Актеры на мушке - Кирилл Кащеев

Черноглазая и черноволосая Айша, совсем не похожая на блондинистого брата, вдруг остановилась, бросила на меня недовольный взгляд и, одернув длинную юбку, с достоинством вернулась за стойку.

– Дай нам по чашечке кофе и сладкого чего-нибудь, мы с Юлей у окошка посидим… – взмахом руки показывая на заваленную шитыми подушками низкую деревянную лавку под крепостной бойницей, объявил Эннан.

– Мне мама с папой не разрешают самой товаром распоряжаться, – оборвала брата Айша и посмотрела на меня как хозяйка на притащенную котом дохлую мышь.

Эннан поглядел на сестру укоризненно. Она смешалась, потом звучно хмыкнула и гордо задрала нос, демонстративно отвернулась от брата. Он покачал головой…

– Посиделки у окна отменяются. Ничего, мы сейчас еще лучше устроимся. – И повел меня за стойку. Айша возмущенно пискнула, но Эннан уже провел меня мимо вычурных медных подносов с незнакомыми сладостями и нажал ручку неприметной дверцы в задней стене.

– Ты извини, – понижая голос, прошептал он. – Обычно Айша милая, не пойму, чего она вдруг…

– Она тебя ревнует, – сказала я – голос, естественно, понижать не стала. – Маленькие девочки часто ревнуют старших братьев, – косясь на оставшуюся открытой дверь, сообщила я.

С другой стороны двери, где находилась Айша, отчетливо донеслось шипение – и, кажется, шипел вовсе не убежавший кофе.

Я удовлетворенно улыбнулась:

– Так это твоя кофейня?

– Родителей, – уточнил Эннан. – У нас тут кухня и вообще рабочие помещения, – сказал он, сбрасывая мою сумку в крохотном коридорчике. Я на мгновение задержалась – прошлась расческой по волосам и запихала сумку поглубже под вешалку – и пошла за Эннаном.

– Как у вас тут здорово! – воскликнула я, останавливаясь на пороге маленькой, но идеально устроенной кухоньки, где сложная, как космический аппарат, техника соседствовала с металлическим подносом с раскаленным песком для варки кофе, медными турками чеканного узора и потемневшими, явно по-настоящему старинными чайниками и пиалами. – А чисто как – хоть с пола ешь!

– Не надо с пола есть, разве у нас тарелки кончились? – поворачиваясь от плиты, вскричала маленькая черноглазая женщина в хрустящем белоснежном поварском халате. – Сюда садитесь, голодные наверняка! – Она махнула рукой в сторону маленького столика в углу кухни. – Тебе чай или кофе? Татары – это чай! – Она нравоучительно подняла палец. – Индийский чай, китайский чай – пхе! Татарский чай – о-о-о! Чэй яны – гаилэ яаны! – и сама перевела: – Чайный стол – душа семьи. А с другой стороны – турки кофе пили, татары разве глупые, чтоб от турок хорошему кофе не научиться? Немножко от турок, немножко от арабов…

– Мам, это Юля, она кофе любит, – перебил ее Эннан.

– Кофе! – с энтузиазмом вскричала женщина и схватилась за турку с чеканным рисунком. Ее руки замелькали, что-то отмеривая, взвешивая, встряхивая… – А я знаю, кто ты! – Ни на минуту не прекращая священнодействие, она метнула на меня лукавый взгляд. – Все знают, в наш город детский театр приехал и мой сын с самой настоящей примадонной познакомился!

– Доложили уже, – недовольно пробурчал Эннан.

– А что ты хочешь, маленький город: туристов много – жителей мало, – ничуть не смутившись, согласилась его мама, продолжая сновать по кухне и что-то раскладывать на маленьких белых тарелочках. – Ты все правильно выбрала, дорогая, – успокоила она уже меня. – Мой сын – самый лучший парень в Евпатории, другого искать не надо!

– Мама! – завопил Эннан.

– Ой, я знаю, про своего сына нехорошо так хорошо говорить! – отмахнулась она. – Но как же говорить плохо, если он хороший сын! Пей кофе, ешь пахлаву! – скомандовала она, ставя передо мной изящную чашечку и одну за другой вбрасывая на стол тарелочки со сластями. – Пахлава по-армянски, пахлава по-бакински, турецкая пахлава, медовая… Ешь, ешь! Что не съешь, то хоть попробуй!

Я засмеялась – прямо как в том старом украинском анекдоте: «Зъисть – не зъим, та понадкусюю уси!»

– И ничего смешного! – строго сказала Эннанова мама. – Все на свете съесть невозможно, но попробовать надо! – Она восторженно закатила глаза. – А у нас тоже детский театр есть! – присаживаясь на стул, как стрекоза на цветок, готовая каждую секунду вспорхнуть и улететь, сказала она. – Сказки ставят!

– У вас есть свой детский театр? – наскоро прожевывая кусок и правда потрясающей пахлавы, удивилась я. Что-то забрезжило в памяти, вроде бы действительно встречались мы на каком-то фестивале с театром из Евпатории. – А зачем нас-то пригласили? – выпалила я.

Ответить мне не успели. Из зала вдруг раздались громкие возбужденные голоса – один из них был голосом Айши.

– Что там такое? – пробормотал Эннан и как был, с чашкою в руках, направился в зал.

– Сынок, осторожнее! – вскричала его мама, бросаясь следом.

Я, естественно, поплелась за ними. Ну не сидеть же мне одной?

В зале были двое людей. Остальные посетители тоже никуда не делись, если не считать того, что вжались в каменные стены, словно пытаясь просочиться сквозь них. Но эти двое торчали посреди маленького зала, один навалился на стойку…

– Водочки нет, так коньячку, а, милая? – требовал он. – Или винца там…

– Мы не держим спиртных напитков, – звенящим от напряжения голосом сказала Айша. Из двери на кухню мне были отлично видны ее вцепившиеся в стойку побелевшие пальцы.

– Спиртных напитков они не держат! – злобно щерясь, передразнил он. – Что, Аллах не велит?

– Да, не велит! – выкрикнула Айша, выпрямляясь так, что даже прогнулась в спине. – Уходите отсюда, пьяницы!

– Это ты меня в моей родной стране гнать будешь? Ах ты, гадина исламская! – выкрикнул навалившийся на стойку человек и, схватив Айшу пятерней за лицо, толкнул ее назад.

– Айша! – вскрикнула ее мать, подхватывая падающую дочь.

Эннан протянул свою чашку кофе назад – прямо мне в руки:

– Сейчас разберемся!

– Без тебя! – завопили в один голос его мать и сестра, пытаясь поймать парня за руки.

Но Эннан только легко качнулся в сторону, пальцы женщин схватили воздух, и он сразу оказался рядом с обидчиком своей сестры и его приятелями: здоровенным «качком» и еще одним, мелким таким, неприметным…

«Качок» шагнул вперед, плечом оттирая своего приятеля от Эннана…

Я тихо охнула – «качок» возвышался над моим блондином, как крепостная башня над улочками старого города. Он высокомерно усмехнулся, глядя на Эннана сверху вниз…

И так и рухнул навзничь с застывшей на лице улыбкой уверенного превосходства.

От грохота обрушившегося тела заскакали хрупкие чашечки на столах.

– А-а-а! Русских бьют! – заорал его наглый приятель с такой силой, что крик наверняка вырвался сквозь узкие бойницы старой башни и разнесся над всей улицей. – Понаехали тут, нас из домов гонят, землю нашу забирают, а теперь и бьют! Русского татарин бьет! – Он на миг осекся – кажется, его смутили светлые волосы Эннана.

– Татарин-татарин, не сомневайся! – заверил Эннан и добавил: – И еще сейчас наподдам!

Опрокинутый на пол «качок» вскочил с неожиданной легкостью. Кажется, он решил, что его падение было случайным, что оно не имеет никакого отношения к парню вдвое меньше его…

Взмах здоровенного, как булыжник, кулака, нацеленного в голову Эннану…

Блондин мгновенно поднырнул под толстую лапищу, привычным движением схватился за пояс «качка»… и подцепил его ногой за щиколотку. Посуда снова задрожала, но на сей раз «качок» не упал. Он только пошатнулся, припал на одно колено, но тут же навалился на Эннана всей массой, норовя опрокинуть его, вдавить в пол… Эннан покорно опрокинулся на спину… Уперся ногой «качку» в живот…

– А-а-а! – Вертя руками, как мельница, «качок» перелетел через Эннана и…

– Бах! – с тупым стуком врезался башкой в стойку.

Эннан кувыркнулся через голову, упруго вскочил, ухватил «качка» за пояс, натужно хекнул и поволок к лестнице. Стукнувшийся головой «качок» слабо мычал и пытался размахивать руками…

– А ну пусти его! – заорал обидчик Айши, но… не кинулся на помощь товарищу. Вместо этого он махнул через стойку и попытался схватить Айшу за горло. И тут в дверном проеме увидел меня!

Замер, словно остолбенев…

А я выплеснула ему в физиономию кофе из Эннановой чашки.

Кофе успел остыть. А густая жижа на дне – еще нет.

Кофейная нашлепка залепила обидчику Айши глаз, сделав его похожим на пирата. Второй глаз безумно вытаращился, по физиономии побежали кофейные струйки.

– А-а! – заорал он и принялся отчаянно отряхивать горячую гущу с лица. Налетевший сзади Эннан ухватил его за шиворот и, как морковку из грядки, выдернул из-за стойки.

– Что здесь происходит? – перескочив через валяющегося на лестнице «качка», наверх бежали двое мужчин. Один – лет сорока со светлыми, тронутыми сединой волосами – мне хватило взгляда, чтобы понять, в кого Эннан такой светловолосый и сероглазый. В отца.