На волоске (СИ) - Марьяна Брай

– Сколько ты здесь? – спросила ее собеседница с более низким, бархатным тембром.

– Я спуталась, но не меньше восьми лун, - ответила первая.

– Ты видела ту балийку, что привезли вместе с хиреткой? – голос собеседницы сменился на более щебечущий, видимо, она хотела закрыть тему пустыни и перекинулась на самое интересное – на нас с Палией.

– Да, она белая как трава под землей. Фалея водит ее к себе, когда принимает еду. Говорят, что за них заплатили золотом.

– Их-то не отправят в пустыню. Это точно. Такие – большая редкость. Во всей Синцерии их можно пересчитать по пальцам, но я слышала, как Фалея говорила с Кали, и они хотят получить от них детей. Тогда больше не придется покупать новых.

– Но как? – удивленно переспросила девушка, голос которой был как у простуженной.

– Фалея не велит дать им горькой травы, и они понесут. Вот бы увидеть какие у них дети. Они сразу рождаются белыми и темными, или цвет кожи меняется потом?

От подслушанного разговора мне стало страшно и противно одновременно. Так нас планируют оставить на развод, как редких породистых собак?

Палия прервала мои грустные мысли, а Крита, которая слушала разговор на улице вместе со мной, сидела теперь не шелохнувшись.

– Рассказывай. Пока никого нет, Палия. Что она говорила тебе? Почему ты так долго? – нетерпеливо затараторила я шепотом.

– Она, прежде чем начать еду, попросила Кали расплести мои волосы. Потом та причесала меня, и Фалея стояла сзади меня. Она гладила их, переплетала, запускала пальцы мне прямо там, - она протянула руку к затылку и подняла ее вверх по голове.

«Значит, именно эта голова является для нее идеалом» - подумала я. Хорошо. Как нам сказали. У нас есть пара рундин. Судя по всему, это что-то вроде наших недель.

– Ты спрашивала ее о чем-то? Или она? Она спрашивала тебя?

– Да. Она спрашивала есть ли у меня братья. Я сказала, что да. А еще она спросила сколько в Балии девушек, как я.

– И что ты ответила? – с замирающим сердцем спросила я подругу.

– Таких больше нет. Только я продолжаю род снежных балийцев. Очень сложно оставаться без солнца, ведь наши дома постоянно кочуют. Только меня возили в повозке укрытой. Отец должен был отдать меня за сына близкого друга.

– А твои волосы? У всех девушек такие же густые и блестящие волосы?

– Нет. Только у меня, потому что у них они выгорают на солнце и начинают отливать красным. Путаются, а от плохой еды начинают выпадать.

– Ясно. Тогда нам надо узнать еще кое-что, и вся картинка сложится, - тихо сказала я и выдохнула.

Рундиной действительно оказалась неделя, только вот дней в ней было девять. Непривычно, но придется смириться. Всего рундин пять, и эти пять циклов - что-то похожее на наш месяц, но девушки не смогли мне объяснить, как называются эти пять рундин. Значит понятия месяца здесь просто не было. Они что-то объясняли про луны, но то ли у них было мало знаний, то ли у меня мозг отказывался принять двоелуние.

Четыре основные божества брали на себя по два цикла в году. То есть, два месяца, если говорить просто. Это, как если бы у нас весной заведовала богиня любви, летом бог войны, осенью бог плодородия, а зимой бог смерти. Логично, только и Боги здесь были совершенно незнакомыми.

Две рундины я, как клещами, вытягивала из подруг информацию об этом мире. Во-первых, потому что, когда еще я все узнаю, во-вторых, делать все равно было нечего.

Палия продолжала ходить на завтрак и ужин к хозяйке, и иногда приносила новые сведения, но все они были малоинтересны.

За несколько ночей я смогла найти место для ножа. Правда, пришлось им воспользоваться, чтобы подковырнуть камень у стыка пола и дома во дворе. И каждую ночь я занималась тем, что рыла под ним ямку. Выкидывала землю в каменные круги, которыми были обложены цветники и лоза, поднимающаяся к крыше. Землю сложно было назвать землей. То ли у них это какой-то специальный раствор, на который и клеились камни, то ли в их земле было слишком много мелких камней, похожих на отборный щебень очень маленькой фракции.

Меня часто пугали шумы и звуки. Тогда я быстро закладывала ямку камнем и спешила в сторону туалета. Нервы были ни к черту после десятого дня земляных работ.

В одну из таких ночей я и познакомилась с охраной этого «прелестного» места. Я почти закончила рыть свою ямку под камнем, когда услышала шаги от столовой. Поставила камень на место, кое-как завернула нож в тряпку и сунула в сапог. Шагнула к лестнице и с привычным видом, якобы только спустилась, побрела к туалету. Возле калитки, что вела на задний двор я и встретила Лафата. Тогда я еще не знала его имени, но испугалась знатно.

Он встал как вкопанный, когда увидел меня. Потом быстро выглянул за калитку, чтобы удостовериться, что во дворе все хорошо. Я думала только об одном – за что они здесь работают. Значит, и он тоже был виновен в смерти девушки.

Я постояла в туалете, наблюдая за ним в щелку шторки. Луны светили так хорошо, что двор был освещен как будто светом из больших окон. Мужчина прошелся по двору, будто искал что-то. Видимо он услышал скрежет, с которым я вытаскивала из ямки камешки. Вот черт, а ведь оставалось совсем немного. Теперь я буду бояться выходить одна. Но говорить девушкам о моей хоронке я не планировала. Да и переживать буду не только о себе, если выходить будем вдвоем. Палия знала о ноже, но после того дня, когда я в дороге спрятала нож в сапог, она так о нем и не спросила.

Я вернулась к лестнице и уже было собралась сделать шаг на первую ступеньку, как мужчина сделал шаг ко мне. Он был на две головы выше меня. Рубаха