Ренегат - Артем Мичурин

— Не густо? Напомни-ка, за что тебя муромские разыскивают? Ах да, ты спёр у них бомбу с химическим говном, способным похоронить враз кучу народа. Если бы я работал на Муром, твой палец занял бы тринадцатое место, став пятым в числе аутсайдеров коллекции.

Стас усмехнулся, но уязвлённое самолюбие всё же легонько кольнуло, потребовав более высокого места в рейтинге отрезанных пальцев. «Да, прекрасное новое ощущение» — вспомнил он слова охотника. — «Кто же, интересно, меня обошёл?».

— И кто же меня обошёл?

— Какая разница? — флегматично отмахнулся Коллекционер. — Они уже мертвы.

— Ладно-ладно, признаю — я заинтригован? Кто у тебя в первой тройке?

Нарочито безразличное выражение на лице охотника сменилось довольной улыбкой.

— Хм, дай-ка вспомнить за кем у нас третье место, — он задумался, беззвучно шевеля губами, — Шомпол? Да, точно — Тарас Шомпол. Двадцать пять золотых я за него выручил. Но побегать пришлось хорошо. Почти три недели угробил на козла.

— А кто это?

— Ты не знаешь Шомпола?

— Ни разу не слышал о таком.

— Станислав, Станислав… — Коллекционер разочаровано вздохнул. — Ты же вроде из Владимира, а с историей родного края не знаком совсем. Стыдно должно быть. Имя Тараса Шомпола лет семь-восемь назад у торгашей ваших на слуху было прочнее собственного. Много он им нервов попортил со своей бандой. И не только нервов. Так вот эти самые торгаши решили скинуться и заказать Тараску. Ещё условие поставили — чтоб подох душегуб от автоматного шомпола в ухо, как сам любил с потерпевшими расправляться.

Стас недоверчиво хмыкнул.

— И что же, удалось подобраться вплотную к главарю банды и во сне его ухайдакать?

— Нет, конечно. Грохнул засранца из «Винтореза» метров с пятидесяти.

— А как же пожелание клиента?

— Ну, пожелание клиента — дело святое. Пришлось ещё двое суток ждать, чтобы откопать покойника, отрезать ему палец, башку, и шомпол в ухо вставить. В таком виде он перед клиентом и предстал. Этого хватило.

— Понятно. А остальные победители?

— Про вицечемпиона я тебе уже как-то рассказывал.

— Муромский безопасник с семьёй?

— Он самый. Сорок золотых. Хотя второе место его пальцу, конечно, не совсем честным путём досталось. Как-никак заказ- то на пятерых был.

— Сам, жена, двое сыновей и дочурка лет двенадцати.

— Точно, — подтвердил охотник. — Хорошая у тебя память.

Стас нахмурился, глядя вниз, туда, где слегка подсохшая грязь расходилась трещинами от подошв сапог.

— Это правда? — спросил он, оторвавшись от созерцания попираемого ногами глинозёма.

— Не понял.

— Ну, та история с девчушкой. Ты что, в самом деле трахал умирающего ребёнка?

Коллекционер повернул укрытую капюшоном голову, и солнце на мгновение ярко вспыхнуло, отразившись в жёлтых глазах.

— У тебя с этим проблемы? — поинтересовался он невозмутимо.

— Так это правда или нет?

Охотник помолчал немного, улыбнулся и пожал плечами.

— Сам решай.

— Значит трахал.

— Как тебе будет угодно.

— Бля, это же просто пиздец. Нахрена такое делать? Получил заказ — убей. Убийство можно понять. В конце концов, у каждого своя работа. Но зачем глумиться над полумёртвым дитём? Будь хоть нормальная, хоть мутант — она этого не заслужила. Не успела заслужить. Какая необходимость? Трахать что ли больше некого?

Коллекционер терпеливо выслушал обличительную речь, вздохнул и поскрёб подбородок, скрепя щетиной.

— Это риторический вопрос?

Стас хотел было ответить, но передумал и, сплюнув, молча продолжил путь.

Западная окраина Арзамаса впечатление производила гнетущее. Даже издали. В первую очередь этому способствовал смрад. Кисло-сладкий, удушливый, он заплывал в ноздри, обволакивая их помойной слизью, настолько глубоко, что даже во рту чувствовался тошнотворный привкус целого набора непотребных ингредиентов, обычно далёких от языка, но хорошо знакомых носу. Стелящаяся над крышами дымная пелена, формировавшая ранее основу «букета», всё больше пасовала перед гнилостным напором, способная теперь лишь разбавить его острыми нотками печной копоти.

Но запах был не единственным виновником создания общей неприглядной картины. Он, скорее, удачно дополнял её, ложась яркими масками поверх монотонной чёрно-бурой гаммы кособоких лачуг и заросших грязью проулков. Трущобы муромских пригородов на здешнем фоне представлялись Стасу не иначе как чистыми и опрятными.

— У вас везде такая благодать? — спросил он, пряча нос под воротник куртки.

— Что, пробирает? — усмехнулся Коллекционер и с шумом заполнил лёгкие ядовитым смрадом, будто не в силах надышаться. — Это Тёша. Здесь она ещё чистая относительно. Вот ниже по течению, там да-а-а. Привыкнешь.

Скоро показался и сам источник зловония, обозначенный полусгнившим деревянным мостом над круто уходящими вниз берегами.

— Твою же мать, — прогундосил Стас, идя по осклизлым брёвнам вслед за охотником. — Что сюда сливают?

— Всё, — ответил тот лаконично.

Сие ёмкое определение подтверждалось как запахом, так и внешним видом реки. Её мутные воды, омывающие опоры моста метрах в двух под ногами, были окрашены в цвет, не сразу поддающийся определению. Желтовато-землистый с чёрными, извивающимися, будто черви, прожилками. Скопившаяся вдоль берегов коричневая пена укрывала груды разнокалиберного мусора, и не только.

— Что это? — указал Стас на крупный белёсый предмет, выглядывающий из-под слоя отходов жизнедеятельности. — Труп? Едрёна мать, точно. Это ж утопленник!

Коллекционер подошёл к краю моста и, не проявляя особой заинтересованности, глянул вниз.

— Не знаю, утопленник или нет, но что труп — точно. Уже дня три как, — заключил он со знанием дела.

— Это нормально? — Стас, борясь с тошнотой, продолжал внимательно изучать колышущуюся вдоль берегов массу.

— М-м?

— Нормально, что трупы в реке рядом с жилыми домами плавают?

— Как тебе сказать? Вообще, разумеется, ненормально. Покойников тут сжигать принято. Но случаи-то всякие бывают. Пырнули да в реку бросили. А кому его оттуда доставать хочется? — охотник потянул Стаса за рукав. — Ладно, пойдём. Больно ты впечатлительный.

— Кошмар, бля. У вас когда последняя эпидемия чумы была?

— Хрен знает, — пожал Коллекционер плечами. — Дизентерия случается, а про чуму не слышал. Тут народ закалённый. А ты, кстати, поменьше удивляйся. Всякого ещё насмотришься. И на местных не глазей. Не любят они, когда пялятся.

— Они? — Стас вопросительно поднял брови. — С чего вдруг такая отчуждённость? Я думал, что все мутанты — братья.

— Тебя с детства учили к словам цепляться?

— А тебя — вопросом на вопрос отвечать? Ты, случайно, не еврей?

Охотник вытаращил глаза и зашёлся каркающим смехом.

— Еврей? — переспросил он, отдышавшись. — Может быть, может быть… Я бы ответил точнее, если б папа с мамой не забыли крошку-мутанта в помойной яме.

— У-у… Сирота… — делано огорчился Стас и смахнул невидимую слезу. — Я растроган.

— Только не разревись.

Смердящая Тёша осталась позади, наедине со своими мертвецами. Охотник молча шагал по безлюдным проулкам и Стас, пытаясь не наступать в особо подозрительные лужи, шёл за ним. Вонь по мере отдаления от реки ослабевала, но об окончательном её исчезновении не могло быть и речи. Судя по цвету и запаху жидкостей, хлюпающих под ногами на раскисшей земле, помои, а так же содержимое ночных ваз жители Арзамаса имели обыкновение выливать прямо на улицу. Стас мысленно поблагодарил судьбу за то, что встреча с этим дивным местом была уготована ему не в разгар лета.

Чёрные, изъеденные гнилью коробки домов, казавшиеся издалека жалкими сараюшками, вблизи выглядели гораздо внушительнее, но не менее уродливо. Большинство имело два яруса. Фасады сверху украшались одним-двумя крохотными оконцами, нижние ярусы окон были лишены. Цельность стен там нарушали только низенькие двери, метра в полтора высотой. Многие дома были вымазаны странным чёрным веществом с матовой поверхностью испещрённой каплями подтёков. Иногда только снизу, реже полностью. Эти отталкивающего вида сооружения нависали с двух сторон над узким проулком, сдавливая его, будто тиски.

— А куда люди все делись? — поинтересовался Стас, оглядывая мрачные ряды плотно закрытых дверей.

— Люди? В этом районе людей нет. Только братья-мутанты, — усмехнулся Коллекционер. — А они по домам сидят. Кто бухой сутра, кто под наркотой, а кто и подох уже в конуре своей тихонько. Чего им тут зря говно месить? У кого работа есть, так они все к центру ближе двигают спозаранку, возвращаются за полночь. Так что если увидишь здесь днём прохожего — держи палец на спуске. Это либо нарик выполз дозу заработать, либо другой какой маргинал голодом к лихому делу принужденный.