Проклятая звезда - Джессика Спотсвуд

— Прости. — Конечно же, этого совершенно недостаточно. Я засовываю руки поглубже в карманы, чтобы ненароком не потянуться к Финну. — Я не уехала бы вот так, по собственной воле. Я надеялась, что они дадут мне возможность все объяснить. Я ни за что на свете не хотела сделать тебе больно.

— Но сделала. И сейчас делаешь. — Он снова поворачивается ко мне и понижает голос: — Объясни сейчас. Ты просто обязана это сделать.

Я смотрю мимо него на темные окна монастыря.

— Не надо бы нам стоять тут в таком открытом месте, — говорю я, увлекая его от ворот в глубь сада.

Ветви самшитовых деревьев покрыты кружевами инея. Мы забираемся в укромный уголок, где свежо и тихо. Трудно представить, что он находится посреди огромного процветающего города, — такое место могло бы быть где угодно.

Мысль о том, чтоб сказать Финну правду, переложив на его плечи ужасное бремя истины, ненавистна мне, но, возможно, будет лучше, если он узнает, что поставлено на карту. Он должен знать, какой опасности подвергается всякий раз при встрече со мной, и решить, готов ли пойти на такой риск. Пусть даже во имя любви.

Страх перед его решением никак не противоречит моему желанию обезопасить любимого.

— Они угрожали не моим сестрам, — шепчу я.

— Значит, отцу? — спрашивает он, но я качаю головой. Это понимание бьет его наотмашь, его лицо искажается, он закрывает глаза. — Они угрожали мне.

— А еще они сказали, что донесут на твою мать. Или на Клару. — Меня душат слезы, поэтому голос звучит словно воронье карканье.

— Проклятие, — бормочет Финн и бьет ладонью по высокой каменной стене, которой обнесен монастырский сад. — Ты должна была рассказать мне. Вместе мы бы что-нибудь придумали. А теперь мы оба торчим в этом городе, и половина его населения охотится за тобой, а Братья сжигают на кострах книготорговцев. Я чуть было не украл лошадь и не уехал домой. Я до сих пор порываюсь это сделать.

— Это только навлекло бы на нас еще больше подозрений, — говорю я, делая шаг вперед. Теперь я почти касаюсь его руки, почти ощущаю тепло его тела.

— Знаю, — огрызается Финн, и я отступаю обратно. — Я не могу покинуть Братство. Уж поверь, я размышлял на эту тему.

— Прости, Финн. Мне очень жаль, что все так сложилось. — Я не знаю, что тут еще скажешь.

Он запускает руку в волосы.

— Я так тосковал по тебе! Я не понимал, почему ты уехала, и это почти свело меня с ума. А дела в Чатэме идут все хуже и хуже. Они — мы — в прошлом месяце арестовали двух девушек. И такое происходит повсюду в Новой Англии. Харвуд переполнен невинными жертвами.

В его голосе звучит горечь. Господь знает, как тяжело ему пришлось.

— Кого арестовали?

— Мину Кост обвинили в безнравственности. — Финн хмурится, и я чудовищным усилием не даю себе протянуть руку и разгладить кончиками пальцев морщинки на его лбу.

Мина — младшая дочь в семье, которая держит в Чатэме пансион. Это гибкая улыбчивая девушка с волосами цвета пшеницы.

— Ее отец поймал, когда она ночью вылезала из окна своей спальни, а Мина отказалась ответить, куда она собралась. Он бил ее, Кейт, а Ишида только что не поздравлял его с правильными действиями, а я стоял рядом и смотрел на это!

Мои кулаки сжались. Я никогда прежде не видела Финна таким. Его всегда возмущали действия Братьев, он роптал, но такая едва сдерживаемая ярость бушевала в нем впервые. На меня вновь нахлынуло чувство вины.

— Как это ужасно для тебя!

— Для нее это куда как ужаснее, черт возьми. И я ничего не мог с этим поделать! — Он издает пугающий, неприятный смешок. — Потом они схватили Дженни Саутер со старым атласом. Она просто невежественная девчонка из безграмотной фермерской семьи, которая пыталась получить представление о мире, и… — Он оборвал себя. — Я подозреваю, что дальше будет только хуже. И я то рвусь домой защищать маму и Клару, то хочу остаться здесь, чтобы позаботиться о тебе.

— Тут мы можем заботиться друг о друге, — поправляю я, наклоняясь к нему.

Он улыбается, и от уголков его глаз разбегаются лучики. При виде этой улыбки узел в моей груди немного ослабевает. Может быть, он все-таки сумеет простить меня.

— Мне бы не помешало немного заботы… Без тебя я на самом деле несчастен.

— Я тоже. Я ужасно по тебе тосковала. Но ты мог бы просто сказать Братьям, что передумал и не хочешь больше быть членом их ордена. Я не стала бы тебя винить.

— После обряда посвящения это считается изменой. — Финн снимает с правой руки перчатку и демонстрирует серебряное кольцо на пальце. — Кроме того, я думал… надеялся… что, оставшись в Братстве, смогу сделать больше добра.

В его искренности моя погибель. Я делаю шаг вперед, и Финн прижимает меня к себе. Его губы мягко касаются моего виска.

— Кейт, — шепчет он. Его голос хрипнет от страсти.

— Я знаю. — Я одним пальцем провожу по колючему небритому подбородку Финна, а потом изо всех сил обнимаю любимого. Я теряю голову, вдыхая запах чая и чернил, запах Финна, и задыхаюсь от счастья.

Я не знаю, смогу ли снова когда-нибудь обнять его.

Его руки зарываются мне в волосы, скользят по спине, по линии бедер, словно он хочет убедиться, что это на самом деле я, тут, в его объятиях, целая и невредимая. Его губы движутся от моего виска к скуле. Я поднимаю лицо, надеясь встретить губами его губы, и не разочаровываюсь. На несколько мгновений весь внешний мир становится Финном — его губами, его дыханием, его руками. Потом я вырываюсь и утыкаюсь озябшим лицом в его шею. Дрожа, он обеими руками обнимает меня.

— Боже милостивый, ты окоченела вся.

— Со мной все в порядке, — заявляю я.

Городские часы на башне отбивают над нашими головами половину первого.

— Ты должна вернуться в монастырь. Что, если кто-нибудь тебя хватится?

— Некому. Моя соседка по комнате спит очень крепко.

— Такая стриженая, с веснушками? Которая дала тебе свой сидр, — вспоминает он, и я киваю, чувствуя себя до смешного счастливой от того, что он тоже украдкой наблюдал за мной.

— Она очень славная. — Я чуть-чуть отступаю, чтобы взглянуть на него. — А как Рори?

— В истерике. Я дал ей немного виски и сидел с ней, пока она не отключилась.

— С твоей стороны было очень благородно позаботиться о ней. — Это так похоже на Финна — взять под опеку того, кому плохо, даже если это рыдающая девчонка, с которой он едва знаком. — Знаешь, это ведь Рори во всем виновата, а вовсе не Саши. Рори потеряла контроль над своей магией.

Я рассказываю потрясенному Финну всю правду о Саши и Рори — о том, что они сестры и ведьмы.

— Саши теперь отправят в Харвуд, да? — спрашиваю я.