Там помнят о нас - Алексей Авдеев

— Что бы значило это скопление, комиссар? — спросил Бажанов. — Не намереваются ли они начать массированное наступление на партизан? Или решили блокировать нас в лесу, чтобы помешать работать на «железке»?

Заняв деревни, немцы лишили нас связи с жителями, перекрыли засадами все пути и дороги, по которым мы ходили на боевые задания. Надо было что-то предпринимать. И мы решили временно прекратить походы на железную дорогу. Затаиться на несколько дней — создать видимость ухода и этим усыпить бдительность оккупантов. Но одновременно начать активную деятельность на шоссе, на большаках и проселках. Прежде на этих коммуникациях наши минеры появлялись изредка, больше работая на «железке», где каждое организованное нами крушение наносило вред противнику, в десятки раз больший.

В это время получили из Москвы радиограмму:

«Впредь сообщайте о наиболее отличившихся бойцах и командирах, заслуживающих представления правительственной награде». Мы передали в Москву: «Считаем достойными представления правительственным наградам товарищей: Голохматова, Моргунова, Келишева, Иванова, Мокропуло, Широкова».

27 мая из Москвы получили следующее задание: «Обстановка требует максимального усиления разведки о воинских перевозках противника по железной дороге и шоссейным магистралям. Необходимо вскрыть: количество поездов, колонн транспорта, проходящих в каждом направлении, характер грузов, рода войск, количество, наличие техники, особенно танков, артиллерии, нумерацию частей, пункты перевалки и сосредоточения войск и грузов. Одновременно с усилением разведки, активизируйте боевые действия. Особенно на железной дороге. Регулярно информируйте Центр».

А вскоре приняли радиограмму: «Дайте точные координаты вашего местонахождения. Ориентируйте по отношению к населенным пунктам. Сведения о погоде сообщайте радиограммами».

Получив указания, мы немедленно организовали разведгруппы и оборудовали наблюдательные пункты близ «железки» и шоссе. Одновременно с этим приступили к операциям. Для этого у нас были прекрасные ПТМ-35 (противотанковые мины), недавно сброшенные с самолета. Эти пятикилограммовые мины с металлическим корпусом и упрощенным взрывателем были удобны и надежны. Они не боялись влаги: их можно было ставить в грязь и даже в воду. ПТМ-35 взрывались не только от тяжести гусеницы танка или колеса автомашины, но и от нажима ноги человека. Их-то мы и решили использовать в период временного затишья. Причем, поставив одну ПТМ-35 на большом отрезке дороги, на этом же участке, чтобы сбить с толку вражеских саперов, мы делали несколько ложных закладок (в каждую ложную мину-яму клали куски железа, осколки снарядов, которые реагировали на миноискатель не менее активно, чем и настоящая боевая мина с металлическим корпусом).

Не раз наши ребята, вернувшись с задания, со смехом рассказывали, как фрицы после взрыва нашей мины долго бродят по дороге с миноискателями. Найдя ложную мину, начинают ее расстреливать, надеясь, что она взорвется. Не добившись успеха, наконец решаются разминировать. И, найдя кусок железа или осколок, с бранью швыряют его, плюются, а иногда открывают беспорядочную стрельбу, как говорится, в «белый свет». На участках дороги, проверенных вражескими саперами и давшими «добро» на возобновление движения своего транспорта, мы старались в ближайшую же ночь установить боевые мины.

Не обошлось без потерь с нашей стороны. «5 июня на минах подорвались Овсеенко и Ананьев. Ранения тяжелые, — сообщили мы в Москву. — В отряде, кроме раненых, 9 больных простудными заболеваниями». В этой же радиограмме сообщили: «С 31 мая по 7 июня на шоссе Смоленск — Орша нами подорвано 11 автомашин противника. Из них три легковых. Два грузовика с живой силой, остальные с военными грузами. При взрывах убито и ранено до 40 солдат и офицеров. На двухкилометровом участке шоссейной дороги Красное — Рудня Изубры установлено 6 ПТМ-35. 10 июня один километр южнее Макаровки уничтожено 360 метров телеграфной и телефонной линии на участке железной дороги Красное — Рудня».

Чем сложнее становились условия нашей работы, тем изобретательнее и хитрее мы действовали. Как-то ребята принесли из деревни Кисели объемистый джутовый мешок из-под сахара. На нем крупными черными буквами было написано: «Цуккер». Мешок собирались разрезать на портянки. Но, поразмыслив, решили устроить из него сюрприз для оккупантов. Особенно творчески к делу отнесся командир отделения Алексей Моргунов.

Перед заходом солнца 7 июня Моргунов и с ним Рогожин, Назаров, Горотко, Иванов, Келишев, Ерофеев и Широков вышли из лагеря. С собой ребята захватили, кроме мешка из-под сахара, гаубичный 152-миллиметровый снаряд, 9 килограммов тола в шашках и инерционный электрический взрыватель с часовым замыкателем.

Прибыв на место операции, омсбоновцы наполнили мешок сором и травой. Затем вложили в него артиллерийский снаряд, тол.

Была глухая полночь. Движение по шоссе в это время прекращалось. Келишев и Иванов еще раз осмотрели общее творение — сюрприз.

— Ну, как, ребята, похоже? — спросил Келишев.

— Похоже, и даже очень! — уверенно заявил Саша Назаров.

— Ребята, закройте глаза и представьте себе, что вы едете на машине и вдруг видите этот мешок. Какая мысль вам придет в голову прежде всего? — спросил Моргунов.

Все засмеялись, загомонили.

— Какая еще мысль? — удивился Широков. — Не успеешь подумать, как прочтешь: «Цуккер».

— Точно! — поддержал его Иван Рогожин. — Сахар!.. А другие мысли не успеют прийти — поздно будет.

— Ну что ж, давайте кончать, — подвел итог Моргунов. — Поставим часовой предохранитель на час. Как, хватит?

— Вполне.

Толстой цыганской иглой с продетым в нее куском шпагата Иванов аккуратно зашил мешок. Выпрямился, протянул иглу Рогожину.

— Держи, Иван, пригодится еще. Берем, Леха. Понесли!

Вдвоем с Моргуновым они подняли тяжелую упаковку, отнесли на середину шоссе. Отошли и еще раз внимательно осмотрели сюрприз со всех сторон. Переглянулись, довольные сделанной работой.

— Ну, кажется, все! — сказал Моргунов. Поднял руку, добавил: Минутку! Тихо! — приложился ухом к сюрпризу, прислушался.

— Ну как, работает? — склонился над ним Иванов.

— Еще бы! Механизм-то что надо… Пошли!

Мешок-сюрприз лежал на шоссе, производя впечатление случайно упавшего с проходившего транспорта. Начало светать. Омсбоновцы, затаившиеся на наблюдательном пункте, услышали нарастающий гул моторов. Из-за поворота шоссе показалась одна, а за ней — вторая легковая автомашина. Не доезжая метров пятьдесят до мешка-сюрприза, черный «мерседес» резко сбавил ход, подъехал к «цуккеру», остановился. Вторая легковушка затормозила с другой стороны мешка. Из «мерседеса» вышли трое. Из второй машины — двое. Офицер, которого хорошо было видно через бинокль, указал рукой на мешок с «цуккером», улыбнулся. Видимо, приказал что-то шоферу. Тот козырнул, шагнул к мешку, склонился на ним. И тут рвануло! Когда черный, остро пахнущий дым отполз в сторону, на шоссе никого и ничего не было видно. Только на месте взрыва чернела воронка, из которой поднималось облачко…

Под крышей

На шестой день, похода кончились продукты. Тяжелые ночные переходы и тревожные дневки в залитом весенними паводками лесу измотали ребят, а прошли по прямой всего пятьдесят километров.

Галушкин все чаще и чаще останавливался, поглядывал на тяжело шагавших ребят. Он хорошо понимал, что без еды далеко не уйдешь. Борис достал карту и обвел карандашом название деревни, стоявшей далеко от большака. Ребята окружили его.

— Пойдем сюда.

Через полчаса остановились на опушке. Виднелись избы небольшой деревеньки. Вечерело. На улице никого. Сели, стали ждать.

Из трубы крайней избы потянул дымок. На дворе показалась женщина. Галушкин поднял бинокль: из дома вышел седобородый старик с ведрами, скрылся в сарае. Где-то лениво залаяла собака.

Солнце ушло за грозовую тучу. Галушкин оглядел ребят, спросил:

— Ну как, рискнем?

— А что ж делать? Без жратвы дальше не пойдешь, — ответил Щербаков.

Его дружно поддержали. Галушкин вздохнул:

— Верно, ребята, ничего другого не остается. Сегодня или завтра, а в какую-то деревню зайти все равно придется. Лучше раньше, пока совсем не ослабли.

— Правильно, Лаврентьич, — поддержал командира Головенков.

— Значит, решено. Николая пока оставим здесь. За старшего Сергей. В случае тревоги нас не ждать. Двигаться по главному маршруту, оставлять ориентиры. Мы догоним. Понятно?

— Лаврентьич, а почему я? — недовольно забурчал Щербаков.

Галушкин не ответил, а только строго на него глянул.

— Видать, за смекалку тебя Борис в начальники выдвигает, — шепотом поддел Щербакова Маркин. — Станешь шишкой, не забывай нас, сирот.