Огненный шторм - Янковский Дмитрий Валентинович

– Связь готова.

– Говорит Шолохов, – заорал я в микрофон, – приказ флоту – огонь по передовым эскадрам противника не открывать! Переложить наводку на среднюю дистанцию! Ждать противника там!

– Предатель! – крикнул Свердлов и рванулся на меня, но Фомин ловко перехватил его и заломил руки за спину.

– Что ты делаешь?.. – вскочил Президент, его голос был полон отчаяния. Последнее слово заглушил ровный голос компьютера:

– Расстояние: сто двадцать тысяч. Скорость: восемь тысяч километров в секунду, ускорение прекратилось, идут стабильно. – Вместо того, чтобы замолчать, компьютер начал следующую фразу: – Внимание! Обнаружен противник на дистанции шестьдесят тысяч! Выходит из гиперпространственного тоннеля!

И тут же пространство между нашими линкорами и кораблями противника расцвело выходами гипертоннелей. Это были подпространственные крейсера броффов.

– ОГОНЬ ПО КРЕЙСЕРАМ!

Глава 4

Великая битва

00:00:02. 15.07.3282 года. 1,6 светового года восточнее Солнечной системы.

Миллиарды лазерных лучей, снарядов, ракет и торпед устремились к вышедшим из гиперпространства крейсерам. Они не успели поставить щиты, и единый залп линкоров нанес им серьезнейшие потери. Я представил, что в этот момент испытывают капитаны гибнущих судов.

– Браво, товарищ маршал! – воскликнул Президент. – Вы разгадали их замысел!

– Вот кого надо благодарить, – я махнул рукой на Фомина и увидел, что он до сих пор держит Свердлова. – Можете отпустить товарища генерал-полковника.

Фомин отпустил Свердлова. Тот с достоинством одернул китель и сел в кресло. Ему, безусловно, было стыдно за то, что он, десантник, не смог справиться с разведчиком.

– Как ты все это понял? – спросил я Фомина.

– Они шли слишком быстро. На такой скорости вести огонь очень сложно. Значит, они превратили свои корабли в мишени для наших орудий. Но на мишени тратятся боеприпасы. Мы бы израсходовали часть запаса, а их крейсера вынырнули бы и, пока мы меняли бы наводку, разнесли наши передовые эшелоны.

– Отлично, товарищ Фомин, – похвалил Президент.

Молодец все-таки! Я тоже понял, что происходит неладное, но соображал слишком медленно. Старею!

– Так, ситуация меняется в нашу пользу, – я посмотрел на экран. – Видите, фобосианцы и «реформаторы» тормозят. Они пытаются уйти обратно, поскольку их затея не удалась. Но мы им не позволим. Ввести в бой гиперпространственные эскадры!

– Но мы же рассчитывали бросить их против таранных кораблей, – вмешался Степанов. – Если введем их в бой сейчас, то окажемся бессильнымы против таранных кораблей.

– Не согласен, – меня поддержал Зайцев. – Зажатые между линкорами и крейсерами фобосианцы и «реформаторы» будут быстро уничтожены. И мы сможем использовать гиперэскадры по второму разу.

– Нет, – Свердлов встал напротив меня и посмотрел в глаза. – Силы мы, возможно, сохраним, но не тактическое преимущество. Они поймут наш маневр и примут меры, чтобы помешать нам сделать это во второй раз.

– Товарищи офицеры, – сказал Фомин, – фобосианцы и «реформаторы» почти закончили экстренное торможение. Еще полминуты, и они выйдут из зоны прыжка. Давайте решать побыстрее.

– Товарищ Президент, – я повернулся к Суворову, – на мой взгляд, они не смогут предположить, что мы предпримем это еще раз. Что скажете?

– Будем рисковать. Ввести в бой крейсера.

Президент произнес это уверенно, но я понимал, какой ценой далось ему это решение. Он фактически взял всю ответственность на себя.

– Эскадрам крейсеров гиперпространственного боя, – сказал я в микрофон, – приступить к выполнению плана «5-16». Авианосцам прикрытия оставаться на месте.

Это было кодовое название плана обходного маневра. Капитан каждой эскадры знал, что ему делать по этому плану. Всего через два десятка секунд после отдачи приказа стали видны вспышки открывающихся выходов гипертоннелей.

– Дайте крупный план! – приказал Президент.

Голограмма в центре зала показала место, где эскадры выходили из гиперпространства. Фобосианские и «реформаторские» корабли спешно меняли курс и пытались перестроиться, но было слишком поздно. Наши крейсера с ходу вступили в бой, и прежде чем фобосианцы сменили построение, каждый наш крейсер торпедным залпом успел уничтожить более двух десятков кораблей противника. Не меньше половины объединенного реформаторско-фобосианского флота к тому моменту уничтожили линкоры. Хотя голограмма не передавала всю величественность огромного сражения, она ясно показывала – фобосианцы и «реформаторы» обречены. Все их корабли развернулись на крейсера, стремясь нанести нам максимальный урон перед тем, как погибнуть. Суда Альянса не двигались. Они могли прийти на помощь гибнущему флоту союзников, но не делали этого. Силы фобосианцев и «реформаторов» предоставили нам для расстрела, а тем временем таранные и прикрывающие их авианосцы уходили.

Бой приближался к закономерному завершению. Корабли фобосианцев и «реформаторов» один за одним исчезали в огне наших крейсеров и линкоров. Но Альянс по-прежнему не двигался с места. Их корабли ждали развязки. Тараны и авианосцы достигли расположения своего флота. Стало ясно, что они просто предали своих союзников.

– Товарищ маршал, – сказал один из связистов, – докладывает командир объединенной эскадры гиперкрейсеров. Все корабли фобосианского и девяносто пять процентов кораблей «реформаторского» флотов уничтожены. Небольшая часть «реформаторского» флота отступает. Преследовать их?

– Не надо, – сказал я. – Пусть возвращаются на исходные позиции. И запросите информацию о потерях.

– В общей сложности флоты потеряли около двенадцати эскадр. Большая часть кораблей была уничтожена собственными экипажами, для предотвращения захвата противником.

– Итак, первая атака закончилась, – подвел итог Зайцев.

– Да, – я сел в кресло рядом с Суворовым и посмотрел на часы. 00:12:08. – Двенадцать минут, и многомиллионного флота больше нет. Фактически силы сравнялись.

– Товарищ маршал, – спросил Фомин, – как думаете, через сколько минут они начнут вторую атаку?

– Ну, думаю, минут восемь-десять у нас есть.

– Товарищ маршал! – сказал связист. – Посмотрите!

Он перевел голограмму на изображение передовых порядков флота Альянса. Было видно, как часть кораблей сформировала три больших конуса, и они начали двигаться в нашу сторону.

– Так, похоже, я ошибся, – я вновь вскочил. – Определите тип атакующих кораблей.

– Это, – связист потянулся к пульту и увеличил изображение флота, стали видны отдельные корабли, – авианосцы, товарищ маршал.

Взгляд бойца был полон недоумения. Да и мой, наверное, тоже. Авианосцы!

– Но это же бред! – проронил кто-то из младших офицеров Совета.

– Сам понимаю, что бред, – ответил я. – Думайте, товарищи офицеры, думайте! За время сражения я видел действия только товарища Фомина. Остальные что? Полковник Соболев, что скажете?

– Должен признать, – Соболев шагнул к голограмме, – я ничего не понимаю. Использовать авианосцы против линкоров – это чистое самоубийство. Авианосцы будут уничтожены на подлете, а те истребители, что успеют подняться, встретит шквальный зенитный огонь.

– То-то и оно. А вы, товарищ Тимофеев? Это, кстати, ваш шанс.

Тимофеев поднял на меня глаза. В них, вопреки моим ожиданиям, читалась робкая уверенность.

– А может быть, они, – Тимофеев обвел рукой часть голограммы, показывающую один из конусов, – хотят провернуть операцию, которая только что провалилась? Я имею в виду – оставить авианосцы и самолеты нам на растерзание а потом прыжком перебросить свои тараны к конусам и резко ударить?

– Неплохо, товарищ Тимофеев, – я был удивлен, – но этот вариант отметается потому, что авианосцы будут уничтожены гораздо раньше, чем подойдут на приемлемую для таранов дистанцию. Какие еще будут предложения?

В зале повисла напряженная тишина. Было слышно только очень тихое гудение компьютеров. Большинство офицеров даже затаило дыхание.