Билет в ад - Лоран Ботти

Попетляв некоторое время по улицам, Шарли обнаружила этот отель — не так далеко от дома Брижитт, на улице Гран-Приере, за бульваром Вольтера. Он скорее напоминал семейный пансион, чем пристанище туристов, и Шарли порадовалась своему выбору: портье, зевая, записал их имена в регистрационную книгу, не спросив документы и даже не обратив особого внимания на них самих.

Сейчас она лежала в кровати, крепко прижав к себе Давида и разглядывая его лицо в слабом свете ночника. Шарли оставила ночник включенным, но набросила на абажур полотенце, и теперь комнату наполнял мягкий оранжевый полусумрак.

Однако ни ей, ни Давиду не удавалось заснуть, даже несмотря на умиротворение от того, что они были вместе, к тому же свободные, как никогда прежде.

— Мы выкарабкаемся, котенок. Ты ведь это знаешь, правда?

Давид ничего не ответил, и Шарли подумала, что, скорее всего, он не знает — он этого не «видел». Его необычная ретропамять не подсказывала ему никаких вариантов выхода из нынешней ситуации — ни плохих, ни хороших.

— Послушай, Давид… — прошептала она, ласково гладя сына по волосам. — Через несколько дней все закончится. И все забудется, хотя я понимаю, что сейчас тебе это кажется невозможным. Но рано или поздно все забудется. У нас начнется совсем другая, новая жизнь.

Шарли замолчала. Потом подумала, что Давид и так видел достаточно, чтобы что-то от него скрывать.

— Завтра я позвоню во «Французские лотереи»… насчет нашего билета.

Давид едва заметно кивнул.

— Я туда уже звонила на прошлой неделе. Мне все объяснили. Нужно будет позвонить по специальному номеру, чтобы зарегистрировать свои данные. После мне назначат встречу, чтобы выдать деньги. Самое большое, еще через неделю. Или даже раньше… А потом, когда мы получим деньги, мы уедем куда-нибудь далеко-далеко… где море и солнце. А еще чуть попозже к нам приедет Брижитт. И все будет как раньше… Нет, конечно же гораздо лучше, чем раньше! В сто, в тысячу раз лучше! Ты увидишь много интересных вещей, которых никогда не видел. Например, сначала мы поедем в Бразилию, подыщем какой-нибудь небольшой домик… а потом подумаем, куда отправиться всем вместе. Представляешь себе, котенок? Бразилия!.. И все это благодаря тебе, сокровище мое!

Давид никак на это не отозвался, но Шарли чувствовала, что он еще не спит. «Видел ли он… труп? — не переставала она себя спрашивать после убийства, как только смогла более-менее связно размышлять. — Слышал ли что-нибудь?..» Эти вопросы неотвязно преследовали ее, и она никак не решалась задать их сыну.

Говорить обо всем, ничего не скрывать…

— Давид, ты знаешь, что произошло сегодня вечером… Это был несчастный случай. Мы не должны были вот так убегать…

— Я знаю, мам.

От этих слов у нее перехватило дыхание. В этом был весь Давид: хрупкость ребенка, зрелость настоящего мужчины, память о будущем… Живая загадка.

— Давид… я хочу, чтобы ты знал: я никому не позволю причинить нам зло. Больше никогда… никогда. Я люблю тебя больше всего на свете, — прошептала она на ухо сыну. — Ты даже не представляешь, как сильно… И я тебе клянусь: мы выпутаемся. Вот увидишь, завтра будет новый день, и все станет таким ясным… таким простым.

— А куда мы поедем завтра? Где мы проживем эту неделю?

Шарли обдумывала этот же вопрос с того момента, как вошла в номер отеля, безликий, но все же выглядевший гостеприимным. Она бы с удовольствием осталась здесь, но понимала, что это слишком опасно. Непонятно было, как станут развиваться события. Прежде всего, сколько пройдет времени до того момента, как кто-то обнаружит труп Сержа? Два дня? три? неделя? Так или иначе, ее тут же объявят в розыск. Поэтому, чем быстрее она покинет Париж, тем меньше будет риска. Особенно если ее описание разошлют повсюду, в том числе и по всем отелям…

— В доме у озера… туда мы завтра и поедем. Все как ты сказал…

Шарли закусила губы. Говорить обо всем, ничего не скрывать…

— Но сначала мы заедем к твоей бабушке.

Снова молчание. Но так было даже лучше, и Шарли почувствовала облегчение. Все равно слишком поздно, чтобы что-то объяснять. Да и стоит ли?.. Давид и в самом деле поверил ей, когда она сказала ему, что его бабушка умерла? Что он на самом деле знал? О чем догадывался? Все ли он рассказывал ей о своих «воспоминаниях»? Шарли иногда упоминала о матери и в разговорах с Брижитт. Может быть, Давид это запомнил?

Она протянула руку к ночнику и погасила свет. Потом поцеловала сына в щеку:

— Я тебя люблю, котенок. Всегда помни об этом.

— Я тоже тебя люблю, мама, — отозвался Давид. — Очень!

Тепло его тельца и дыхание, наконец ставшее размеренным, понемногу убаюкали Шарли. К тому же она чувствовала огромную усталость. Она заснула, согретая этим недавним «Очень!» и любовью к сыну, затопившей все ее существо.

Еще спустя какое-то время Давид шепотом произнес:

— Мам… она нас уже ищет… какая-то странная черная дама…

Но Шарли уже не услышала этих слов.

20

…Это фиаско! Полное фиаско! И почему вы решили объявить об этом открыто всем коллегам на общем собрании?.. И почему вы не отключили ваш гребаный телефон, Миньоль? Тома, этот звонок — это просто паскудство!..

…звонок…

…откуда-то…

…мои штаны, господи, где мои штаны?..

Тома протянул руку — твердая почва казалось близкой, буквально на расстоянии вытянутой руки… Но его пальцы сначала наткнулись на пустой бокал, который опрокинулся, потом на какой-то твердый холодный предмет, потом окунулись в пыль… это оказался пепел в стеклянной пепельнице.

Он вынырнул из сна, и жестокая реальность предстала перед ним во всей полноте: он потерпел фиаско… Безрезультатное наблюдение за домом Вдовы… ладонь Орели Дюбар… потом они напились и даже выкурили косяк… и… и он заснул у нее дома, слишком одуревший, чтобы самостоятельно уехать… и… этот кошмарный сон…

…и звонок!

Номер, который высветился на экране мобильника, заставил его забыть обо всем.

— Тома?..

— О черт, что там еще?..

— Наш клиент склеил ласты.

Тома встряхнул головой. О чем говорит кузен?..

— Тевеннен мертв, — отчетливо произнес в трубке голос Жамеля Зерруки.

— Что?.. Что ты такое говоришь?.. То есть… ты в этом уверен?

В трубке послышался невеселый смешок.

— Если человек лежит на полу у себя в кухне с ножом между ребер и не шевелится, я так думаю, вопросы излишни.

Тома откашлялся, чтобы избавиться от остатков гашиша в легких и заодно как-то утрясти в голове новую информацию.

— Он уже окоченел, когда мы приехали к нему вчера вечером. Ты ведь знаешь, что мы там были, потому что сам за нами следил. Так вот, знай и то, что это не мы его прикончили.

Тома сжал кулаки. Он знал. Уже вчера вечером он знал! Не о том, что Тевеннен мертв, конечно, но о том, что ему самому не стоит заходить в дом. Возможность была слишком уж выгодной, ловушка слишком уж очевидной.

— Почему ты мне не позвонил сразу же?

— Я не мог… Она меня не сразу отпустила. К тому же…

Молчание.

Жамель боится, как бы вчерашний эпизод не обошелся ему слишком дорого, машинально подумал Тома. Боится, как бы его не обвинили в убийстве. Но вместо того, чтобы зря паниковать, кузен, очевидно, поразмышлял и избрал более правильную тактику. Тевеннен был главным подозреваемым, а поскольку он выбыл из игры, расследование Тома прекращалось само собой. Поэтому Жамель решил дать родственнику бесплатную информацию в надежде, что это избавит его самого от ненужных расспросов.

— Ты знаешь, кто его убил?

— Ну, это уж твоя работа, братан.

— Где он сейчас? В смысле…

— Трупак? Мы его не трогали. Ты же видел, как мы вышли из дома, и его с нами не было, ведь так? Мы его оставили на полу в кухне, где он и был. Думаю, у тебя уже достаточно информации. Теперь тебе все карты в руки.

И Жамель отключился, даже не попрощавшись. Тома остался неподвижно сидеть с трубкой в руке.

— Что такое?.. — вдруг послышался сонный голос у него за спиной.

Тома обернулся. Несколько секунд он разглядывал миловидное, еще заспанное личико Орели. Хороша, ничего не скажешь. А в постели так просто супер… Ночь получилась поистине волшебной, даже несмотря на слишком крепкие напитки и слишком сильный наркотик, особенно для Тома, который и забыл, когда в последний раз курил гашиш… Совершенно неожиданно для себя он встретил женщину невероятно сексуальную, пламенную и отзывчивую, и эта внезапная близость дала ему чувство абсолютного единения с другим существом, ощущаемого отнюдь не только на физическом уровне.

Но никакое волшебство не может длиться долго. Рано или поздно реальность вступает в свои права. В нашем случае, горько подумал Тома, даже слишком рано… Орели исчезла. Перед ним была его коллега мадемуазель Дюбар.