Карты великого мага - Ольга Тарасевич

Где-то внизу начинает истошно выть «Скорая», и вот уже Тамару кладут на носилки. А у меня возле лица оказывается смоченная какой-то жидкостью салфетка – и я чувствую, как дышать сразу же становится легче.

– Тома, как ты? Тамара, Тамарочка…

Краем зрения вижу мужчину, склонившегося над носилками. И сразу же вспоминаю, что уже видела его пару раз, – это муж Тамары, кажется, его зовут Виктором. Обычно такой невозмутимый и представительный, сейчас он выглядит, понятное дело, не фонтан – губы трясутся, лицо залито слезами.

Приподнимаюсь на локтях и едва удерживаюсь, чтобы не застонать.

Тамара обгорела очень сильно. На мне ожогов, как ни странно, нет, только гари наглоталась, аж в легких саднит. А Тамара обуглилась, как головешка.

Навскидку не скажу, сколько процентов кожи обожжено. Мне сложно рассмотреть часть туловища женщины. Но то, что я вижу, – это ужасно. Степень поражения, похоже, очень велика; ожоги обильные и глубокие. Я не уверена, что такие травмы вообще совместимы с жизнью.

Тамара открывает глаза, и у меня мороз проходит по коже.

В них такая мука, описать которую невозможно.

Нечеловеческая боль, невыносимая.

Увидев взгляд Тамары, муж начинает кричать:

– Помогите ей, сделайте что-нибудь! Ей же больно! Она же дышать от мучений не может!

К нему подскакивает медсестра со шприцем.

Пожарные негромко переговариваются.

Судя по их репликам, они не понимают, почему возгорание проводки вызвало такое сильное пламя в нескольких комнатах квартиры.

Я слушаю их недоуменные рассуждения – и мне становится страшно.

Я вдруг начинаю понимать, что вот именно сейчас у меня остался последний шанс переждать сокрушительную бурю. Спрятаться от мощной черной силы, уничтожающей все и всех на своем пути. Последний шанс – другого не будет. Если я им сейчас не воспользуюсь и не приторможу – мне придется несладко…

Муж молчит, но мне кажется, что я слышу все его мысли столь же явственно, как будто он произнес их вслух.

Ужасно переволновался.

Хорошо, что для меня лично вся эта ситуация обошлась без особых потерь.

И по логике – надо бы забить на все происходящее, спрятаться в своей норке, стать страусом. Но только, находясь в безопасности, с собственной совестью все равно не договоришься. Получится, что мы кинем коллегу, не выполним последнюю просьбу Бороды; струсим и отступим.

И чем жить с такой тяжестью на сердце – лучше перебороть страх, все как следует обдумать и двигаться дальше. Ну, или по крайней мере попытаться…

– Если проводка коротнула – возникновение пожара возможно. Но, конечно, выглядит это совершенно иначе, чем ты описывала. – Леня на секунду умолкает. Мимо нас проходит врач – однако это не тот доктор, который проводит операцию Тамаре, и муж отворачивается. – Очаг возгорания в таких случаях – всегда один, и сначала появляется чад, тление. Это может даже несколько часов занять. А еще сейчас везде ставят предохранители. Если перепад напряжения был в одной комнате – то в других помещениях все отрубается.

Я грустно вздыхаю. И пожарные о том же самом толковали. Тот огонь в квартире Тамары к техническим неполадкам не имел ровным счетом никакого отношения.

– Возможно, и смерть Игоря, выглядящая так естественно, на самом деле таковой не является. – Я встаю со скамейки (они в этом больничном коридоре жутко неудобные, слишком низкие – в детском саду их, что ли, взяли?), делаю пару шагов и возвращаюсь. – Просто сначала я не подозревала…

Выговорить «такой чертовщины» я так и не решаюсь.

Народная мудрость «не поминай лиха» – на самом деле верна.

Имя, упоминание – это ключ к проявлению того, о чем говорится.

Когда я зову умерших людей по имени – очень часто их астральные оболочки приходят ко мне, и…

«Что с мамой? Что говорят врачи?»

Прямо рядом со мной оказывается Игорь.

Мой муж его в упор не видит, что-то высматривает в меню мобильного телефона.

Ну вот, говорю же – иногда, когда зову по имени, приходят. Но часто появляются и по собственной инициативе.

Отвечаю ему мысленно:

«Врач сказал – ситуация сложная. Кожа сильно обгорела».

«Вы можете помочь маме? Вы можете сделать так, чтобы она жила?»

«У меня нет таких способностей, я не занимаюсь целительством. Я только вижу иногда проблемы со здоровьем…»

«Вот, блин, как жалко! Нет, не то чтобы мне здесь плохо. Я толком еще и не понял, как тут. Но мне все-таки реально не хватает тела. И я хочу, чтобы мамочка жила. Достаточно уже и того, что я помер! Не хватало еще, чтобы и мать в ящик сыграла. Батька-то в чем виноват, двоих хоронить! Скидка за опт тут вряд ли утешит…»

А этот Игорь мне начинает нравиться. Помню себя в его положении – мной овладела паника, и было совсем не до шуток. Паренек же молодец – даже пытается демонстрировать чувство юмора.

«Игорь, у тебя прежде болело сердце?» – мысленно интересуюсь у парня и невольно улыбаюсь.

По коридору проходила медсестра. Игорь игриво приобнял ее, сделал с ней пару шагов, чмокнул в щечку и вернулся. Девушка никак не отреагировала на прикосновение астрального тела недавно умершего парня.

«Неа, никогда с мотором никаких траблов не было. Я ваще не понял, что со мной произошло. – Игорь проводил медсестру грустным взглядом, нарисовал ребром ладони в воздухе окружность, явно демонстрирующую шикарный бюст девушки, а потом развел руками: – Блин, и с девчонками без тела не погуляешь… Да, так вот. Маман, как обычно в последнее время, стала ныть, чтобы я никуда не отлучался, и…»

«Подожди-подожди, что значит – «не отлучался»? А почему? Ты уже большой мальчик, – я невольно сглотнула подступивший к горлу комок, – уже большой мальчик… был… Ты в школе учился или поступил уже?»

«Последний год в школе. Поступать думаю – то есть думал, но это неважно уже… А маман с цепи сорвалась – да решила, что я этого ее ученика убил. Сейчас в школе каникулы… И мать меня на свои занятия таскала. Пока вам там всяким астралом мозг парила – я в Инете сидел, девчонок на мамбе клеил… а потом бац – и помер».

– Подожди, подожди… Тамара подозревала тебя в убийстве Ильи?!

От неожиданности я, наверное, заорала во все горло.

– Рыжая, ты чего? – Леня удивленно на меня посмотрел.

А на том месте, где стоял Игорь, больше никого не было…

Глава 7

1923 год, Чефалу, Италия

– Я его Алая женщина. К тому же я первая познакомилась с ним!

– Ну и что? Если бы он любил тебя, то не обратил бы на меня внимания! А он – обратил!

– Послушай, ну это просто смешно! Ты уже столько времени находишься в аббатстве Телемы и до сих пор не поняла: сексуальная верность – это рабство, и Алистер никогда не сможет принадлежать только одной женщине!

– Все равно он мой! Мой – ты слышишь?!

– Какой твой, у нас с ним растет дочь!

– Я тоже смогу ему родить столько детей, сколько он пожелает!

– А он желает?

Ниннет не нашлась, что сказать в ответ Лие на последний вопрос, и с силой шваркнула о кафельный пол тарелку, брызнувшую во все стороны мелкими осколками.

Подслушивающий под дверью кухни эту перебранку Кроули попятился.

Нет-нет, он сейчас совершенно не хочет видеть своих женщин!

Как же его расстраивают вечные женские ссоры!

Лия права: они живут втроем уже много лет, вместе основали общину, вместе делят постель и хлеб. А Ниннет все не успокоится, постоянно затевает скандалы. Повезло еще, что сейчас в аббатстве нет учеников. Хорош был бы учитель, который не может научить хотя бы двух своих женщин жить в мире…

Стараясь не хлопнуть дверью, он выбрался из дома, поправил расшитую золотом голубую мантию с алой подкладкой (в аббатстве Телемы все ученики должны были носить такие мантии, только у неофитов золотая вышивка на спине отсутствовала) и направился по оливковой аллее к пляжу.

Две женщины, трое детей (сын Лии, сын Ниннет и общая с Лией дочь Пупэ) – от всего этого так устаешь!

«Наверное, было ошибкой приближать к себе Ниннет, – думал Алистер, разглядывая виднеющуюся впереди ослепительно-синюю полоску моря. – Лия – это правильное решение. Помню, когда меня ей представили, я даже не смог толком говорить – сразу стал целовать ее, и она мне отвечала с таким жаром! Высокая, тонкая – эта женщина была полна жизни и очарования. С Ниннет мы с Лией познакомились в Париже. Она казалась такой больной, и ребенок ее выглядел воистину умирающим. Я предложил ей пожить у нас из жалости, думая совместными прогулками по лесу укрепить здоровье этих двух несчастных… Впрочем, конечно, не стоит столько внимания уделять женщинам. Если так подумать, женщины делятся на две категории: порочные и целомудренные. Таким образом, мы изначально понимаем: единственная ценность женщины – это влагалище, только и всего…»

Добравшись до пляжа, Алистер кинул одежду и нагишом бросился в теплые соленые волны.

Вид близлежащих скал вызвал у него легкую грусть.