они предаются всем этим удовольствиям, когда явится потребность. Юноши – в любви у стариков; старики – в уважении у юношей. С наслаждением вспоминают они о прежних подвигах, с радостью делают то, что требуется в настоящую минуту; благодаря мне они любезны богам, милы друзьям своим, в уважении у сограждан. По смерти же не предают их забвению, но воспетое и прославленное имя их переходит к потомству, и передаются они на память всех времен. Решись на такую жизнь, Геракл, сын почтенных родителей, и ты достигнешь высшего счастья". Не задумываясь долго, благородный юноша последовал зову Добродетели и с тех пор терпеливо идет по трудной стезе к своему счастью.

По бракосочетании своем с дочерью фивского царя Геракл прожил несколько счастливых лет в счастливой семье, близ славного трона, и на будущее смотрел с самыми светлыми надеждами. Но враждебная ему Гера не могла видеть в таком счастье ненавистного ей человека. Она послала ему расстраивающую ум болезнь; в безумии своем он до смерти убил и бросил в огонь троих детей, рожденных ему Мегарою, и двоих малюток Ификла. Когда наконец оставила его болезнь, он впал в глубокую печаль и, чтобы наказать себя за это убийство, удалился в добровольное изгнание. Друг его Феспий, в городе Феспиях (Thespiae), очистил его от убийства и отправил Геракла в Дельфы к Аполлонову оракулу спросить: где ему жить на будущее время? Должно быть, тогда назвала его Пифия Гераклом – героем, которому славу доставят преследования Геры; прежде звали его Алкидом, т.е. сыном силы. Оракул повелел ему удалиться в Тиринф, старинное местопребывание отца его, и двенадцать лет служить двоюродному брату своему Эврисфею, правившему Микенами; и тогда, когда счастливо совершит он двенадцать подвигов, которые возложит на него Эврисфей, он получит бессмертие.

Геракл, хотя и неохотно, последовал велению оракула и отправился в Тиринф. Здесь поручения Эврисфея переданы ему были герольдом, ибо трус боялся быть вблизи своего могучего слуги.

На первый раз Эврисфей поручил Гераклу умертвить чудовищ, живших в аргосской земле: немейского льва и лернейскую гидру. Геракл должен был принести шкуру немейского льва, который происходил от огнедышащего чудовища Тифона и исполинской змеи Ехидны и жил в долине между Немеей и Клеанами. Еще в Клеанах Геракл зашел к одному бедняку Моларху, собиравшемуся в то время принести Зевсу жертву. Геракл уговорил его отложить жертвоприношение на тридцать дней, ибо желал по возвращении с опасной охоты принести с ним вместе жертву спасителю Зевсу; в случае же, если б Геракл не вернулся с охоты, то Моларх должен был, по условию, жертвоприношением успокоить тень его. Геракл отправился в лес и несколько дней отыскивал льва, наконец нашел его и бросил в него стрелу; но лев не был уязвлен: стрела отскочила от него, как от камня. Тогда Геракл поднял на льва свою палицу; лев убежал от него в пещеру, имевшую два выхода. Герой загородил один выход, а другим подошел к зверю. В одно мгновение лев вскочил ему на грудь. Геракл обхватил льва своими могучими руками и задушил его, потом взвалил его на плечи и понес в Микены. Он пришел к Моларху в тридцатый день после своего отправления и застал его собирающимся принести заупокойную жертву по Гераклу. Тут оба совершили жертвоприношение Зевсу-спасителю и тем положили основание Немейским играм. Когда Геракл принес льва в Микены, Эврисфей при виде мощного героя и страшного зверя пришел в великий ужас и отдал такое приказание: отныне Геракл доказательства своих подвигов будет показывать с городских ворот.