Ирландский спаситель - М. Джеймс

class="p1">— Это Ана? — Спрашиваю я, указывая на блондинку, которая позирует на фотографиях, обычно делая селфи. София кивает.

— Понимаешь, что я имею в виду? — Она продолжает листать фотографии, и я глубоко вдыхаю.

Девушка на фотографиях не та Ана, которую я знал, София права в этом. Эта девушка стоит на ногах, ее волосы темные, а не светлые, как были, когда я встретил ее, они обрамляют ее щеки, на лице сияющая улыбка. Она облачена в короткие шорты, обтягивающие джинсы и укороченные топы, короткие платья и мини-юбки, на ней макияж. Она в балетном костюме и пуантах, ее глаза сияют, она готова к выходу на сцену. Там есть фотография ее и Софии вместе, Ана в пуантах, а София держит скрипку.

София добавляет несколько фотографий к видеоклипу и нажимает кнопку воспроизведения.

— Смотри, — тихо говорит она. — Я хотела бы, чтобы ты посмотрел.

На первом видео София и Ана в баре. Ана явно ведет съемку, пытаясь убедить Софию остаться.

— Просто еще один напиток, — умоляет она, смеясь, когда София забавно качает головой, пытаясь убрать камеру от лица. — Да ладно, я даже не пойду домой с тем парнем, у которого есть мой номер, если ты останешься со мной! Он тебе не понравился, верно?

— Конечно, нет, — твердо говорит София, ее губы подергиваются. — Он недостаточно хорош для тебя.

— Ты думаешь, что никто недостаточно хорош. Вот почему ты все еще девственница. — Ана поворачивает камеру так, чтобы в нее смотрела она сама, ее голубые глаза яркие и немного остекленевшие от выпитого. — Это наша последняя ночь в семестре, и София хочет пойти домой и поспать. Но сегодняшний вечер посвящен созданию воспоминаний, верно? Совместные воспоминания. — Она снова поворачивает камеру, теперь так, чтобы в кадре были и она, и София, ее рука обнимает Софию за плечи, когда она наклоняет ее вниз. — Лучшие подруги навсегда, верно? От соседей по комнате до лучших друзей во всем мире. Три месяца, и я не могу жить без тебя. Вот почему ты остаешься этим летом в городе со мной!

— Куда же я денусь? — София ласково закатывает глаза. — Я прожила в этом городе всю свою жизнь, Ана. Очевидно, я останусь на лето.

— Со мной. В нашем гнездышке.

— Моей квартире, за которую ты платишь… едва ли четверть арендной платы.

— Потому что мы лучшие друзья! Верно?

— Да, — наконец сдается София, смеясь и наклоняя голову к голове Аны. София на видео блондинка, настолько окрашенная в платиновый цвет, насколько Ана от природы медовая блондинка. — Лучшие друзья. Я рада, что ты ответила на мой пост от имени соседа по комнате. Я бы не хотела никого другого. И я выпью еще, если ты пообещаешь не встречаться с этим парнем, если он тебе позвонит.

— Да! — Ана машет кулаком, подзывая бармена. — Еще два напитка?

Затем видео становится черным, и я смотрю на лицо Софии, чтобы увидеть, что она тихо плачет, слезы стекают по ее щекам.

— Она была несносной, — тихо говорит она. — Но она была моей любимой девочкой. Моей лучшей подругой, когда у меня не было никого во всем мире. Мои родители были мертвы. У меня был таинственный благодетель, дававший мне деньги, и никого не осталось, кто заботился бы обо мне, кроме Анны. Она была дикой, сумасшедшей и безрассудной, но она любила меня, как никто другой. Долгое время она была для меня всем.

София тяжело сглатывает и переходит к следующему видео, без слов нажимая на воспроизведение. Это совсем другое видео. Звуки "Лебединого озера" Чайковского наполняют воздух, и высокая, стройная, грациозная девушка в черном с медово-светлыми волосами, собранными сзади в тугой пучок, как у балерины, выходит на сцену слева.

Она очаровательна. Для этого нет другого слова. Ана, которую я встретил в России на конспиративной квартире Виктора, была красивой, милой и грустной. Ана в первом видео, которое показала мне София, была великолепной, веселой и сексуальной, но эта девушка — нечто совершенно иное. Она сияющая, элегантная, каждый ее шаг грациозен и совершенен, она плавно проходит через па балета, как будто он был написан специально для нее. Она как будто становится музыкой, затмевая всех вокруг, так что невозможно смотреть ни на кого, кроме нее.

Я никогда не видел ничего подобного. Если раньше я думал, что влюблен в Ану, то девушка на видео захватывает мое сердце так, как я и представить себе не мог, что могу чувствовать. И если бы я хотел спасти ее раньше, осознание того, что это элегантное, грациозное, совершенное создание где-то заперто в клетке человеком, который ее не заслуживает, делает меня просто убийцей.

— Она прекрасна, — шепчу я, но это слово не отдает ей должного. В английском языке или любом другом нет слова, которое могло бы описать танец Анастасии Ивановой.

— Это то, что она потеряла, — тихо говорит София. — Это было для нее всем. Даже больше, чем моя скрипка была для меня. Она отдала балету все. Она бы отдала намного больше, сделала бы намного больше, и тогда…

— Что случилось? — Я смотрю на Софию, чувствуя, как во мне поднимается сильный гнев. — Что с ней случилось?

— Это не мне тебе рассказывать. — София прикусывает нижнюю губу, вытирая слезы свободной рукой, когда ее макияж размазывается. — Ана должна рассказать тебе это, если ты найдешь ее. Ты же найдешь ее, не так ли? Пожалуйста. Из всех, я могу сказать, что она тебе небезразлична больше всего. Лука… он хочет найти ее ради нее самой, а также ради меня, но он не может сейчас уйти. И Виктор тоже не может. Я знаю, что ты рискуешь не меньше, но ты… — Она качает головой, на мгновение крепко зажмурив глаза. — Я думаю, ты любишь ее, как бы нелепо это ни звучало. И поэтому, возможно, ты лучший вариант, несмотря ни на что.

Я уже был полон решимости найти ее. Но если я был уверен в этом раньше, то теперь уверен еще больше. Я должен найти ее, ту девушку на видео, и я должен каким-то образом собрать ее воедино. Я хочу ее вне всяких рассуждений, но больше всего я хочу быть кем-то для нее. Стать ее спасителем. Больше чем просто ее спасителем.

— Я собираюсь найти ее, — твердо говорю я Софии, не отрывая от нее взгляда. — Я клянусь тебе…

— Лиам?

Открывается дверь, и выходит Сирша, ее длинное изумрудно-зеленое платье развевается на ветру вокруг лодыжек. Она выглядит красивой и слегка печальной, и часть меня чувствует вину за мгновенное раздражение, которое вспыхивает во мне при виде нее. Это не ее вина, что я стал одержим другой женщиной так, что никогда не смогу быть с ней, но она в любом случае примет на себя основную тяжесть этого.

— Сирша, сейчас неподходящее время… — начинаю говорить я, но она решительно качает головой, направляясь ко мне, крепко