Мясник - Мария Барышева

— Женька, слышишь?! Жека!

— Я! — бормочет Женька в подушку сквозь сон. Я наклоняюсь и гнусавым голосом громко говорю ему на ухо:

— То в безвыходной пропасти, которой не видал еще ни один человек, страшащийся проходить мимо, мертвецы грызут мертвеца…

Женька вздергивается на кровати, словно на него плеснули кипятком, ошалело крутит головой, убеждается, что кроме меня в комнате никого нет, и начинает ныть:

— И ночью при луне нет мне покоя! Витка, ты что, очумела?! Полчетвертого утра! У меня завтра работы полно…

— Женька, мне придется уехать.

— Ага, давай, — говорит Женька и собирается было снова впасть в сон, но тут же садится и смотрит на меня уже вполне осмысленно. — Уехать?! Куда?!

— В Волгоград. Прикроешь меня?

— Что, халтура? Смотри, у нас самодеятельность не поощряют. Это из-за того письма? От кого оно?

— От старого друга. Я съезжу совсем ненадолго. Видишь ли, должок у меня есть, а всем нам нужно платить старые должки, верно?

Женька пожимает плечами и укладывается обратно на подушку, откуда задумчиво на меня смотрит, потом притягивает меня к себе и спрашивает:

— А велик ли должок?

— Да с меня ростом. Я…

Мои слова перебивает пронзительный телефонный звонок. Женька хватает трубку, свирепо рычит в нее «Да?», а потом передает мне:

— На, и ночью неймется этому киберпавлину!

Он мгновенно засыпает, а я внимательно слушаю слегка сонный голос Султана, который, после предварительных расшаркиваний сообщает мне, что врученный ему адрес принадлежит одному киевскому «Интернет-кафе». Да-а, не одни мы такие умные. От кого же, интересно, так шифруется эта печальная Наташа со своим некриминальным предложением?

— Спасибо, милый Султаша, ты — лучший!

— А то! — горделиво отвечает Султан. — Ну, давай, спокойного анабиоза. Целую взасос — твой пылесос.

Он отключается, я бросаю трубку на тумбочку и тут же наконец ныряю в сон — мгновенно, словно в мутную воду с горячего парапета, и все, что есть на свете реального, становится уже неважным…

Спустя пять дней я снова сижу в поезде и без особого интереса смотрю на мелькающие за окном заснеженные домики, на поселок Капустин Яр, где, как говорил Женька, находится ракетный полигон, на плотину. Волгоград велик, его вокзал расположен в центре, и чтобы, уже въехав в город, добраться до этого вокзала, идущему из Волжанска поезду нужно не меньше получаса. А вообще Волгоград напоминает длиннющую ленту, аккуратно постеленную вдоль реки. Вот, наконец, показывается Мамаев курган, на котором возвышается гигантская бетонная женщина, поднявшая высоко над головой огромный меч. От кургана до вокзала нам ехать еще минут пятнадцать. Мои соседи по купе начинают выносить в коридор вещи, я же сижу спокойно. У меня, в принципе, вещей нет.

Отправив Наташе письмо с согласием и изъявлением желания приехать в Волгоград, благо тащиться в целях конспирации в Питер мне совсем не хотелось, я довольно быстро получила от нее короткую записку, в которой она простодушно спрашивала, как мне будет удобно получить деньги за проезд. Я ответила, что деньги она может вручить мне по приезду, и тогда, спустя два дня, Наташа прислала до безобразия смешные шпионские инструкции — на этот раз уже с другого адреса. Прибыв на вокзал, мне следовало пройти на привокзальный рынок и отыскать бабок-цветочниц, которые в это время там всегда наличествуют. У бабок мне следовало купить гвоздичку, да, поди ж ты, не какую-нибудь, а белую. После этого я должна была перейти Привокзальную площадь, дойти до площади Павших Борцов и свернуть на примыкающую улицу с «большими домами». Там мне нужно отыскать некое заведение под названием «Пеликан», войти, сесть и ждать.

Прочитав инструкции, я чуть не умерла со смеху и в то же время больше, чем когда-либо, начала сомневаться в необходимости этого предприятия. Когда я представляла себе, как я, Вита, сижу в этом «Пеликане» с белой гвоздикой и по-шпионски стреляю глазами по сторонам, ожидая резидента, мне становилось совсем плохо. Я отправила Наташе письмо с предложением собственных средств обнаружения друг друга, но не получив ответа начала собираться. Женька, предупредив, чтобы я была поосторожней и вела себя в Волгограде пристойно, отвез меня на вокзал, погрузил в поезд и потом, на радость всем провожающим, долго махал мне ярким носовым платочком…

В Волгограде немного холодней, чем у нас, в Волжанске, и спустившись на перрон, я поспешно натягиваю перчатки и оглядываюсь. Отчего-то вдруг вспоминается неприятная сцена на волжанском вокзале — что ж, уродов везде хватает. Выбравшись из кипящего людского варева, я выискиваю местечко под аркой возле пушистой припудренной снежком елочки, достаю телефон и набираю Женькин номер, и за четыре сотни километров отсюда спокойный Женькин голос говорит: «Да?»

— Я доехала. Все в порядке.

— Хорошо. Обратно будешь садиться, позвони. И если что, тоже звони смотри. Давай, — Женька отключается. Я прячу телефон, достаю сигарету и оглядываюсь в поисках рынка. Я была в Волгограде всего один раз и совершенно не помню, где тут рынок, но это не страшно — если есть вокзал, значит есть и привокзальный рынок, а найти привокзальный рынок — одна из самых простых вещей на свете. Вон там толпятся люди, вон видны прилавки, даже в это время года заваленные всякой сельскохозяйственной снедью, вон перед неспокойным рыночным озером широкая отмель бабулек с горячими пирожками — вот туда-то мы и пойдем.

Отыскав с большим, между прочим, трудом белую гвоздичку и купив себе шоколадку с орехами, я не спеша иду через Привокзальную площадь, глазея по сторонам. Времени у меня уйма — ведь Наташа считает, что я приеду на питерском поезде.

К площади Павших Борцов примыкает не одна улица, а несколько, и с сомнением осмотрев ряды больших, массивных, суровых сталинских домов, этаких каменных Брунгильд от архитектуры, я прибегаю к помощи прохожих. После третьей попытки мне указывают нужное направление, следуя в котором я обнаруживаю черную вывеску, на которой затейливыми белыми буквами написано «Пеликан».

«Пеликан» оказывается обычной стандартной забегаловкой — этакая помесь бара со столовой с легкими претензиями на роскошь, часть которой заключается в круглых синих бархатных скатертях и синих же бархатных занавесях, развешанных по залу кстати и некстати. Большинство столиков занято, и взглянув на посетителей, усердно двигающих челюстями, совмещая разговор и еду, я понимаю, что не мешало бы перекусить, и выбираю столик подальше от динамиков, в которых бессмысленно и пронзительно скрипят «Отпетые мошенники». Задумчивая официантка приносит мне меню, и пока я переворачиваю страницы, стоит рядом, с серьезным видом рассматривая свои сверкающие ногти. Я заказываю кофе, капустный салат, омлет с брынзой и пару эклеров, кладу на скатерть слегка поникшую печальную гвоздику и смотрю на нее с усмешкой. Ну-с, господа шпионы.