Коммодор - Сесил Форестер

— Команде к брасам! — заревел Буш, как будто откликаясь на мысли Хорнблауэра. Под набравшими ветер и хорошо обрасопленными фор- и бизань-марселями, «Несравненный» начал набирать скорость и кеч последовал за ним настолько послушно, насколько можно было этого ожидать от разбитого корабля, лишенного руля, а с ним и малейшей возможности управляться. Затем «Гарви» вдруг неуклюже рванулся вправо, прежде чем новый рывок буксира, сопровождаемый очередной какофонией скрипов и стонов, опять не направил его на относительно прямой курс. Видя это Хорнблауэр покачал головой, и Буш воздержался от своего намерения обрасопить и грот-марсель.

— Право на борт, мистер Маунд! — крикнул Хорнблауэр в рупор. Простая перекладка руля «Несравненного» могла бы оказаться недостаточно эффективной — поведение любого буксируемого корабля достаточно непредсказуемо. Скорость все возрастала, и это тоже могло так или иначе повлиять на поведение «Гарви».

— Отметка пять!

Это уже было лучше. И «Гарви» также вел себя вполне прилично. Теперь он только слегка зарыскивал — очевидно и перекладка руля, и увеличение скорости сделали свое дело.

— Отлично сделано, капитан Буш! — торжественно произнес Хорнблауэр.

— Благодарю вас, сэр! — ответил Буш и тут же приказал обрасопить грот-марсель.

— Глубже шести!

Теперь они были уже довольно далеко от мелей Сальтхольма. Хорнблауэр вдруг заметил, что пушки больше не стреляют; не слышно было и залпов Амаджера. Значит, они уже вне выстрела береговых батарей, они прошли самое узкое место пролива — и все это ценой только пары сбитых мачт! Теперь уже до самого выхода из Зунда не придется приближаться к берегу на расстояние пушечного выстрела — они смогут обогнуть Фальстербо на достаточно большом расстоянии от шведских батарей.

— Глубже девяти!

Буш смотрел на своего коммодора с выражением хорошо знакомого Хорнблауэру несколько растерянного восторга. Но ведь все было очень просто. Каждый мог бы догадаться, что лучше поставить «Несравненный» в арьергард, чтобы, при необходимости, оказать помощь или буксировать подбитые корабли и, если такое решение уже было принято, каждый здравомыслящий офицер догадался бы приказать подготовить буксирный трос и уложить его на корме — чтобы помощь могла быть оказана быстро, — с выбросками, запасными концами и прочими необходимыми принадлежностями. Любой, любой офицер мог бы сделать эти единственно правильные умозаключения — и Хорнблауэра просто раздражало выражение благоговейного восторга, появившееся на лице Буша.

— Дайте общий сигнал отбоя, — сказал Хорнблауэр, — капитан Буш, будьте добры, приготовьтесь к отдаче буксира. Я хотел бы, чтобы временный такелаж был установлен на «Гарви» прежде, чем мы обогнем Фальстербо. Возможно, вы будете столь любезны, что направите им в помощь аварийную партию.

С этими словами он спустился вниз. Хорнблауэр был сыт по горло всем увиденным за прошедшие часы — вместе с Бушем включительно. Он устал, смертельно устал, истощил все запасы энергии. Позже, много позже будет достаточно времени, чтобы, усевшись за стол, снова начать, обычно и скучно: «Сэр! Имею честь донести…» А в конце, конечно же, будет список убитых и раненых…

Глава 7

Его Британского Величества семидесятичетырехпушечный линейный корабль «Несравненный» шел по Балтийскому морю вне видимости берегов. Он плыл под легкими парусами, подгоняемый устойчивым ветром с западных румбов, а следом, как неуклюжие утята, спешащие за своей осанистой матерью, переваливались на волнах два бомбардирских кеча. Дальше по правому борту, на самом пределе видимости, белели паруса «Лотоса», а примерно на таком же расстоянии по левому борту шел «Ворон». Далеко за «Вороном», невидимый с «Несравненного», находился тендер «Клэм»; вся четверка судов представляла собой цепь, которая растянулась почти во всю ширину узкой горловины Балтики — от шведского побережья до острова Рюген. Новостей по-прежнему не было. Весной, с таянием льдов, основной поток судов обычно направлялся за пределы Балтийского моря — в Англию и порты континентальной Европы, однако при удерживающихся западных ветрах, надежд повстречать кого-либо было мало. Воздух был свеж и резок, несмотря на сияние солнца и серебристо-серое море вздымалось и опадало под пестрым от разбросанных по нему облаков небом.

После своего обычного утреннего купания под струями воды из корабельной помпы, Хорнблауэр долго не мог отдышаться и согреться. Пятнадцать лет он прослужил в тропиках и на Средиземном море и привык к теплой морской воде, потоки которой низвергались на него столько раз, что он уже и со счета сбился. Теперь же он никак не мог привыкнуть к ледяной воде Балтики, вобравшей в себя весь холод тающих льдов Ботнического и Финского заливов и мокрого снега, который несли с собой впадающие в него Висла и Одер. Тем не менее, эта вода бодрила, и его долговязая фигура гротескно извивалась под тяжелыми холодными струями, когда Хорнблауэр — как всегда во время купания — начисто забывал о своем коммодорском достоинстве. Полдюжины моряков, которые под руководством судового плотника лениво поправляли поврежденный пушечный порт, время от времени бросали на него удивленные взгляды. Двое матросов, налегающих на рукоятки помпы и Браун, стоявший поодаль с полотенцем и халатом Хорнблауэра в руках, изо всех сил старались сохранять торжественную невозмутимость, соответствующую, по их мнению, высокому статусу главного действующего лица церемонии.

Неожиданно струя прервалась: маленький худощавый мичман вытянулся по стойке «Смирно», отдавая честь своему коммодору. Несмотря на все почтение, испытываемое по отношению к столь великому человеку, глаза этого полуребенка выразительно округлились от удивления — столь фантастично было поведение этого высокопоставленного офицера.

— Что такое? — спросил Хорнблауэр. Струйки воды все еще стекали по его лицу и телу. Он никоим образом не мог отдать честь в ответ.

— Меня прислал мистер Монтгомери, сэр! «Лотос» сигналит: «Вижу парус с подветренной стороны», сэр!

— Очень хорошо.

Хорнблауэр выхватил у Брауна полотенце, но новость была слишком важна, чтобы тратить время на вытирание и он бросился по трапу на шканцы как был — голый и мокрый, а Браун последовал за ним, с халатом в руках. Вахтенный офицер приложил руку к треуголке, когда коммодор появился на шканцах — все было как в старой сказке, где все упорно не замечали полное отсутствие платья на короле.

— Новый сигнал с «Лотоса», сэр. «Цель меняет галс. Цель ложится на левый галс, по пеленгу норд-ост и полрумба к осту».