Ловушка для влюбленных - Трейси Уоррен

– А что вы читаете? – поинтересовался Адриан.

Она повернула книгу изящной кожаной обложкой вверх.

– Томик стихов Китса. «Эндимион». Вы читали? Герцог кивнул:

– Имел удовольствие, хотя некоторые критики были далеко не благосклонны. Слышал, Китс скоро собирается выпустить еще один сборник, возможно, он будет иметь больший успех. Говорят, однако, что со здоровьем у него в последнее время совсем плохо. Чахотка, насколько я понял.

– Ой, я не слышала! Как ужасно!

Несколько мгновений они сидели в задумчивом молчании.

– Пожалуй, нам лучше поговорить о чем-нибудь более веселом, – заметил Адриан. – Как проходят ваши уроки с моим братом?

– Это, по-вашему, веселее? – выпалила она. Он расхохотался.

– П-прошу вас, не поймите меня неправильно. Все идет хорошо, хотя у нас пока был только один урок. – Она занервничала, вспомнив о Ките и своих недавних размышлениях о нем. – Но боюсь, его любезные попытки могут оказаться тщетными. Я довольно безнадежна в ведении светской беседы и вежливого разговора.

Адриан улыбнулся:

– Мы же с вами сейчас разговариваем. Подозреваю, вы гораздо искуснее в разговоре, чем сами представляете.

– О, но вас-то я знаю, ваша светлость. Моя полная несостоятельность выявляется при общении с незнакомыми людьми.

– Значит, вам надо стремиться сделать всех своими друзьями.

Она воззрилась на него, пораженная мудростью этой простой мысли.

В холле раздались шаги.

– А, должно быть, это Вайолет. – Адриан встал, бросив взгляд на настенные часы. – У тебя даже осталась одна минута в запасе. Отлично, моя дорогая.

Вайолет вошла в библиотеку.

– Благодарю, любимый. Я подумала, что в долгу перед тобой за то, что чуть не забыла про нашу прогулку. Однако мы не должны слишком задерживаться. Джорджиана не проспит больше часа, а когда проснется, захочет есть.

– Ну, тогда поехали скорее. Не хочу, чтобы ты или Джорджиана испытывали хоть малейшие страдания.

Как только Адриан с Вайолет попрощались и ушли, Элиза снова вернулась к своей книге. Ей даже удалось на время забыть о Ките и прочесть несколько строф, когда послышался сдержанный стук в дверь.

Марч бесшумно проскользнул в комнату:

– Прошу прощения, мисс Элиза, но пришел какой-то джентльмен. Утверждает, что он ваш кузен.

Она нахмурилась:

– Мой кузен? Мистер Петтигру, вы имеете в виду? Марч склонил свою седую голову:

– Я проводил его в главный салон.

«Как странно, – подумала Элиза. – Филипп Петтигру здесь? Что ему может быть нужно?»

Вообще-то, учитывая отсутствие дома Вайолет и Адриана, ей было бы крайне неприлично принимать посетителя-джентльмена. Даже Кит отсутствовал, вероятно, отправился навестить друзей, поскольку она отменила их урок сегодня утром, сославшись на то, что вчерашняя головная боль еще не прошла.

Но Филипп Петтигру не простой посетитель, напомнила она себе. Он ее кузен, родственник, и от этого никуда не деться, каким бы неприятным ни находила она это родство. Все эти годы она изо всех сил старалась быть с ним вежливой и милой, хотя, говоря по правде, ей никогда не нравился тетин сын. Она еще не забыла, как он собирал пауков и жаб, когда они были детьми, и подсовывал в самые неожиданные места, где она могла на них наткнуться. Она все время с опаской приближалась к своей корзинке с шитьем, опасаясь, что оттуда кто-нибудь выползет или выпрыгнет. А однажды, когда ей было тринадцать, он незаметно сунул ей кузнечика в карман платья в церкви. Когда она обнаружила насекомое, от ее воплей сотряслись стены каменной часовни, внеся неразбериху и смятение в ряды прихожан и испортив воскресную службу.

Даже сейчас Элиза невольно поежилась, вспомнив, какую порку получила, когда они пришли домой. Тетя отказалась выслушать какие бы то ни было объяснения, уверенная, что она проделала это нарочно.

Нет, ей никогда не нравился Филипп Петтигру.

Подавив желание попросить Марча выпроводить нежеланного гостя, Элиза отложила книгу и поднялась.

– Благодарю, я приму своего кузена немедленно.

– Мне принести угощение? – осведомился мажордом.

– Да, полагаю, стоит принести. – Хотя ей совсем не хотелось, чтобы Петтигру задержался настолько, чтобы было время пить чай и есть пирожные. Но возможно, процедура разливания чая поможет ей немного успокоиться.

Расправив складки своего темно-фиолетового платья, она направилась в салон.

Петтигру обернулся, когда она вошла. Его черные прилизанные волосы были, на ее взгляд, слишком длинны, спускаясь ниже воротника. Элиза всегда считала, что «костлявый» – самое подходящее слово для его описания. Костлявый, сухой и мрачно серьезный, словно улыбка могла нанести непоправимый вред его лицу. Впрочем, даже улыбке едва ли было под силу хоть как-то улучшить его внешность, ибо с его крючковатым носом, впалыми щеками и длинной челюстью им вполне можно было детей пугать.

В сущности, насколько Элиза припоминала, он в свое время напугал до слез не одного малыша своей внушающей страх фигурой и угрюмым лицом. Элиза порадовалась, что Ной, Себастьян и Джорджиана сейчас, к счастью, наверху, в детской, иначе они непременно перепугались бы до слез.

Одетый во все черное – цвет, который кузен предпочитал даже до того, как умерла его мать, – он напоминал ей ворону. Ворону, питающуюся падалью и всегда готовую склевать мясо с костей. Чуть заметная дрожь пробежала у нее по коже, когда он приблизился, обнажив свои большие желтоватые зубы в некоем подобии улыбки.

– Кузина Элиза, как приятно тебя видеть. Прошло так много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз.

Разве? Она сильно сомневалась в этом, поскольку последний раз они виделись при чтении завещания тети Дорис, и холодная ярость сочилась буквально из каждой его поры после того, как он узнал, что полностью лишен наследства.

Она вновь задалась вопросом, чего же он хочет от нее. Наверняка это не просто дружеский светский визит, хотя, возможно, она несправедливо резка в своей оценке. Быть может, его первоначальный гнев из-за завещания поостыл за прошедшие недели. Хотя бы из уважения к их родству она должна по крайней мере выслушать его, прежде чем осуждать.

Петтигру протянул руку для рукопожатия. Элиза заколебалась, отчаянно не желая прикасаться к нему. Дабы скрыть свое отвращение, она сделала вид, что не заметила протянутой руки, и прошла мимо него в глубь комнаты. Присев, она жестом указала на кресло напротив:

– Прошу, кузен, присаживайтесь.

Его рука опустилась. К ее облегчению, он ничего не сказал по этому поводу и сел на то место, которое она предложила.

– Как жаль, что герцога с герцогиней нет дома, чтобы принять вас, – сказала она, пробежав пальцем вдоль шва на юбке. – Они уехали незадолго до вашего прибытия. Отправились на прогулку в парк.